Паучок Номер Восемнадцатый

Когда у Паучихи вывелось восемнадцать паучат, она нисколько не удивилась: у пауков всегда помногу детей, иногда ещё больше бывает. Удивительно было другое: самый младший, восемнадцатый, был со странностями. Когда малыши вылупились и слегка прогрелись на солнышке, Паучиха скомандовала:

– А теперь, дети, быстренько вставайте, расправляйте ноги, сейчас я научу вас плести ловчую сеть. Она нужна для того, чтобы в неё поймать муху или кого-нибудь другого съедобного. Сеть плетётся из паутины, а паутина выделяется из паутинной бородавки на заднем конце тела.

Все дети внимательно исследовали задний конец тела и нашли эту бородавку. Номер Восемнадцатый тоже нашёл – но это было последнее указание матери, которое он точно исполнил, а дальше всё пошло не так.

Паучиха сказала:

– Дети, прижмите бородавку к веточке, а когда почувствуете, что прилепились, бросайтесь вниз.

Все паучата начали старательно приклеиваться к веточкам, а Номер Восемнадцатый побежал по зелёному листу сначала с верхней стороны, потом с изнанки – ему очень понравился лист.

Мать заметила, что один паучок не слушает её объяснений, и рассердилась:

– Послушай, паучок Номер Восемнадцатый, у меня очень мало времени, всего полчаса. За это время я должна научить вас добывать пищу, после этого мы расстанемся навсегда.

– Почему, мама? – удивился паучок. – Я не хочу с тобой расставаться навсегда. Ты ведь только что у меня появилась!

– Глупенький, – ответила мать, – у нас, у пауков, всегда так: мы сразу же расстаёмся со своими детьми, зато никаких переживаний, не успеваем привыкнуть друг к другу.

– А куда же ты так спешишь? – поинтересовался паучок Номер Восемнадцатый.

– Куда, куда… – рассердилась Паучиха. – Мне этим летом надо ещё четыре раза паучат вывести, вот куда!

И мать отвернулась и стала проверять, хорошо ли паучата прикрепились к веткам.

– Раз! Два! Три! – скомандовала Паучиха. – Бросайтесь!

Несколько самых смелых сразу бросились вниз и закачались на паутине, которая в виде вязкой жидкости выделялась из паутинной бородавки и твердела на воздухе, превращаясь в прочный канат.

Остальных, менее отважных, Паучиха сама столкнула вниз.

Номер Восемнадцатый полетел последним. Он оттолкнулся одной из восьми ног от встречного листа, канат закачался, а вместе с ним и паучок Номер Восемнадцатый. И как же ему понравилось качаться!

А Паучиха сверху смотрела на детей и покрикивала:

– Ровненько, эту первую нить надо проложить строго вертикально! Восемнадцатый, не балуйся!

А Номер Восемнадцатый, вертясь и раскачиваясь на паутине, весело крикнул наверх, матери:

– А я вертикально верчусь!

«Странный малыш», – подумала мать и строго сказала:

– Вертикально – значит сверху вниз, отвесно, как падает камень.

Тем временем Номер Восемнадцатый успел запутать несколько соседних паутин – весь порядок разрушился, и получилась воздушная свалка. Паучиха закричала:

– Эй, кто хочет есть, должен соблюдать правила, иначе вы не построите ловчей сети! Начнём сначала. Подтянитесь все вверх!

Все хотели есть, и все начали сначала. Но то ли Номер Восемнадцатый был голоден меньше других, то ли больше других любил развлечения, но он не подтянулся вверх, а наоборот, выпустил из себя ещё кусок нити и стал раскачиваться ещё сильнее.

Рассерженная мать крикнула ему:

– Эй, Восемнадцатый! Ты всем мешаешь! Убирайся отсюда подобру-поздорову! – С этими словами она перекусила паутинку, и Восемнадцатый полетел по ветру, болтая всеми восемью ногами.

Согласитесь, не всякая мать так бы поступила, но у Паучихи были свои основания: ведь кроме этого, непослушного, у неё было ещё семнадцать детей, которых надо было за полчаса научить самостоятельной жизни. И пятнадцать минут из этого получаса уже прошли!

Семнадцать дисциплинированных и голодных паучат стали плести ловчие сети, а Номер Восемнадцатый летел с воздушным потоком между стволами сосен, потом – между верхушками кустов и наконец приземлился на куст земляники. Он обежал его со всех сторон – пахло прекрасно, и вид с земляники открывался замечательный: зелёные травинки стояли навытяжку, а между ними проглядывали синие и жёлтые цветы. Вдруг паучок откуда-то из-под листа услышал тихий плач. Он заглянул под лист – там сидел кто-то маленький, серенький и плакал.

– Что ты плачешь? – спросил паучок.

– У меня крыло порвалось, – ответило серенькое. – Видишь, дыра!

– Вижу, – ответил паучок Номер Восемнадцатый.

Действительно, жилки, из которых было сплетено крыло, в одном месте были порваны и перепутаны.

– Как это ты? – спросил участливо паучок.

– Сама не знаю. Я летела, летела и вдруг – раз! – зацепилась за что-то, и вот… – И серенькая стала снова плакать.

– Может, я починю, а? – спросил паучок.

– Попробуй, пожалуйста! – ответила сквозь слёзы серенькая.

Паучок присел на передние ноги, а всеми задними стал своей паутиной штопать дырку. Получилось!

– Ну вот, попробуй теперь взлететь! – предложил он серенькой.

Она взмахнула крылышками и взлетела. Сделала круг, села рядом с паучком и говорит:

– Просто не знаю, как тебя благодарить. Даже не верится, что я опять могу летать. А как тебя зовут?

Паучок Номер Восемнадцатый и сам был счастлив, он улыбнулся своими вытянутыми в трубочку челюстями:

– Не стоит благодарности. Это было совсем не сложно. Зовут меня Паук.

Серенькая попятилась:

– Правда? А я Муха. И мне говорили, что пауки едят мух!

– Да, я тоже что-то в этом роде слышал сегодня утром от мамы. Но у меня совершенно нет охоты тебя есть. Хотя вообще-то есть хочется. А что ты сегодня ела?

– Я пока ещё ничего не ела. Я только что вывелась, – ответила муха.

– А что тебе мама насчёт еды говорила?

– Когда мы вывелись, никакой мамы не было. Летели какие-то мухи, и одна нам крикнула: «Эй, мушки-малышки, осторожнее! Здесь много пауков». А какие они с виду, не сказала. И что есть на завтрак, не сказала.

Паучок расстроился от этих слов: не хотел он маленькую муху пугать.

– Да ты не волнуйся, – сказал он. – Я хоть и паук, но есть тебя не собираюсь, честное слово!

Муха на всякий случай отлетела подальше. Паучок понял, что она беспокоится.

Тут подул ветерок, и запахло чем-то прекрасным.

– Тебе не кажется, что запах очень приятный?

Муха принюхалась и согласилась, что запах ничего… Приятный.

И тогда они рванули прямо на запах и оказались возле куста земляники. А на нём много красных земляничин. С двух сторон они подобрались к самой большой ягоде и каждый куснул со своей стороны.

– Ну, как тебе? По-моему, вкусно! – сказал паучок.

– Не очень, – честно ответила Муха. – Но есть можно.

В это время дохнул ветерок с новым запахом – с помойки. Муха заволновалась.

– Мне, кажется, пора! – Она махнула крылышком и улетела.

Паучок Номер Восемнадцатый остался один. Он поел земляники, ему стало скучно. Потом захотелось ему что-то сплести. И он начал плести… Туда-сюда, вдоль и поперёк прокладывал он свои нити, и получились в конце концов очень славные качели. Сел Паучок на качели и стал раскачиваться. Ему очень понравилось, и он решил сплести ещё одни качели, и потом ещё много качелей, и они будут качаться на ветру, а он будет перепрыгивать на лету с одних качелей на другие…

А его братья-пауки к этому времени уже построили свои ловчие сети в укромном месте и внимательно наблюдали за сторожевой нитью, которая должна давать сигнал, когда кто-нибудь попадётся. Паучиха-мать их уже давно покинула.

А Муха тем временем нашла помойку. Там она встретила своих братьев и сестёр, которые роем вились над гнилыми помидорами, картофельной шелухой и рыбьими потрохами, выбирая себе еду по вкусу.

Все были заняты делом, только наш Номер Восемнадцатый не был ничем особенным занят. Он качался на качелях и время от времени кусал большую землянику. Он был маленький, а она такая большая, что даже не замечала, если её кто-то покусывает.

Паучиха-мать вспомнила о своём Номере Восемнадцатом и подумала: странный какой-то ребёнок, чудак, а может, сумасшедший?

А чудак Номер Восемнадцатый плёл теперь гамак и раздумывал, не заняться ли ему более полезным делом – например, починкой рваных крыльев…

Так он и сделал: открыл под земляникой мастерскую. Серенькая Муха часто прилетала к нему с просьбой подлатать крыло кому-нибудь из родственников, да и другие насекомые быстро узнали про мастерскую.

Среди жителей леса нашлись и любители качелей – самыми лучшими заказчиками стали божьи коровки.

Так и живёт под кустом земляники чудак-паук Номер Восемнадцатый, всем на удивленье. Некоторые чудаков не любят, говорят – надо жить как все, по правилам. А мне чудаки нравятся. Да и в правилах, честно говоря, мне больше всего нравятся исключения.

Противная Улитка

Ты только взгляни, до чего же всё интересно устроено: вот человек, он ходит на двух ногах, в крайнем случае – на четвереньках. А животные – совсем другое дело: одни бегают на четырёх, другие – на шести, третьи – на сорока лапах. Кто скачет, кто ползает, кто плавает.

А вот посмотри на Улитку. Она ползёт на своей толстой подошве, оставляя скользкий след. Ох уж этот след! Как он огорчает Улитку!

След этот всем животным не нравится. Их, конечно, можно понять. Спешит Сороконожка по делам, перебирает своими ножками – и вдруг как заскользит! И в одну минуту, как по ледяной горке, скатывается к самому подножию холма. А она на этот холм почти полдня влезала. Встала Сороконожка, ножки почистила – и ну кричать:

– Опять эта Улитка весь лес испакостила! Куда ни пойдёшь, всюду её скользкий след. Противная Улитка!

Огорчается Улитка: ведь она не нарочно следы оставляет, ей надо свою подошву специальным клеем смазывать, иначе не поползёшь.

А как-то раз Майская Жучиха вышла на прогулку с колясочкой, и как на грех – Улиткин след. Коляска, конечно, увязла в клею всеми колёсами. Жучиха её толкает вперёд – ни с места! Толкает назад – никак! И сама Жучиха увязла по колено. Дети в коляске проснулись, крик подняли. Одна маленькая девочка-жучиха так раскричалась, что даже чепчик потеряла. А по лесу ветер гуляет – недолго и ветрянкой заболеть. Уж на что Майская Жучиха важная дама, не выдержала и закричала:

– На помощь! На помощь!

Улитка с самого верха холма увидела эту картину, втянула подошву, зажмурилась – и покатилась вниз на всех парах. Первая подоспела: и Жучиху, и коляску вытащила, колёса листьями обтёрла. А Жучиха хоть бы спасибо сказала! Нет! Никакого спасибо!

– Безобразие! – кричит Жучиха. – Весь лес испортили! Гадость какая!