Цитаты из книги «Минус один? Плюс Один! Приемный ребенок в семье»

Когда ребенок попадает в семью, у него появляется шанс на новую жизнь, новый опыт, новые отношения. Но годы, проведенные в казенном доме, еще долго будут давать о себе знать. И бедным словарным запасом, и особыми, зажатыми, угловатыми движениями, и рыданиями над тетрадками, и эпизодами с присвоением чужого, и попаданием в «плохие компании». Печать несчастья, неблагополучия еще долго будет лежать на таком ребенке.

При этом у детдомовцев невелики шансы получить хорошее образование и профессию — ребенок, которому не для кого стараться, некого радовать своими успехами, учиться обычно не хочет. Да и способность к обучению часто оказывается снижена из-за пережитого, о чем мы говорили ранее. А кто захочет учиться, если чувствует себя несчастным и хуже других? Едва ли не главная причина всех неудач детей из детских домов — низкая самооценка, которая обессиливает, заставляет опускать руки и идти по пути наименьшего сопротивления. Любое препятствие воспринимается ими как непреодолимая преграда, вызывает раздражение и отчаяние, а не желание мобилизоваться, собраться, постараться, добиться своего.

Да потому что ребенком родители занимались в двух случаях: когда он очень плохо себя вел и его надо было наказать или когда сильно болел. Воспроизводя эти ситуации, ребенок надеется, что мама (папа) «поймет, что все совсем плохо, и наконец придет». Потому что, с точки зрения ребенка, родитель всемогущ — и если он не появляется, то не потому, что не может, а потому, что не считает нужным.

У нас же принято горюющего человека отвлекать, теребить, всячески давая ему понять, чтобы он «поскорее заканчивал со всем этим». В результате работа горя остается недоделанной до конца, утрату не удается полностью оплакать и осмыслить, и душевная боль мучит потом человека годами.

Ведь как бы он ни хорохорился, это именно то, что ему нужно: убедиться, что я сам — это одно, а монстр, ярость, злость, желание драться — другое и это другое никого особо не пугает. С ним может справиться взрослый, а значит, смогу со временем и я.

Бывает, что ребенок начинает воспроизводить ситуацию насилия с позиции не жертвы, а насильника: отрывает куклам ноги и головы, жестоко обращается с животными (причем побои перемежаются с приступами нежности), обижает сверстников и младших детей и даже на взрослых может набрасываться с кулаками, кусаться, пинать ногами. В такие моменты ребенок неосознанно старается овладеть ситуацией, занять позицию сильного.

Когда непосредственная опасность для жизни исчезает, через какое-то время начинает отпускать и «анестезия» спасительного отупения, а ведь под ней — душевная рана. Даже если полученные синяки и ссадины (а бывает, и переломы, и ожоги; мне встречалась девочка, которую в четыре года родители выбросили из окна) зажили без следа, психотравма остается, и ребенок начинает неосознанно воспроизводить ситуацию травмы, провоцируя взрослых, раздражая их и вынуждая «дать хорошенько». Потому что именно так он почувствует, что о нем помнят, что он важен, что его любят.

Конечно, есть немало родителей, которые переходят грань нормального воспитательного воздействия, это серьезная проблема нашего общества — терпимое отношение к насилию в семье, в том числе над детьми. И все же если ребенок получает в семье не только суровые наказания, но и заботу, внимание, любовь, у него все равно будет достаточно сил, чтобы пережить детские обиду и боль и вырасти достаточно внутренне благополучным человеком.

Тот, кто не способен позаботиться о себе, и о других тоже полноценно заботиться не сможет: ни о домашнем животном, ни о собственных детях. Вернее, забота эта будет носить такой же импульсивный, «рваный» характер, какой получал он в детстве. Сегодня — люблю безумно, завтра — отстань, надоел, уйди, чтобы я тебя не видел. Отсюда грустное явление, знакомое многим сотрудникам детских учреждений, — сиротские «династии», когда в одном и том же детском доме растут дети, а потом и внуки бывших воспитанников.

Пренебрежение к себе, неприспособленность к нормальной жизни, низкая самооценка, низкий уровень притязаний («я не важен, от меня ничего не зависит») — вот наследство, которое получают дети, выросшие в таких условиях. Они не умеют уговорить себя сделать то, что не хочется, планировать свое время, уметь отдыхать, утешаться после неудач.