Цитаты из книги «Лестница Якова»

Ты просишь: будь мне матерью, сестрой, помощницей. Не могу… Не могу. Я женщина. И если это нарушено в нашей любви – я не способна и на остальное. Не виню тебя за твое половое. Не вини и ты меня за это. Ты для меня мужчина. Вне этого все остальное теряет для меня смысл и цену. Тебя влечет красота и молодость. И влечет с большой силой. Это твое право. Меня ты не за красоту полюбил, но разлюбил за некрасивость. Я не могу жить подле тебя, не привлекая тебя женским, не внося радость жизни складками платья, телом, поцелуем. Я хочу быть любимой. Это мое право. Это не требование. Это необходимость. Без этого жить нельзя ни тебе, ни мне.

в высшем смысле в музыке нет авторства, а есть только умение читать из Божественной книги и перекладывать некий мировой звук, не нуждающийся в нотах, на язык жалких музыкальных инструментов и нот, придуманных для удобства передачи великих сообщений, никаким иным языком не передаваемых…

не только про Лира. Про каждого. Совершить обратное движение, закончить цикл: родиться, приобрести множество качеств, власть, собственность, славу, знания, привычки. Личность обрести, а потом все с себя скинуть. И саму личность. Дойти до полного, изначального обнажения, до состояния новорожденности, первоначальности.

Нора, как мало кто, любила длинные перелеты, когда оказываешься нигде, в отвлеченном пространстве и в шатком времени, когда кончаются разом все обязательства, обещания, все отложено, телефонные звонки, почта, просьбы, предложения и жалобы не доходят, а ты висишь, летишь, паришь между небом и землей, между землей и луной, между землей и солнцем, выпадаешь из привычной системы координат.

Двухтысячный наступил, но ничего хорошего от него не ждали.

Тот дух культурной проституции и беспочвенного разрушения заразил немного и его. Париж он развенчал, но нужно было и построить что-нибудь.

Тот дух культурной проституции и беспочвенного разрушения заразил немного и его. Париж он развенчал, но нужно было и построить что-нибудь.

Твои письма время от времени приносят мне много особой гордой радости. Тогда когда ты сообщаешь о своих успехах в занятиях, в выдержке воли. Нет лучшего для меня чувства, когда ты начинаешь уважать себя. Твое положение в жизни такое. Большинство твоих окружающих тебя очень ценит и уважает, а ты сама охотно считаешь себя ничтожеством. Видимо, ты выздоравливаешь от этого нравственного насморка – поздравляю и радуюсь.

Сейчас получила твое письмо. Мой хороший. Ты тк сильно хочешь помочь мне. Ведешь себя “хорошо”. Делаешь героические усилия. Мой Яков. Но прежнего не вернуть, кк не вернуть моей молодости. Любовь возможна только там, где есть красота и молодость. Любовь огромное, но примитивное чувство. И требования ее примитивны. Самая решающая женская ценность – ее эстетическая ценность. У меня этого нет, нет, нет. Литература, искусство, жизнь – все говорит об этом. Мне стало душно в мире. Генрих целыми днями ноет и плачет. Я сжимаюсь, напрягаюсь. Хочу пересилить себя – и не могу. Необходимо помочь ему – и нет сил. Пересиливаю себя и слабею

Это было вывернутое наизнанку изгойство, когда числиться в отличниках в школьной среде было менее престижно, чем слыть хулиганом.