В следующий раз я очнулась и силилась вспомнить, снилось ли мне что-нибудь. Легко открыла глаза и сразу увидела спящего на стуле Митю. Несколько секунд просто смотрела на него, пока в палату тихо не вошёл тот самый доктор, что разговаривал со мной в прошлый раз.
– Доброе утро, Рада. Вижу, сегодня ты выглядишь значительно лучше, чем позавчера, – снова присел он на край кровати. – Твой брат умаялся за ночь. У тебя вчера был переломный момент: высокая температура и сильный жар. Нам только к утру удалось сбить его. Ты металась в бреду, а он, – кивнул он на Митю, – так устал бороться с тобой за ночь, что, когда всё пришло в норму, заснул прямо на стуле, – улыбнулся доктор. – Ну, а теперь, давай спокойно и без нервов рассказывай. Что помнишь, где побывала?
Я удивлённо посмотрела на врача, а он только усмехнулся и продолжил:
– Вижу по тебе – угадал. Думаешь, раз пожилой доктор, то не поймёт? А я за столько лет здесь на многое насмотрелся и наслушался про всякие видения с того света. Когда тебя привезли сюда, то все подумали, что ты вряд ли выживешь. Сердце останавливалось и целых шесть минут не билось! Это очень много, но ты, наверно, хотела жить, и вернулась. А для начала давай познакомимся. Меня зовут Виктор Михайлович.
Он протянул мне широкую ладонь, и я пожала её.
– Я – Радмила, – представилась я.
Он кивнул.
– Знаю, интересное у тебя имя. Ну, а теперь рассказывай, что с тобой было.
– Виктор Михайлович, ничего особенного. Я была в какой-то толпе незнакомых людей и всё.
Я решила рассказать только начало сна. Про встречу со странной женщиной промолчала. Ни к чему было врачу знать правду, а то подумал бы ещё, что я дурочка. Уж больно он был приветливый, даже слишком. Это и насторожило меня.
Тогда я впервые доверилась своей интуицией. Со временем стала гораздо чаще прислушиваться к ней.
На лице доктора читалось явное разочарование. Но он быстро справился с собой и постарался быть ещё более добрым и весёлым.
– Так-так, Рада. Жаль. Я думал, что ты расскажешь мне интересную историю. – Он развёл руками и с притворным вздохом сожаления поднялся. – Сегодня тебя переведут в обычную палату, и если не будет рецидива, то скоро ты поедешь домой.
Я в недоумении посмотрела на доктора и спросила:
– Виктор Михайлович, а что такое рецидив?
– Ерунда. Думаю, тебе это не грозит. Нервы крепкие, бреда нет и вообще ты очень разумная девочка, – объяснил он.
Тут проснулся Митя. Он радостно соскочил со стула и быстро шагнул ко мне, но внезапно остановился и, растерянно посмотрел на доктора.
– Что случилось с глазами Рады?!
Врач отпустил ручку двери, за которую держался, собираясь выйти. Повернулся, подошёл снова к кровати и ответил:
– Ничего, у твоей сестры очень необыкновенный и красивый цвет. А что такое?
– Но у неё не было зелёных глаз, – возразил брат.
– Рада, а ты меня хорошо видишь? – встревожено спросил Виктор Михайлович.
– Да, конечно, – кивнула я.
– Ну, так бывает из-за перенесённого стресса. У людей происходят различные изменения. Скажу офтальмологу, чтобы проверил зрение твоей сестры. Я, во всяком случае, каких-либо патологий не вижу. Вполне возможно, что постепенно её цвет вернётся, и не стоит так трагически всё воспринимать, – успокоил он Митю.
Брат облегченно выдохнул, улыбнулся и подошёл ко мне. Присел на корточки и крепко обнял меня.
– Рада, как же ты нас всех напугала. Больше на озеро ни ногой, поняла? – нарочито строгим голосом сказал он.
Я лишь сильнее прижалась к нему и шмыгнула носом.
– Никогда-никогда, обещаю. Мить, а мама где?
Брат погладил меня по голове.
– Мама сегодня приедет вместе Аней. Она должна была сменить меня здесь. Но раз доктор сказал, что тебя скоро выпишут, то ей уже необязательно оставаться в больнице.
– Митя, а что с Ирой и другими? – спросила я его, и почему-то повеяло холодом, и моя кожа покрылась противными мурашками.
– Ты знаешь, да?! Откуда?
Я тяжело вздохнула, посмотрев на белую стену, и призналась:
– Случайно услышала разговор медсестёр, что ты меня нашёл. А их до сих пор ищут.
– Успокойся, сестрёнка! Сделанного не воротишь, только странно: вы же хорошо плавали. Как такое могло случиться?!
Только я подумала поделиться с Митей своими сомнениями и догадками, как в палату вошли два врача и медсестра. Нам пришлось прервать разговор до следующего раза.
Офтальмолог долго и тщательно осматривал мои глаза. Потом сказал, что ничего противоестественного не находит.
Виктор Михайлович объявил, что держать меня долго в больнице не имеет смысла. Если в течение двух дней не будет ухудшения, то, скорее всего, меня отпустят домой.
В этот же день меня перевели в общую палату. Когда приехали мама и сестра, я находилась одна в шестиместной комнате. Огромное давящее помещение с неизменно белыми стенами, очень высоким потолком и большими окнами. Одинокая лампочка тускло светила где-то под самым потолком.
Дверь с тихим скрипом отворилась. Вошли мама и Анна.
– Ну, привет, утопленница! – язвительно поздоровалась сестра. – Всех на ноги подняла, не стыдно?! А теперь сидишь, сама невинность.
Мама медленно повернулась к Анне и негромко, но строго сказала:
– Замолчи сейчас же! Это тебе должно быть стыдно, Аня! Рада болеет, а ты смеешь так говорить!
Сестра лишь опустила голову, чтобы мама не увидела её злую мину, и глубоко вздохнула.
– Мамочка приехала! – на всю палату вскрикнула я, и голос мой эхом прокатился по пустой палате.
Спрыгнув со скрипучей кровати, я кинулась к ней, прижалась и обняла за талию.
– Мамочка, я по тебе скучала! – со слезами в голосе прошептала я.
Позади меня раздались шаги Мити. Мама обняла нас обоих и рассказала:
– Мы, как только узнали, что Рада очнулась, сразу собрались к вам и приехали. Ну, и как вы здесь без меня? Что доктор говорит?
– Да всё нормально. Вот только глаза… – Брат запнулся.
– Что?! Неужто Радка окосела? – опять язвительно подколола сестра и рассмеялась. – Вот будет потеха!
Если бы тогда я обладала своими способностями в полной мере, то Анна не сошла бы с места живой. Настолько разозлённой и обиженной я была в тот момент. Оторвавшись от мамы, я пристально посмотрела на неё. Продолжая смеяться, она поймала мой взгляд. Веселье резко оборвалось, сестра в испуге шарахнулась от меня.
– Она… она… – запинаясь, пыталась она что-то сказать. – Ведьма! Как бабка Верка из соседней деревни. Это она и утопила подружек.
Мама прикрикнула на Анну:
– Опомнись, дочка! Как ты можешь говорить про сестру такое! Замолчи!
Но та не унималась, всё повторяя:
– Ведьма, это она их убила. Теперь я сестра ведьмы. Кто же меня замуж возьмёт?
Лишь когда Митя подошёл к ней, дал ей затрещину, истерика прекратилась. Она замолчала, но все продолжила с ненавистью смотреть на меня.
Позднее мне много раз неслось в спину это слово – ведьма… Оно следовало за мной, как чума или проклятие. Но тогда было обиднее всего, ведь впервые его произнесла моя родная сестра. И именно с того переломного момента началась моя новая жизнь. Но поняла это я значительно позже, когда между мной и остальными людьми образовалась пропасть. И хотя мама попыталась защищать меня от нападок Анны и не показывала страха, я чувствовала и её отчуждение тоже.
Заставив себя разжать руки, я отошла от сестры и непривычным, лишённым всяких эмоций голосом произнесла:
– Аня, ты с ума сошла, да? Я твоя сестра, ты знаешь меня с рождения. Какая ещё ведьма?!
Митя положил свою руку мне на плечо, в знак поддержки. Его доброта и искренность окутали, словно одеяло, помогли снять холод. Сестра же, заметив такое отношение Мити ко мне, разозлилась пуще прежнего.
– Ты мне не сестра! – прокричала она на всю палату. – Рада умерла! А ты всех утопила, ведьма! Бедная моя сестричка, как же теперь мы без неё?! Я не буду жить с этой… – Она запнулась, а потом продолжила причитать: – Ой-ё-ёй!.. И на кого ты нас покинула?!.
Глядя на спектакль, устроенный Анной, я невероятным усилием воли подавила дикое желание рассмеяться. Если бы не заглянувший в палату на шум доктор, даже не знаю, чем бы закончилась эта семейная встреча.
Вбежавший врач растерянно посмотрел на истерящую сестру и громко велел:
– Это ещё что за спектакль?! Немедленно вон из помещения! Я-то думал, что вы приедете поддержать ребёнка, а вы устроили балаган! Вон, я сказал!
Притихшие родственники в ту же секунду выскочили за дверь и аккуратно прикрыли ее за собой.
– Ну, а ты почему стоишь босиком на холодном полу? Марш в кровать ложись, простудишься! – отчитал меня доктор.
Повернувшись спиной к Виктору Михайловичу, я машинально подошла к кровати. Молча забралась в нее, укуталась в одеяло, подтягивая колени и прижимаясь к ним лбом. На Митю я тоже не смотрела. Слышала лишь, как доктор сказал тому:
– М-да-а-а… Судя по тому, что я слышал здесь, трудно будет Раде жить в вашей семье. Чего только стоит одна эта девица-истеричка! Она не оставит твою сестру в покое. Даже не знаю, что посоветовать… Но в такой обстановке долго она не выдержит.
Стиснув до боли зубы, я продолжала молча сидеть, глядя на противоположную стену. Такое чувство, словно тогда во мне умерло что-то светлое, а место его заняли холодная пустота и безразличие. Больше я не прислушивалась к их разговору, очнулась, когда тёплые руки брата сжали мои плечи.
– Рада, ты чего? Плачешь что ли?
Я мотнула головой и спросила:
– Мить, а ты видел ту женщину, про которую говорила Анна?
Он провёл рукой по моим растрёпанным волосам и ответил:
– Да, только не похожа она была на ведьму. Хотя все и болтали, что, дескать, она порчу на людей и скотину наводит. А сами по ночам втихаря бегали к ней за помощью. Даже наша мама ходила, ещё до твоего рождения.
Я удивлённо посмотрела на брата.
– Расскажи, что знаешь, пожалуйста! – попросила я.
Он пожал плечами и глубоко вздохнул.
– Знаешь, Рада, наш отец не всегда был таким. Раньше он не пил и был очень хорошим. Но потом пошли слухи, что отец гуляет с кем-то из соседней деревни. Маме соседки-доброжелательницы донесли сплетни, и она долго ругалась и выясняла, с кем. В конце концов, наверное, узнала, потому что однажды пошла к этой знахарке. Пробыла она там до самого вечера. Вернулась домой вся заплаканная, несколько дней ни с кем не разговаривала. Потом, вроде, всё наладилось, только отец стал пропадать с друзьями и приходить домой пьяным. Затем родилась ты, и отец окончательно запил. Стал таким, каким ты его знаешь, – поведал мне брат.
– Ты думаешь, что это она с отцом сделала?
– Не знаю, но Анька тоже знает эту историю. Поэтому и бесится. Года два назад мы возвращались с ней из школы и случайно встретились с этой бабкой на дороге. Так Анна словно свихнулась, накинулась на женщину с руганью. А та только стояла и смотрела на неё с укором, затем развернулась и ушла. На прощание сказала: «Какая же ты, девка, злая. Нельзя так с людьми разговаривать, а то всех женихов распугаешь». Так Анька чуть с кулаками на беднягу не накинулась, вовремя успел её перехватить. А вот бабка та остановилась, повернулась к нам, покачала головой и, блеснув колдовскими глазами, ушла. Сестра всю дорогу от злости тряслась и боялась, что та её сглазила.
– Мить, я что – так уж на неё похожа?
Он в недоумении посмотрел на меня и переспросил:
– На кого похожа?
– Ну, на ту ведьму.
Брат искренне рассмеялся.
– Нет, только цвет глаз такой же. Мне так даже больше нравится! А ты не слушай Аньку, завидует она тебе.
Я не поверила своим ушам.
– Как это?! С чего вдруг в ней зависть проснулась?
– Ой, Радка! Какая ты ещё маленькая… Не понимаешь, что она конкуренции боится. Вот подрастёшь – поймёшь, – ответил брат с улыбкой.
Мои скандальные родственники так больше и не появились в больнице. Через два дня, как и обещал Виктор Михайлович, меня выписали. Сев с братом в видавший виды пыльный автобус, мы отправились домой. Подпрыгивая на каждом ухабе, раскачиваясь из стороны в сторону, набитый под завязку людьми, автобус медленно полз по грунтовой дороге. Я сидела рядом с братом и ловила на себе взгляды любопытных пассажиров. Чувствовала себя очень неуютно.
С другого конца автобуса к нам протиснулась женщина лет сорока в ярком цветастом платье и лёгкой газовой косынке на голове.
– Митя, ты что ль? Ой, еле узнала! Давно хотела увидеть вас. Ну, как вы там поживаете? – с интересом стала расспрашивать она брата.
Он лишь растерянно смотрел и явно не узнавал разговорчивую женщину.
– Я Раиса! – догадавшись о затруднении Мити, представилась она. – Вы с Таней, мамкой твоей, были у меня в гостях, правда, давно уже, лет десять прошло.
Брат медленно кивнул, наверное, что-то припоминая.
– А ты что делал в районе? – полюбопытствовала она. – Кто это с тобой?
Митя крепко обнял меня и ответил:
– Сестрёнка моя. Она болела и лежала в больнице, теперь мы едем обратно домой.
Раиса слегка нахмурилась и, недовольно скривив губы, высказалась:
– Нда… Странная мать у тебя, парень. Я конечно понимаю: работа, хозяйство, семья большая и деток много, но, чтобы за девочкой вместо матери или сестры ухаживал взрослый парень… не видала. Да ладно, это не моё дело. Передавай от меня привет Татьяне, скажи, может, на днях заскочу к вам.
Она развернулась и пошла к выходу. У самой двери снова остановилась и окинула нас пристальным взглядом. А потом махнула на прощание рукой и вышла.
– Митя, а кто это? Знаешь её? – спросила я брата.
Он растерянно взъерошил свои короткие светлые волосы.
– Смутно… Мне тогда лет восемь было. Как раз в разгар скандала с отцом мама ездила искать знахарку, и я за ней увязался. Она к этой Раисе и пошла, та ей и рассказала, как и где найти знахарку. Оказалось, они давние подруги, а мама-то уши и развесила, слушая россказни про чудеса, которые ведьма творит. Вот и пошла она со мной к домику на краю села, я-то на улице остался. Ну, а остальное ты знаешь…
О проекте
О подписке