– Вот что сделаем, – перешел к деловому тону Иван Андреевич. – Завтра в девять утра вас будет ждать наш сотрудник, в кафе «Марсель». Это на углу Лермонтова и…

– Шостаковича. Знаю.

– Вот и прекрасно. Рассказывать ему все заново нет необходимости. Он задаст несколько вопросов, а потом приступит к своим обязанностям. Каждую неделю мы будем представлять отчет о проделанной работе. Ну как, подходит вам такой план?

– Вполне.

– Замечательно. А теперь остались формальности – подписать договор об оказании услуг. Пройдемте, пожалуйста, в мой кабинет!

По дороге к дому Дана прислушивалась к своей совести, но не почувствовала ни одного укола. Ободренная сознанием своей правоты, как человек, сбросивший с души тяжелый камень, она впорхнула в квартиру с бешеным желанием приступить к работе над сценарием новой презентации.

Но к вечеру ее порыв иссяк, уступив место тоскливому ожиданию. Она ждала Олега, то и дело бросая тревожные взгляды на часы. Не выдержав, позвонила ему на сотовый. Ответа не последовало. Окончательно изведя себя самыми нелепыми предположениями, она выпила снотворное и уснула тяжелым сном, будто в черную дыру провалилась.

Из забытья Дану вывел богатырский храп. Открыв глаза, она увидела мужа, спящего на противоположной стороне их широкой кровати, с раскинутыми ногами, в рубашке, но без брюк. В комнате сильно пахло коньяком.

«Где он так напился?» – проворчала Дана, морщась от ядовитых алкогольных паров.

Пошатываясь и зевая, она босиком прошлепала в гостиную, чтобы выключить горевший там свет.

Возле дивана валялся пиджак. Дана наклонилась за ним, продолжая ворчать: «Надо же так налакаться!» Вдруг что-то кольнуло ее внутри. Пока еще неосознанно она втянула в себя воздух и почуяла благоухание модных в этом сезоне духов.

Чужой и нахальный аромат! Запах соперницы! Он проникал в поры, душил, отравлял сознание. Как дыхание смерти, как зловещее предвестие беды.

* * *

«Марсель» представлял собой нечто среднее между купеческим особняком в мавританском стиле и французским шале. В иное время подобная эклектика вызвала бы у Даны ироническую усмешку, но этим утром ей было не до смеха. Поднявшись, как и было условлено, на открытую деревянную веранду с резной балюстрадой, она осмотрелась.

В дальнем углу, за небольшим столиком сидел мужчина и в упор смотрел на нее из-под густых черных бровей. Заметив ее встречный взгляд, приподнялся, делая приглашающий жест рукой. Словно решаясь на прыжок с парашютом, она глубоко вздохнула и устремилась в сторону незнакомца, чувствуя удары сердца у самого горла.

– Здравствуйте, – поздоровался мужчина и отодвинул стул, помогая ей устроиться за столом.

– Вы из «Трех троек»? – не отвечая на приветствие, строго спросила она.

– Из них, – без тени улыбки подтвердил мужчина и тоже сел за стол, напротив Даны. – Я уже заказал кофе. Не возражаете?

– Нет. Давайте поскорее перейдем к делу, – сухо попросила Дана, почти приказала, не позволяя тем самым своему визави отвлекаться на излишние условности.

– Дело превыше всего, – согласно кивнул агент и достал из кармана записную книжку.

– Вы будете записывать за мной?

– Да, кое-что. Но пусть вас это не беспокоит – у меня особый шифр.

– А-а. Я уж было усомнилась в вашем профессионализме.

– А вы наслышаны о частном сыске?

– Не так чтобы очень… Но про конспирацию знает каждый ребенок.

– Конспирацию я постараюсь соблюдать. Так же как и конфиденциальность.

Ее пристальный взгляд агент выдержал спокойно. Ни одна жилка не дрогнула на довольно приятном, хотя и простоватом, по ее мнению, лице. Как специалиста она охарактеризовала его тоже не очень лестно: «Старательный службист со средними возможностями и таким же IQ. Посмотрим, на что он способен. Впрочем, не стоит ждать от середнячка блестящих результатов».

– Ваше имя я знаю, – между тем сообщил «середнячок», открывая свою записную книжку. – Поэтому позвольте представиться: Леонид Владимирович Брусника.

– Брусника? – невольно улыбнулась Дана.

– Да. Такая вот редкая фамилия. У нас в Сибири целая деревня Брусники. В смысле, однофамильцев и родственников с этой фамилией.

– А-а, понятно. Скажите, Леонид Владимирович, а вы специалист по адюльтерам?

– То есть?

– Ну, я имею в виду, ваш профиль в агентстве – семейные конфликты?

– А-а, вот вы о чем… Нет, почему же! Я агент широкого профиля. Универсал. Дана Михайловна, я планирую выполнить поставленную задачу в течение недели, максимум десяти дней. От вас потребуется оперативная, т. е. своевременная и точная информация. Связь мобильная и явочная. В этом же кафе. Договорились?

– Угу. А какую информацию вы ждете от меня?

– Например, где находится по вашим сведениям муж: дома или на работе, во что он одет, ну и так далее, смотря по обстановке.

– Понятно.

Официантка принесла заказ, и они на какое-то время замолчали, осторожно прихлебывая из чашек горячий напиток. Шум улицы, не слишком оживленной в этом районе, не отвлекал от беседы, не мешал думать и наслаждаться ароматом кофе.

– Я бы хотел уточнить кое-что, – сказал Брусника и кашлянул.

– Пожалуйста.

– Какими вы видите наши результаты? Вас устроит лишь имя, адрес и социальное положение любовницы вашего мужа или вам надо знать больше?

– Хм, даже не знаю…

Дана порозовела, опустила глаза, расстегнула сумочку, лежащую на столе, зачем-то вынула из нее пудреницу.

– Например, мы могли бы установить и другие связи, – пришел на помощь агент, заметив ее замешательство.

– Другие? – эхом повторила Дана. – Я не понимаю…

– Кхм! Ну я имею в виду неформальные отношения вашего супруга. Круг его друзей, приятелей, простите, собутыльников… Например, тех, с кем он бывает на охоте.

– А-а, поняла. Да, конечно. Было бы интересно узнать, с кем он убивает невинных зверей.

– И что, много трофеев добыл Олег Петрович?

– Одного медведя и несколько волков. Зайцы не в счет.

– Да-а, жалко косолапого. Если не шатун, не людоед, то пусть бы еще побегал, порадовался жизни.

– А вы в своей деревне разве не охотились?

– Дед охотник был, и рыболов заядлый. А мы с отцом – городские жители. Так, в отпуске, разве что, побалуешься с удочкой, отсидишь пару зорек…

– А я ни разу не была. Наверное, хорошо на берегу ранним утром, красиво?

– Красиво, – улыбнулся сыщик, – но если комарье да мошка одолеют, то под москитной сеткой уже не до пейзажа. Извините, а вы в какой галерее директор?

– В «Новом веке».

– А-а, это напротив драмтеатра?

– Да. Вы там бывали?

– Как сказать? Был пару раз, но все неудачно.

– То есть?

– На абстракцию нарывался. Мне реализм как-то ближе. Вот есть, например, в городе такой художник – Мечников. Его картины мне понятны. Есть в них правда и чувство настоящее, не надуманное, не фэнтези какое-нибудь. Это ничего, что я так разоткровенничался? Мои топорные суждения, наверное, режут слух?

– Отчего же? Мечников и мой любимый художник. Хотите, познакомлю?

– С Мечниковым?!

Наивное, почти детское выражение его лица, в котором смешались одновременно изумление, восторг и недоверие, так насмешили Дану, что она расхохоталась. А Брусника смутился и рассердился. Но, скорее, на самого себя.

– Вы извините, – отсмеявшись, попросила Дана. – У меня нервы в последнее время не в порядке. То смеюсь, то плачу…

– Гм, ничего. Бывает.

– А с Мечниковым я вас познакомлю. Как только представится случай. Если хотите, пришлю приглашение на открытие очередной выставки. Виктор Ильич наверняка будет.

– Да как-то неловко, – замялся Брусника.

– Не выдумывайте! – отмахнулась Дана. – Художники – народ демократичный. Кстати, его может заинтересовать ваша внешность. Не приходилось позировать?

– Не-ет.

– У вас типаж положительного героя, «рабочей косточки».

– Передовика производства?

– Вот-вот! Только антураж теперь другой. Не мартены и токарные станки, а инопланетные миры, роботы и прочее…

– Фэнтези? – подсказал Брусника.

– Ага, – снова рассмеялась Дана.

– Значит, токарные станки для вас только антураж?

– Не ловите меня на слове. Ведь речь идет о живописи. А вас это задело?

– Ну как сказать… Отец у меня токарь шестого разряда. Шестьдесят лет ему, пенсионер, но до сих пор работает, начальство уговорило. Молодым не интересно пахать у станка, все в торговлю да в бизнес подались…

– Или в сыщики.

– М-да, это вы верно заметили. Мой путь в агентство был не прост…

– Тернист и извилист?

– Ха-ха-ха! А я вас другой поначалу представил.

– И мое первое впечатление обманчиво.

– Да? Интересно, каким я вам показался? Наверное, тугодумом? Но с большими амбициями.

– Почти угадали. А теперь ваша очередь. Только честно!

– Хм! Не обидитесь?

– Постараюсь.

– Нет, все же воздержусь. Все-таки я на службе, а вы моя клиентка. Служебный этикет, знаете ли.

– Какой скукой повеяло… Ну ладно, не буду отвлекать вас от дел. Если больше нет вопросов, я пойду.

– Минутку, Дана Михайловна! А по поводу Мечникова вы серьезно?

– Что «серьезно»?

– Ну, можете показать мне его?

– Ха-ха-ха! Какой вы… смешной! Он что, шимпанзе в зоопарке, чтобы на него смотреть? Я же сказала, что познакомлю. Кстати, вы можете убедиться, насколько твердо я держу слово. До сих пор еще никто не упрекнул меня в обратном. До свиданья, господин Брусника!

– Всего доброго!

* * *

Итак, она следит за собственным мужем. Импульсом, толкнувшим ее на радикальные шаги, была необузданная ревность. Сообщение Анжелы вызвало шок, ни с чем не сравнимое ощущение сильного ожога.

«Вот тебе еще одна Хризафора! Такая же наглая и бессердечная, – пришло к Дане удачное сравнение. – Откуда они берутся, эти ненасытные твари?»

Как остра боль ужаленного ревностью сердца! И чем унять ее? Неужели только время – единственный целитель?

Тем не менее, по прошествии нескольких дней Дана нашла аргументы, в какой-то степени оправдывающие мужа. Разумеется, измену простить очень трудно. Но если подойти здраво…

Именно здраво и по-своему остроумно рассуждает на эту тему Анжела: «Мужик ближе к природе. Его дремучие инстинкты во много раз сильнее. Он не властен над ними, а если сопротивляется, то ослабевает и начинает чахнуть, постепенно превращаясь в неврастеника».

Боже, как просто обсуждать чужие проблемы! Дана с легкой душой выслушивала любовные истории подруги, не жалела советов и даже находила смешные стороны в ее неудачных романах. А столкнувшись с собственной бедой, растерялась так, что утратила чувство не только юмора, но времени и пространства.

Нет, Олег не похож на Анжелкиных любовников: разведенных неудачников или женатых «мажоров», отдыхающих от семейной жизни. Во-первых, он умен и успешен. Не каждому доверят такую ответственную должность. И если та вечеринка в «Атлантиде» не приснилась Анжеле, и Олег действительно был в компании «фифы со скользящей походкой», то объяснить это просто. Он очень устает на работе. Задерганному службой чиновнику лучше отдохнуть не в скучной обстановке дома, а «оторваться» в шумной попойке с хорошенькими секретаршами. Олег не предатель. Просто он…

Из-за набежавших слез она не видела дорогу – пришлось свернуть на обочину. Руки, обхватившие руль, дрожали. На душе было так паршиво, что хотелось выть. По-волчьи. Ха! Вот она и сроднилась с любезными сердцу зверями. Вот уж воистину: накаркала себе судьбу.

Достав из сумочки носовой платок, она промокнула глаза.

Куда ехать? К себе, в галерею? Но сегодня там никакой работы. Встречу со скульптором наметила на завтра. Домой? Нет, куда угодно, только не в квартиру, где вид мужниных вещей причиняет невыносимые муки, а звонкая пустота огромных комнат усиливает чувство одиночества. Позвонить Анжелке? Она, конечно же, занята. Ее ресторанчик хоть и невелик, но хлопот с ним выше крыши. Да и как не хлопотать, когда кругом жуткая конкуренция?

И все же ей необходимо услышать низкий, с хрипотцой, родной голос подруги. Пусть даже это будет ругань, типа: не отрывайте меня по пустякам, когда обсуждается меню с главным поваром!

– Алло, Анжела? Я не вовремя? – как можно спокойнее спросила Дана, но голос все же дрогнул.

– Данюша? Ты откуда?

– Домой еду. А ты что делаешь?

– Водку дегустирую.

– Неплохо. А заодно и селедку?

– Ха-ха-ха! Если бы! У меня не тот случай. Поставщик решил за мой счет разжиться, «паленку» подсунул. Но не ту напал, поганец! Составим акт по всей форме, и пусть выкручивается. А ты чего звонишь-то?

– Да так, поговорить…

– О чем? Что-то экстренное?

– Нет, ничего такого. Просто я… Мне…

И вновь ее подвел голос – завибрировал на высокой ноте. Еще немного и она зарыдает прямо в Анжелкино ухо.