Глава 3. Я здорова

Ура! Ура! Мы взрослые, мы пятиклассники.

– Зеркало, кого ты показываешь?

– Тебя.

– Показывай только голубенькие глазки. А нос не надо.

Я осознала. Мой нос в веснушках. Горе-то какое. Крем не отбеливал, от черёмухового цвета белизна не наступала. В пятом классе со мной произошла трансформация: я как-то быстро стала другая. Во-первых, меня начали волновать вопросы любви. Они, конечно, и раньше волновали. У меня даже был друг в четвёртом классе. Но теперь я подолгу провожу время у зеркала и огорчаюсь, найдя там ещё одну веснушку. В пятом классе я написала «роман» про любовь.

И, как полагается мученикам и истинным «писателям», сожгла его в печке.

Огонь плясал и весело смеялся. Языки пламени безжалостно слизали страницу за страницей и уносили мою печаль о носике в веснушках.

Однажды в пятом классе на уроке пришла записка с добрым стишком. И так захотелось, чтоб записку написал именно кудрявый мальчонка, в которого я была влюблена. На переменке стала приставать к нему и выразительно возмущаться. Он слушал, слушал. Взял листок бумаги и написал:

«Напрасно Погодина

Шутит легко.

Стихи написал не я,

И рифма была не моя»

Было горько и обидно. Обидно, что не он написал. Эх! Любовь! Любовь! И детские мечты.

Ну да ладно, бесконечно я не горевала.

Пятиклассница категорически заявила: «Я здорова». А как же больницы? Долой больницы! Никаких санаториев! Я ушла в спорт. Забыла о писательских муках. Обожаю спорт. Биатлон. Футбол. Хоккей. В школе записалась в лыжную секцию, там обещали выдать лыжи с ботинками.

Мечта! У меня их не было. Конечно, спортсмена из меня не вышло, слишком слабая дыхалка, да и цели такой не стояло. Но привязанность и верность спорту – это навсегда.

Я и сейчас хожу на фитнес. Гирьки тягаю, в бассейне плаваю. И всё благодаря Александру Семёновичу, учителю физкультуры и любимому руководителю секции. Он вложил в нас частичку себя.

В старших классах учёба для меня – это святое. Но на первом месте спорт, организация и проведение школьных вечеров, поездки по окрестным сёлам с агитбригадой, походы, первая любовь. Все мои способности были маленькими точками роста. На фотографиях нашей баскетбольной команды маленькая спортсменка – это я.

Не смейтесь. Мал да удал, как говорится. Я хорошо забрасывала мячи с дальнего расстояния.

Мороз и воздух. Зимние каникулы у нас продлевались ещё на неделю, даже у старшеклассников. Стояли сильные морозы. В один из таких дней мне моя подруга говорит:

– Поедем в деревню, там Федька из кораблестроительного института приезжает.

Слово «кораблестроительный» действовало на меня магически, в нём звучала гармония и музыка. Я, конечно, сразу согласилась. Смазала лыжи. Надела тёплую, на вате, безрукавку, сшитую бабушкой. И вперёд! Мороз был сильный. С утра передавали по радио 31 градус. Пока ехали между домами, казалось, мороз щиплет только щёки да нос.

Деревня находилась у леса, через большое поле. Как только мы выехали на чистое поле,

мы познали все прелести морозного дня. Солнце ярко светило, да не грело.

Страха не было, это было нечто большее, чем страх. Мороз заморозил мысли, и они попрятались за извилины. В глазах темнеет, запрыгали чёрные мушки. Холод.

Что там бабушка говорила об отце? Бесстрашный. Волков не испугался, огромную ветку взял и за собой тащил. Волки сопровождали, но его не трогали.

Губы давно свело от холода, я улыбаюсь одними глазами, наверное, волки испугались «зверя» с длинным хвостом. Мороз – не волк. Надо идти, кто там замёрз в снегу? Лучше не вспоминать. Идти. Мы знали, что садиться в сильный мороз или метель нельзя. Заснёшь и замёрзнешь. О чём я думала? А, об отце. Бабушка рассказывала, он зимой маленьким провалился в прорубь и выжил. Поле, хоть и продуваемое, но не прорубь. Иди!

Почему лес никак не приближается? У леса заветная деревня. О, как я хотела на тёплую печку. Руки плохо держат палку, может, палки бросить? Нет. Так нельзя. Ветер завывает.

Последние метры шла как во сне.

Нас встретили криками, ахами и охами.

– Девчонки, вы с ума сошли, сегодня 30 градусов мороза. Как вас родители отпустили?

– Мы сказали: недалеко, – пискнула я.

С нас сняли одежду, завернули в тёплые одеяла. У Людмилы (моя подруга, нас так и звали с легкой руки учителя физика – «Лю в квадрате») кончик носа отморозило, и в холода он белел.

С Федькой мы встретились. Пили горячий чай с мёдом и малиной, он нас развлекал смешными студенческими историями. Уговаривали остаться ночевать. Но я категорически отказалась:

– Нет, надо домой, а то бабушка поднимет всю округу.

В доме нашлось старое пальто, нас одели. Проводили до автобуса.

Иду домой, поздно, часов 19, еле тащу лыжи. На небе звезд видимо-невидимо. Страшно.

Бабушка будет ругаться. Что я скажу ей? В конце улицы навстречу бежала бабушка в клетчатом платке, в зимнем меховом полушубке. В глазах слёзы, тихо шепчет:

– Руки целы, ноги целы? Ну слава Богу.

Через пару дней морозы отступили, мы лыжной секцией, мальчишки и девчонки, побывали на нашем поле. С восторгом рассказывали, какие мы отчаянные девчонки.

Я рассказывала, что мне сильно помогли воспоминания об отце, а Людмила всё говорила, как жутко боялась, что я упаду, и тогда она упадёт вместе со мной.

Морозная история научила меня соизмерять поступки. И я никогда больше не катаюсь на лыжах ниже –7 градусов.

Глава 4. Бабушка

Бабушка – психотерапевт и предприниматель. Моя бабушка – психотерапевт. Но так не говорили в её время. Она была обыкновенным человеком. Высокая, худощавая, в вечном белом платочке. Её чуть грустные глаза выражали доброжелательность и готовность каждому помочь.

Помню, со всей округи к ней ехали люди потолковать о больших или маленьких проблемах. В основном женщины. Бабушка всех внимательно выслушивала, и для всех у неё находились нужные слова и советы.

Конечно, каждый человек вправе делать то, что хочет, но особенно она останавливала людей от желания мстить. Частенько говаривала: «Бог рассудит. И не нам с вами судить, что хорошо, а что плохо. А месть, она ведь может и вернуться».

Из воспоминаний я определила три составляющие её метода, если так, можно сказать.

1. Выговаривание (человек выговаривался).

2. Действие.

В ходе беседы бабушка выстраивала ритуал. Она мастерица по ритуалам. В каждом случае, как правило, личный. Нужно было что-то сделать: встать на заре, встать с первыми петухами, пойти рано утром к речке, найти в поле одинокое дерево и т. д.

Люди вынуждены были совершать действия, тем самым снижая напряжение.

3. Переключение.

К действию придавался заговор. Вспоминаю только одну маленькую строчку:

«Петушок-петушок, возьми мою печаль-тоску». Проблема перекладывалась на плечи петушка.

А ещё моя бабушка лечила пупочную грыжу у младенцев.

Я была ярой комсомолкой, дитя своего времени, но терпимой. В дела бабушки не вмешивалась. Но ничему от неё и не научилась.

Припоминаю, бабушка советовала одной женщине, которая видела умершую мать.

Надо набраться сил и подойти к видению и дотронуться. После этого оно не будет появляться. Это хорошо говорится, да трудно исполняется.

Много лет спустя мне пришлось столкнуться с подобной ситуацией, в забавных условиях.

Было далеко за полночь. Я читала интересную и слегка таинственную толстую книгу по астрономии. Там звезды, парсеки, сияющий свет погибших звёзд. Мало что понимаю, но интересно, дух захватывает.

Всё. Хватит. Спать. Выключаю свет, в центре комнаты горит жёлтый шар.

Собираю всю волю в кулак, иду включаю свет. Ничего нет.

Выключаю свет – горит шар. Из последних сил, с пульсирующим сердцем, вытянув руку

вперёд, иду дотронуться до шара. Шаг за шагом. Шар как бы от меня отодвигается.

Глаза привыкли к темноте, и я соображаю, что это новогодний шарик. На большом шарике нанесены светящимися красками звёздочки. Включаю свет: точно, красавчик, лежит на полке, и про него все давно забыли.

В далёком 1960 году моя бабушка была предпринимателем.

Она, конечно, и раньше им была. Но я помню хорошо именно с 1960-го.

Бабушка частенько говорила о линии своих родителей: «Мы были по торговому делу».

Однако предпринимательский дух жил и в советских гражданах!

Итак, топилась жарко печь. И когда дрова прогорали, она на шесток клала специальную доску. Размягчала пчелиный воск и руками катала свечи.

Коричневые свечи были ровненькие по длине и толщине. Готовые она смазывала растительным маслом. В доме стоял упоительный аромат, он кружил голову.

Для свечей характерно длительное и яркое горение с приятным запахом.

От свечей чувствовался лёгкий медовый аромат даже в незажжённом виде.

Свечи продавались достаточно успешно. На эти деньги мы с ней жили.

Пословицы от бабушки. Смотришь на океан, на восход солнца над ним и понимаешь: соприкасаешься с вечностью. Понимаешь, как мал ты сам. А в этом малом мире бушуют страсти, далёкие от вечности. Память хранит их следы.

У бабушки было удивительное лицо! Морщинки придавали ему мудрость и доброту. С ней было всегда уютно. Бабушка ласково отвечала улыбкой на мою улыбку.

Язык её образный. Она так и сыпала пословицами.

Может, ещё и поэтому её слушали обратившиеся за помощью люди. Припоминаю, как по радио или в газете «Пионерская правда», которую мне выписывала бабушка,

объявили конкурс или задание: собрать пословицы и поговорки. Я за бабушкой записала пословиц две общих тетради по 96 листов.

И, конечно, отослала.

Пишу и пишу про бабушку. Вы спросите: «А как же мы жили с мамой, как общались?» Вы же помните, в два года на семейном совете меня отдали на воспитание бабушке. Жили с мамой очень хорошо и дружно. Правда, каждая семья жила сама по себе, но у нас были общие дни – это суббота. Мы мылись в бане у мамы. Я по-детски любила субботы. Родители часто лепили вкусненькие пельмени и пели хором.

У мамы и папы были хорошие голоса. А я до сих пор говорю сестрам (их у меня две):

«Споём мамину любимую песню или папину любимую». Хотя у меня нет ни голоса, ни слуха, в семейном кругу можно петь. Бабушка частенько говаривала: «Егор (отчим) замечательный человек: добрый, поёт, рисует, а вот мать…» И она многозначительно вздыхала. Я ещё в старших классах уловила: мама навсегда останется мамой, но бабушка привила мне уважительное отношение к отчиму.

Я всегда звала его папой и по-своему любила.

Когда у мамы появился телевизор, бабушка любила приходить и смотреть кино.

Она с удовольствием слушала также и радио. И частенько вспоминала своего деда, моего

прапрадеда. Он жил 103 года еще в 19-м веке. Моей бабушке было лет 10, и он частенько ей с сестрой говорил: «Счастливые вы, девчонки. Доживёте до таких дней, когда стены будут говорить и стены будут показывать».

Она с сестрой над его словами смеялись и убегали. А сейчас бабушка восхищалась

да приговаривала: «И откуда мой дед это знал?»

Здесь ещё следует сказать, как я поступала в комсомол. Подошло моё время вступать в комсомол. Я тщательно учу устав. По газетам изучаю политическую и спортивную жизнь страны. Настал день вступления. В президиуме серьёзные люди. В зале комсомольцы-старшеклассники. Всё идёт хорошо: вопрос – ответ, вопрос – ответ.

И вдруг Акиндин Кондратьевич (директор школы) задаёт вопрос: «Нам известно, что ваша бабушка верит в Бога. Как вы к этому относитесь и что делаете?»

Почему-то к такому вопросу я была не готова. Тело сковал холод, словно меня окатили ледяной водой. Возникла пауза. Мне она показалась вечностью. Перед внутренним взором промелькнула сеточка морщинок у глаз бабушки. Губы предательски начали подёргиваться. Голос дрогнул. И я медленно, почти по слогам, изрекла: «Бабушка не вмешивается в мои дела, а я в её». Все всё правильно поняли: бабушка не мешает мне вступать в комсомол, а я не мешаю ей ходить в храм. Вскоре я стала секретарём школьной (первичной) комсомольской организации.