Павел Леканов родился в небольшом селе неподалеку от Алании в Северной Осетии. Мать – русская, отец – осетин. С детства Павлу и его братьям прививали любовь к Родине, к службе в армии, говорили, что династия должна продолжаться, военным был дед, отец, его старший брат. Да и сам Павел тоже закончил военное училище и стал офицером. Стрелять и охотиться на дичь отец научил своих сыновей с раннего возраста. Уже с семи лет братья Лекановы сопровождали отца на охоте. У Павла был очень меткий глаз, и не дрожала рука при стрельбе. Поэтому в училище и в армии из ста возможных мишеней он поражал все сто. Отец гордился сыновьями, а мать всегда переживала: «Охота все же не детское дело», – часто говорила она мужу, но тот ее не слушал и не слышал. Он знал, что из мальчишек нужно воспитать воинов. Так и воспитывал. Свою первую любовь Павел встретил в училище, когда ему шел девятнадцатый год. Как-то к ним на вечер 23 февраля пригласили из мединститута первокурсниц. Девочки стояли у стены и жались друг к другу – это был их первый выход к курсантам в военное училище. Почти все они приехали в медицинский институт из деревень, особо никуда не ходили, а тут сразу на вечер и в военное училище. Павел заметил ее сразу: кареглазая осетинка с двумя длинными косами, в черной юбке и белой кофточке, стояла в середине группы. Заиграла музыка, он рванул с места первым, боясь, что ее пригласит другой однокурсник, и в две секунды очутился около девушки. Пригласил на танец, она согласилась. Познакомились, ее звали Антонина. Ей тогда было только 17 лет. Год дружили, встречались очень редко, но письма писали друг другу почти каждый день. Он был влюблен по уши. Ему казалось, что Тоня любит его не так сильно, как он ее. Летом девушки разъехались по домам на каникулы, а группу курсантов Павла отправили на полевые работы. Встречаться, даже редко, было невозможно. А осенью, вернувшись в Аланию, он узнал, что его Тоню родители выдали замуж за тракториста из соседнего села. На этом ее учеба закончилась, она стала мамой и домохозяйкой, а Павел поначалу сильно переживал, потом боль утихла, нашлась новая подружка, и так до конца учебы, почти каждый год – новые девочки. Получив назначение в свою часть, Павел, не долго думая, буквально через два месяца, женился на медсестре из своей же части. Она ему родила сына, все вроде бы шло ничего, как у всех в гарнизоне, но через пять лет что-то совсем не заладилось, сначала он начал изменять жене в командировках, потом она связалась с его другом. Однажды, вернувшись из командировки, Павел нашел на столе записку: «Не ищи, я ушла к Славе, сына забрала с собой, не вздумай сейчас нам испортить жизнь». Да он и не думал «портить им жизнь», чувства к жене давно остыли, он даже был рад, что она ушла сама, потому что постоянные скандалы ему надоели, иногда не хотелось идти домой. И он сам часто просился у полковника , ( своего непосредственного начальника). в командировки. Весь гарнизон уже знал, что его жена Лиза изменяет ему с его лучшим другом. И только он делал вид, что ничего не замечает. После развода с Лизой он попросился в другую часть, его перевели. Больше о женитьбе он не думал, женщины у него были, но так, на время. Все чаще брал с собой винтовку или охотничье ружье и уходил в горы или лес. На новом месте службы времени для себя оставалось больше. Его даже повысили в чине, присвоили капитана и сделали офицером по особым поручениям за его меткую стрельбу. Так он стал у себя в части снайпером номер один. Чаще всего он выполнял секретные поручения, связанные с его снайперскими способностями, о которых он никому не мог рассказывать. Так и тянулись годы: поручения, охота, горы, тайга, случайные женщины. И теперь этот вызов в Москву.

Он лежал на кровати и бессмысленно смотрел в потолок. Время почти не двигалось. Он очень хотел пойти в ресторан, встретить ее, Зою, и все выяснить, кто она на самом деле. И он пошел в ресторан «Одесса-мама» на полчаса раньше назначенного времени.

Русская американка

Лена гостила у друзей в Чикаго. До отлета в Москву домой ей оставалось три дня. И тут начались схватки. Ей приспичило рожать раньше срока на целых три недели, так она думала. Борис и Катя отвезли ее в роддом, а в Москву позвонили Егору, мужу Елены, сообщить, что его жена в роддоме, значит, в назначенный срок не прилетит, и билет они поменяют на более позднее число. Егор был огорчен, что не сможет жену со своим первенцем встретить сам из роддома. Сутки Лена мучилась, но родить сама так и не смогла, тогда акушерка предложила ей и врачу сделать Лене кесарево. Лена согласилась, боли становились невыносимыми, а матка не открывалась. Ей ввели наркоз, и она заснула. Врач сделал кесарево, и каково же было его удивление, когда он достал из чрева русской женщины не одну девочку, а сразу двух близняшек с огромными зелеными кошачьими глазами и огненно-рыжими волосиками по всему тельцу и голове. Он тут же позвонил своему другу в секретный отдел: «Алекс, приезжай ко мне в клинику срочно, ты это должен увидеть».

Алекс прибыл к доктору буквально через полчаса. Врач завел его к роженице, которая лежала на столе все еще без сознания, а рядом – две очаровательные маленькие крошки.

– Ты такое видел когда-нибудь? Сами девочки рыжие, и у них зеленые кошачьи глаза. Что скажешь? Вам такая нужна? Одну отдадим матери, а вторую можете забрать в свой детский дом. Эта женщина все равно никогда не узнает, что у нее была двойня. Роженица – москвичка. Выпишем ее через пять дней, улетит к себе в Россию и никогда даже не подумает, что у нее есть еще одна дочь в Америке.

– А как же акушерка? – спросил Алекс врача.

– Акушерка со мной заодно, она давно работает на вашу организацию и давала подписку ни при каких обстоятельствах не выдавать нашей тайны.

– Что же, тогда я звоню Санте, и она приезжает за девочкой. Документы на ребенка оформите как на американку, мать при родах умерла. Отец неизвестен, как обычно. Если эта крошка вырастет, будет красавицей, а с нашей подготовкой – то, что нам нужно. Спасибо, друг, мы щедро тебя отблагодарим за такой подарок.

Алекс уехал, пришла Санта, детский врач специального детского дома для сирот, где воспитывали с пеленок патриотов Америки, в основном шпионов для внешней разведки. Так русская малышка (теперь по имени Зоя) попала в особый детский дом в Чикаго.

Когда Елену разбудили от наркоза, ей показали малышку, она воскликнула: «Ну надо же, вылитая баба Нина. Так и назову ее – Нина».

Через неделю Лена со своей дочерью Ниной улетала в Москву. А вторая ее дочь Зоя осталась в Америке в особом детском доме.

****************************************

Детский дом в Чикаго был под специальным надзором ЦРУ, здесь готовили девочек к разведывательной работе по всему миру. С двух лет их начинали обучать языкам, каждая из них должна была знать минимум пять языков – это было законом. Когда девочки подрастали, их учили стрелять, плавать на длинные расстояния, быстро бегать, обязательно заниматься борьбой – на выбор – Зоя выбрала бокс, и каждый день зарядка и спорт. Им внушали, что они американки, что лучше земли и страны, чем Америка – нет, они обязаны ей служить до последней капли крови, потому что именно эта страна их Родина и дала им все: вырастила их, выучила и устроила им небедную жизнь. В 15 лет Зою отправили в пансион для особо одаренных девушек. Ей легко давались языки, и она поступила в учебную часть на факультет иностранных языков. Сдав на отлично экзамены в школе при пансионе, она получила аттестат о полном среднем образовании, и ее отправили в университет на факультет филологии. Зоя – в обязательном порядке – изучала русский, немецкий, украинский, болгарский, арабский. Английскому ее учили с детства, его она считала своим родным языком, но еще для себя она учила испанский. Девушкам из пансиона было запрещено встречаться с молодыми людьми, и ни в коем случае они не должны были рассказывать, где они живут и чем занимаются после университета у себя в пансионе. Вместе с Зоей на этом же факультете учились еще три девушки: Бетти, Глория, Шерри. Их всегда привозила в школу воспитательница, больше похожая на полицейского, чем на женщину-мать, и забирала со школы всех их тоже она. Однажды на перемене к Зое подошел очень симпатичный молодой человек и заговорил с ней, она хотела ему что-то ответить, но тут увидела свою охрану (девочки прозвали Марту – свою воспитательницу – ведьмой), – и тут же пошла навстречу Марте, так ничего парню и не сказав. На другой день парень сел на лекции рядом с Зоей:

– Меня зовут Арон, я приехал сюда учиться из Израиля, а ты откуда?

– Я местная, – не поворачивая головы, ответила Зоя. – Извини, но я не могу с тобой разговаривать, да еще на лекции, нам это запрещено. Я не хочу быть наказанной, пересядь от меня.

– Почему ты такая странная? Ты красивая девушка, а ведешь себя как дикарка. Я ни разу не видел тебя ни на одном студенческом вечере. Почему ты никуда не ходишь?

– Мне нельзя, мне только 17 лет, я несовершеннолетняя, и за нами все время следит ведьма.

– Кто? – удивился Арон. – Какая еще ведьма?

– Мы так прозвали нашу воспитательницу пансиона. Она к нам приставлена, и целые сутки не спускает с нас глаз.

– А где находится ваш пансион?

– Я не могу тебе этого сказать, не положено.

– Ладно, как-нибудь сам узнаю.

Зоя толкнула Арона под локоть, на них уже оборачивались впереди сидящие студенты, и он пересел за соседний стол. А она начала потихоньку разглядывать Арона. Лицо у него было красивым и мужественным: черный чуб, высокий лоб, почти смоляные глаза сверкали угольками из-под таких же черных бровей, круглый подбородок, прямой крупный нос и губы, чуть припухшие, как у ребенка; широкие скулы вдобавок выдавали его чисто восточное происхождение.

Спортивная фигура, мускулистые руки говорили о том, что он не лентяй и каждый день ходит в спортивный зал. Арон поймал пристальный взгляд Зои и улыбнулся ей. Она смутилась и начала что-то быстро писать в тетради. После лекций по обычаю Марта усадила девушек в машину, и они выехали со двора университета. Следом за машиной ведьмы тронулся и форд Арона. Арону шел уже двадцать третий год, и он учился на последнем курсе университета на том же факультете, что и Зоя, но присмотрев эту непохожую ни на кого девушку, стал посещать лекции первокурсников. Ему очень хотелось ей понравиться. Он даже купил книгу психолога, где советовали, как правильно знакомиться с женщинами и молодыми девушками. Но вот уже который день он пытался с ней поговорить, а она все время от разговора уклонялась. Боится своей воспитательницы-ведьмы. Он видел, где остановилась машина Марты, где она высадила девушек и как они зашли в ворота особняка, обнесенного очень высоким забором.

«Да, не просто будет войти туда, – подумал Арон, – что за такой тайный пансион, где держат девушек, словно заключенных, которым нельзя даже разговаривать с однокурсниками. Это очень интересно, чьи они дети: миллионеров, миллиардеров? Или здесь что-то другое? По одежде не скажешь, что они миллионерши, значит, что-то явно другое. Это уже интересно, придется выяснить».

Арон еще постоял минуту, но ворота автоматически захлопнулись, а кроме высоченной ограды, ему ничего не было видно. Он развернулся и уехал к себе в общежитие. Но во что бы то ни стало решил добиться расположения Зои и узнать, кто они такие, эти странные девушки, и почему их держат за таким высоким забором. На другой день он сел в аудитории за стол перед Зоей и у самого окна, все время что-то разглядывая на улице. Как только он заметил, что воспитательница девушек отошла от машины, он тут же вышел во двор университета, подошел к машине Марты и ножом проткнул два задних колеса. Также незаметно отошел от машины и вернулся на свое место, сидя вполоборота на стуле, он все время поглядывал на Зою и пытался завязать с нею разговор, но девушка молчала и записывала лекцию. Когда аудитория опустела, в ней остались только Зоя и ее три подруги из пансиона, они удивились, что за ними не идет их ведьма, выглянули в окно и увидели, как Марта стоит у машины, пинает ногой колеса и кому-то звонит. Вместе с девушками выглянул в окно и Арон.

– Надо же, как вам сегодня не повезло, – сказал он усмехнувшись, – придется посидеть со мной, пока ваша Марта починит колеса.

– Это сделал ты? – спросила Зоя и улыбнулась.

– Я, очень хотел поговорить с тобой и заглянуть в твои кошачьи глаза.

– Арон, ты нас оставил без обеда. Если мы не возвращаемся вовремя в пансион, ради нас четверых никто столы заново накрывать не будет, иди и покупай нам всем пиццу, – приказным тоном сказала Зоя, и все девушки засмеялись.

– Я мигом, сейчас принесу пиццу и соки, – Арон вышел из кабинета и пошел в буфет.

– Ну ты, кошка, даешь, зачем тебе этот еврей? Если узнает о твоих шашнях ведьма и расскажет директору пансиона, тебя накажут, —возмутилась Бетти.

– Но ведь вы не предадите подругу, один за всех и все за одного! – воскликнула Зоя, подошла к девушкам и тыльной стороной подала им руку. Они все положили свои руки на ее и наперебой закричали:

– Мы мушкетеры, хоть и девчонки, и дружба нам дороже всего!

– Мы мушкетеры, и дружба наша на века! – еще раз громко проговорили девушки, и в этот момент в аудиторию вошел Арон.

– А меня в свою команду мушкетеров примете? – засмеялся он и поставил на стол огромную пиццу и в баночках соки, – налетай, девчонки, не голодными же сидеть здесь и ждать вашу ведьму.

Девушки засмеялись и принялись уплетать еще горячую пиццу и запивать ее апельсиновым соком. Арон смотрел на них и думал: «Кто они, эти девочки? Почему к ним приставлена охрана? Почему они ничего не рассказывают о себе? Как они все красивы, как выделяются из толпы студенток, но особенно Зоя, их эта игра в мушкетеров в юбках. Кто они?» Он поймал себя на мысли, что эта зеленоглазая рыжеволосая девушка, которую все называют кошкой, нравится ему с каждым днем все больше и больше.

Роман Зои и Арона стремительно развивался. На лекциях он садился с ней рядом, как бы нечаянно под столом своей коленкой касался ее ноги, придвигался к ней так близко, что их тела стали соприкасаться, тихонько со стола снимал ее руку, прятал под стол и легонько сжимал ее пальцы. Зоя перестала вырываться, не отталкивала Арона и делала вид, что просто не замечает его такие ухаживания. Он ей тоже нравился. Еще через неделю Арон принес букет красных роз и положил Зое на стол. Она вся покраснела, но букет приняла и чмокнула Арона в щеку. Он хотел было поцеловать и ее, но она увернулась. Подружки Зое подмигивали, а за развитием дальнейших событий следил уже весь курс. Как это Арону удалось приручить эту дикарку. Но по-прежнему за девушками из пансиона приезжала машина с их вездесущей Мартой и увозила их в недосягаемое, для влюбленного Арона, место. И тогда он решился на хитрость. Не пришел на лекцию, а через знакомого парня передал записку, в которой написал: «Зоя, моя любимая девочка, я очень сильно заболел, не могу встать и прийти к тебе в аудиторию, если ты сможешь проведать меня, буду тебе бесконечно признателен. Ко мне тебя проведет мой друг, тот, кто передаст записку. Это недалеко от университета, сбеги с лекции и постарайся навестить меня. Твой до гроба, Арон». Прочитав записку, Зоя отдала свою сумку подружкам и сказала, что вернется к концу занятий: «Если чуточку задержусь, прикройте меня, придумайте что-нибудь, задержите преподавателя и не выходите к Марте без меня». Мушкетерки согласились, они с удивлением следили за развитием отношений подруги и ее возлюбленного Арона. Им и самим уже хотелось завести себе парней, гормоны начинали играть в девичьих телах, и никакие телохранители от этого спасти не могли.

Как только захлопнулась дверь за Зоей в комнате Арона, он тут же встал с постели, подхватил ее на руки и стал целовать. Зоя не вырывалась, она как-то притихла и вся подалась к нему. Он уложил ее в свою постель, осторожно снял с нее одежду и, лаская все тело Зои поцелуями, лишил девственности. Она сразу даже не поняла, что произошло, даже не успела подумать, чем все может закончиться для нее, но в голове уже был туман, она и сама начала целовать Арона, прижиматься к нему и ласкать его. Два часа любовных утех пролетели очень быстро. Зое надо было уходить. Целуя ее у порога комнаты, он прошептал: «Я буду ждать тебя завтра, и послезавтра, и всегда. Я постараюсь снять квартиру, чтобы нас никто не мог застать врасплох. И буду забирать тебя с лекций, а потом привозить назад. Так ваша ведьма ни о чем не догадается, ты будешь со мной?»

– Да, – ответила Зоя, – я люблю тебя, Арон, ты мой самый первый парень, я всегда буду помнить о тебе. Пока есть возможность, мы будем вместе.

Арон снял комнату в доме рядом с университетом и каждый день он уводил Зою к себе, а в конце занятий осторожно, через черный ход, приводил назад. Уже все подружки и друзья с обеих сторон были в курсе их отношений. Зоя и Арон словно обезумели от своей любви и не скрывали чувств даже на лекциях. Зоя вся светилась и пела песни, каждый раз возвращаясь к себе в пансион. Этого не могла не заметить и Марта. И как-то вечером, зайдя в комнату к девушкам, она сказала: «Завтра у вас у всех медосмотр, пойдете на проверку к гинекологу после того, как вернетесь из университета». Зоя побледнела, она поняла, что это из-за нее устроят проверку всем девушкам пансиона, вот уже два месяца как у нее прекратилась менструация, значит, она беременна. Нависла беда над нею, но больше всего над Ароном, ведь она еще несовершеннолетняя, и его могут посадить в тюрьму. Надо спасти его, пока он еще может уехать из этой страны. Утром следующего дня Арон зашел за Зоей в аудиторию. Она была хмурой и не улыбалась.

– Что случилось, девочка моя?

– Сядь рядом и слушай и сделай так, как я тебя сейчас попрошу. Я беременна. О нашем с тобой романе знает весь курс, сегодня у нас в пансионе проверка для всех девушек у гинеколога. Я все переживу, но тебе надо немедленно, прямо сейчас, уехать из этой страны, иначе тебя арестуют. Это в лучшем случае, в худшем – тебя могут просто убить. Я не имела права подставлять тебя, я не имела права ни с кем встречаться, тем более любить тебя. Пообещай мне, что ты сейчас же немедленно улетишь к себе домой или в любую другую страну, где они тебя не достанут.

– Да кто они, Зоя?

– Тебе лучше этого не знать. Очень тебя прошу, Арон, ради нашей любви, улетай прямо сейчас. Возможно, когда-нибудь мы еще встретимся с тобой и вспомним нашу любовь. А сейчас, ради меня, немедленно покинь Америку.

– Хорошо, моя любимая кошка, я подчинюсь тебе, но клянусь, я узнаю, кто ты и почему я должен немедленно улетать отсюда и бросать свою самую любимую девушку.

– Лучше тебе забыть меня и никогда ни с кем ни в каком разговоре даже имени моего не вспоминать. Это будет лучший выход в нашей ситуации. Прощай, Арон. И не кляни меня, я люблю тебя.

Он обнял Зою, поцеловал ее в последний раз, как казалось ему, и поспешил на выход. Арон хорошо понимал, что Зоя говорила правду и ему лучше немедленно покинуть Америку. Он уже начинал догадываться, кого воспитывают за таким высоким забором. А с этой службой шутки плохи, тем более что его зеленоглазая кошка еще не достигла совершеннолетия. Он наскоро собрал чемодан, через час был в аэропорту, а через два часа уже летел к себе в Израиль.

*************************

Все случилось так, как и предполагала Зоя. После проверки девушек у гинеколога, ее и еще двух старшекурсниц с математического факультета оставили в кабинете врача. Вызвали воспитательниц, всем трем сделали аборты и перевязали трубы, чтобы уже никогда в жизни они не могли забеременеть, а не то что родить. Это не считалось наказанием, наказание было еще впереди. Непослушание и «любовь без приказа» здесь наказывались строго. Полиция побывала в университете, потом в квартире Арона, но его уже в Америке не было. Зоя смогла спасти своего первого мужчину и свою первую любовь.

Через три дня после аборта Зою вызвал к себе директор пансиона. Она стояла у дверей, не поднимая головы, поникшая и сжавшись в комочек, по рассказам старших девочек она знала, как караются такие поступки в их пансионе. Но на удивление, директор не стал ее ругать, он предложил ей сесть на стул напротив него и заговорил тихим голосом.