«Что бы ни случилось, ты опоздал, старина Эдвард, – почти сочувственно подумал Никита, пожимая ему руку. – Темные тебя опередили. Андрей Старков успел раньше».

– Здравствуйте, Эдуард Карлович, давно ждете?

Он гостеприимно распахнул дверь подъезда.

– Привет, Никита. Нет, только подъехал. Почему это ты не спрашиваешь меня, что случилось? – спросил бывший начальник.

– Так вы же сейчас мне сами это скажете!

Дверь в квартиру была закрыта на все замки – Настя еще не вернулась. Никита включил свет в прихожей, посторонился, пропуская гостя, и взглянул на часы.

– Проходите, Эдуард Карлович, пока могу предложить только чай, кофе, ром или виски. Но если Настя уже на подходе, возможно, мы даже поужинаем.

Он набрал Настин номер, приложил к уху мобильник и, стягивая куртку, прошел вперед, освобождая место гостю. Звонок сорвался.

– Она не придет, – сказал за спиной Басоргин.

По инерции Никита снова нажал вызов. Телефон нервно пискнул и замолчал.

– Не звони ей, Никита, – посоветовал Эдуард Карлович. – С ней все хорошо, но домой Анастасия сегодня не вернется. И завтра тоже.

Никита положил на полочку телефон, ключи и развернулся.

– Что случилось?

– Видишь ли, Никита… Случилось то, что продержавшийся многие столетия порядок вещей сломался. И с расторжением Кровавого Завета история помчалась вскачь. Пророки по всему миру противоречат друг другу. Сумрак стал во сто крат опаснее, и хуже того – он стал непредсказуем, его порождения выходят в мир одно за другим. Кто будет следующим? Удастся ли дочери Городецкого поладить с ним так, как это случилось с Тигром…

– При чем тут Настя? – перебил Никита.

Басоргин оставил торжественный слог.

– Гонка за артефактами, – коротко пояснил он.

– То есть вы хотите сказать, что Настя… что моя жена для сил Света и Ночного Дозора – всего лишь артефакт?!

– Да, примерно это я хочу сказать, за исключением твоего необдуманного «всего лишь». Ты излишне эмоционален, дозорный. Это никуда не годится.

– Что-о?!

– Видишь ли, Никита, Анастасия действительно очень ценный артефакт, но… с точки зрения сил Тьмы! Это для нас она прежде всего – Иная, вставшая на сторону Света, и стажер Ночного Дозора города Москвы. А для Темных – единственная наследница сокровенных древних знаний, живая ниточка к тем древним цивилизациям, что оказались стертыми с лица земли, к их Силе и могуществу. И для них Настя не боевая подруга и не любимая женщина… Уловил разницу?

Никита собирался что-то возразить, Басоргин опередил:

– Пойми, Никита, Дозоры столицы не располагают еще одним Иным, который был бы так тесно связан с какой-нибудь стихией современного человеческого мира. Оба Дозора не располагают! Или не умеют их распознавать, что сути дела не меняет.

– Откуда мне знать, кто у вас чем располагает, – вяло огрызнулся Никита.

Он понял, куда клонит бывший начальник. Тот мог бы и не продолжать, но все-таки сказал:

– Потенциал Анастасии далеко не ясен, она только-только закончила базовый курс обучения, мы не знаем всех ее возможностей. Теоретически она должна быть связана и с Сумраком, и с мировым океаном реального слоя Земли. В условиях, когда устои трещат по швам, а борьба основных Сил обострилась до предела, Насте угрожает реальная опасность. Ты представь, что будет, если радикальное крыло Темных не убоится Дневного Дозора, в обход запретов захватит Светлую волшебницу и принесет ее в жертву. Такой ритуал взорвет Сумрак на всех слоях. А при учете, что Настя – дитя стихии реального слоя, взорвется и человеческий мир. Возможно. Насколько ослабела связь с мировым океаном в потомках древних магов, не знает никто. Но Темные проверят при случае, не сомневайся. Экспериментировать они любят и экспериментов не боятся. Им последствия в виде жертв и людских страданий только на руку.

– Но Настя…

– Настя при всей своей уникальности далеко не самый сильный боевой маг.

– Но я…

– А ты ничего не сможешь сделать, как бы тебе ни хотелось ее защитить! На карту поставлено существование Иных и существование Великого Договора, что суть одно и то же, да не все это понимают. Кое-кому не терпится начать новый виток противостояния. Извини, Никита, времени на увещевания у меня очень мало, так что спасибо за приглашение выпить и поужинать, я вынужден отказаться. Итог таков: твоя жена под защитой Ночного Дозора. Для нее это тоже полная неожиданность. Настя будет оставаться в убежище столько времени, сколько руководство посчитает необходимым. Связаться и увидеться ты с ней не сможешь. Это для вашей же безопасности. Мне бы очень хотелось, чтобы ты все понял правильно… Собственно, потому я и решил к тебе заехать лично. До свидания.

Басоргин взялся за ручку двери.

– Но как же так? Эдуард Карлович, почему вы нас не предупредили?!

– Да потому что ты не отпустил бы ее от себя! Или начал бы набиваться в охранники, а ее есть кому охранять, поверь. И еще потому, Никита, что тебе здорово повезло: жена тебя любит. Настя ни за что не ушла бы тайно, не оставив тебе свои координаты, не послав весточку, не намекнув, где ее искать… Надеюсь, все это ненадолго, ребята, потерпите. Думаю, у всех нас есть будущее.

Щелкнул дверной замок. Кот Каська вышел из комнаты и многозначительно потерся о ноги хозяина. Он тоже рассчитывал на скорый ужин. Никита присел и механическим движением погладил кота.

– Объявляю неделю сухого корма, Кась, – растерянно пробормотал он. – А может, две или три. В общем, пока Великие Силы не придут в равновесие и Настя не вернется.

Готовить себе холостяцкий ужин Никита не захотел. Стоило открыть дверцу холодильника и обозреть полупустые полки, как аппетит таинственным образом улетучился. Никита достал упаковку нарезанного сыра, яблоко, подвернувшееся под руку, прихватил по пути хлеб и направился прямиком в гостиную, где за стеклянной дверцей стояли в шкафчике бутылки со спиртным.

Разбудил его телефонный звонок. Мобильник, брошенный в прихожей, надрывался, выдирая хозяина из объятий сна. Никита подскочил на диване, сел, жмурясь и растирая рукой занемевшую шею. Он и не заметил, как, вознамерившись поразмышлять о многочисленных встречах и недобрых новостях этого дня, провалился в сон, растекшийся вокруг из слепого экрана выключенного телевизора. В комнате и в прихожей горел верхний свет, за зашторенными окнами по-прежнему было сыро – по карнизу уныло шлепал мокрый снег. Мобильник смолк. Никита бросил взгляд на стенные часы. Десять ноль-ноль. Утра? Нет, сквозь шторы пробивался бы свет. Значит, вечера… Какого дня?! Он вскочил, запнувшись за стакан из-под виски, стоявший на полу возле дивана, бросился в прихожую и схватил телефон в полной уверенности, что увидит непринятый вызов от оперативного дежурного, который отчаялся дозваться сотрудника на смену.

«Ага! Все-таки вечер, и у меня все еще выходной… Отличная новость», – подумал Никита, взглянув на дату и время.

Мобильник в руке снова разразился трелью.

– Алло! – сказал Сурнин в трубку. – Я слушаю.

– Никита Михайлович? – неуверенно спросил женский голос.

– Да.

– Ох! Здравствуйте, дядя Никита!

Дядя?!

– Я так рада, что до вас дозвонилась! Меня зовут Рая. То есть Раиса. Я дочка Натальи, Зинаидиной дочери. Ну, вы помните, да?

– Нет.

– Баба Зина сказала, что мне лучше всего вам позвонить, что вы уже давно в Москве живете, – защебетала трубка. – Мне так неудобно, так неудобно! Но меня с работы чуть не выгоняют, все так ужесточилось с этим кризисом. Извините, что я так поздно, но вот прямо безвыходное положение! Я вас не разбудила случайно?

– Да нет.

– Может, мне лучше завтра перезвонить?

– Нет уж! Говори, Раиса, что случилось, – буркнул Сурнин, перебирая в голове многочисленных дальних родственников.

Зинаида, на которую ссылалась девушка, была родной сестрой Никитиного отца. Если эта щебечущая в трубку девчонка – ее внучка, то получалось, что Никите она приходится двоюродной племянницей.

«Может, мне пора умереть и воскреснуть с новыми документами? – угрюмо думал он, слушая сбивчивый рассказ. – Обычно такая необходимость появляется у Иных годам к семидесяти, но если Раечка сейчас не заткнется, я прямо завтра заявление в офисе напишу! По меркам ее бабушки у нас охренеть какое близкое родство. А семья у отца была немаленькая. И я, болван, забыл стереть номер из мобильника тетки, когда был в командировке на исторической родине. Не зря все наставники твердили в один голос, что в работе оперативника Ночного Дозора не бывает мелочей…»

– Короче! – не слишком вежливо предложил он, прервав словопоток.

– Может, пожалуйста… Если бы вы согласились… Вот бы мне бы…

– Рая! Тебе прописка московская нужна или деньги?

– Нет-нет! – закричала девушка, испугавшись, что он сейчас же бросит трубку. – Только временная регистрация! Понимаете, у меня вуз без общаги, мне пятнадцатого с квартирной хозяйкой расплачиваться, а на работе сокращения. И еще новый замначальника, он личные дела всех студентов заново перебирает! И всех, кто по договору работает, грозится уволить!

– Все-все! Я понял. Завтра, в одиннадцать, в МФЦ, записывай адрес… Паспорт не забудь!

– А… Дядя Никита, а на год можно?

– На год – только с условием, что до завтрашнего дня ты мне больше ни разу не позвонишь. Завтра без пяти одиннадцать я тебя сам наберу. Не опаздывай.

Никита отложил телефон, пожал плечами, расправил кровать и впервые за несколько дней уснул в своей постели.

* * *

На следующий день районный многофункциональный центр вызвал у Никиты острый приступ зависти к людям и их достижениям. Человеческая изобретательность как в сфере бюрократии, так и в сфере ее обслуживания всегда его впечатляла.

Пожалуй, люди здесь выиграли. Документооборот родного офиса Ночного Дозора казался Никите скрипучей машиной проволочек, увязшей в каком-то дремучем средневековье. Не спасали ни современные базы данных, ни передовое компьютерное оснащение, пришедшие на смену бумажным картотекам. Происходило это отчасти из-за того, что отнюдь не всю информацию, содержащуюся в пухлых бумажных папках, пожелтевших каталогах и потрепанных целительских справочниках, можно было перенести на современные носители. В хранилищах Ночного Дозора зачастую встречались папирусы, восковые дощечки, ветхие кожаные лоскуты, кости, испещренные рунами, и еще более невероятные артефакты вроде старинных свечей, дымок которых складывался в слова заклинаний, и ароматических палочек, вызывавших приступы озарения. Офисные работники Ночного Дозора были вынуждены лавировать между двух систем хранения информации – традиционной и электронной, и это отнимало кучу сил и времени. Особенно если учесть, что цепочка накопленных Иными сведений не прерывалась.

Люди могли позволить себе выбросить алхимию на свалку истории, а античным медицинским инструментам отвести место в музее. В силу краткости жизни они легко расставались с целыми системами знаний, заменяя их современными воззрениями, взращенными на опыте отцов-основателей. У Иных дело обстояло куда сложнее. И потому бюрократическая машина магов и волшебниц, вершивших судьбы мира, проигрывала человеческой вчистую. Это Никита Сурнин мог заявить со всей ответственностью.

Не далее как на прошлой неделе он угробил целый день в коридорах и кабинетах любимой конторы и вышел в дозор, на глазах у изумленной публики спустившись со второго этажа офиса. В ответ на закономерный вопрос оперативного дежурного «Сурнин, а ты что, домой не уходил разве?» Никита испытал острое желание его ударить.

Дело, которое отняло у него практически целые сутки, на первый взгляд совсем не выглядело хлопотным. Никите всего-навсего требовалось найти в Ночном Дозоре столицы ответственного за размещение в приютах для бездомных животных двадцати двух кошечек (из них пять котов, два кастрированы) и зарегистрировать одного дикого Светлого перевертыша – тоже кота, – разумеется, не кастрированного. Вся эта пушистая компания проживала в двухкомнатной квартире у благообразной одинокой москвички Марианны Васильевны, орала на все лады и круглогодично гадила в подъезде (за исключением перевертыша, что никоим образом не спасало ситуацию).

Марианна Васильевна была Светлой Иной седьмого уровня Силы. Договор она никогда не нарушала, о противостоянии сил Света и Тьмы что-то такое когда-то вроде бы и слышала, да подзабыла, лицензий на магические вмешательства не просила, с легкостью отдавая их следующим в очереди, а занималась тем, что подкармливала окрестных собачек-кошечек. Кошек милая барышня любила больше, потому подбирала регулярно и, когда удавалось, пристраивала в добрые руки. Удавалось не всегда.

В поле зрения Ночного Дозора она попала случайно. Патруль обнаружил, что Темных Иных к дому Марианны Васильевны как магнитом тянет, и ходят они на Зеленую улицу регулярно, как роботы на подзарядку, – до того привлекают их мощные всплески негативной энергии.

Над природой этих всплесков долго размышлять не пришлось. Как оказалось, не все жители дома номер тридцать два разделяли любовь Марианны Васильевны к братьям нашим меньшим. К моменту, когда до Светлых патрульных дошло, что дело куда серьезнее, чем кажется, противостояние между соседями достигло пика и грозило перерасти в небольшую гражданскую войну с участием защитников животных, защитников прав человека, волонтеров, представителей управляющей компании, членов комитета по правам ребенка и дополнительных сил полиции.

Темные уже не просто качали энергию человеческих эмоций, которая на пике регулярных скандалов била через край, они водили к дому номер тридцать два новообращенных Иных и стажеров, чтобы показать тем и другим на практике, чем в конечном итоге оканчивается следование Светлым идеалам.

– Илья, ты серьезно? Я что, должен идти этот кошатник разгонять?! Может, еще Высших Иных задействовать и ОМОН вызвать? – в сердцах спросил тогда Никита у зама по патрульной службе, получив задание от него лично. Но Илья был непреклонен.

– Третий уровень Силы, не меньше, – холодно произнес он, прекратив дискуссию.

Вместо Высших Светлых и ОМОНа Никита получил в напарники девчонку-перевертыша и молодого парня – боевого мага, которыми ему предстояло руководить в грядущей спецоперации. Узнав о задании, они переглянулись и едва сдержали улыбки.

Но вскоре всем троим стало не до смеха. Во-первых, Светлым дозорным предстояло разбираться со Светлой же волшебницей, пусть и невысокого уровня, что само по себе не слишком приятно. Во-вторых, когда оперативники во главе с Никитой прибыли на место, скандал выплеснулся во двор, из подъехавшей машины выбиралась съемочная группа телеканала «Москва 24», а Темных наблюдателей собралось столько, что яблоку некуда было упасть. Не то что каждое воздействие – каждое движение Светлых регистрировалось десятками пар недобрых глаз. Только сотрудников Дневного Дозора Сурнин насчитал не меньше пяти, причем двое дежурили в Сумраке, по колено утопая в синем мху. У подъезда Марианны Васильевны сумеречный паразит, обожравшийся дармовым негативом, разросся до неприличия и приобрел маслянисто-фиолетовый отлив, от чего стал похож на какой-то фантастический древовидный базилик.

– Твою ж мать, – сказал Сурнин, оценив обстановку.

Он мысленно извинился перед Ильей и обернулся к своим менее опытным напарникам:

– Значит, так, ребята… На провокации не поддаваться, знаками Силы не разбрасываться. Рты не открывать. И вообще не дышать без моей команды. Иначе в лучшем случае мы с вами будем недели две протесты разгребать, а в худшем – трупы утилизировать и на Трибунале оправдываться. Все ясно?

– Яснее некуда.

– Тогда пошли.

– Посмотрели, как выглядят добрые дела с точки зрения Светлых Иных? Жалко животных? – спросила Темная волшебница у группы молоденьких стажеров, энергично закивавших в ответ. – А теперь отойдем подальше. Сейчас вы увидите, как Светлые Иные разбираются между собой. Омерзительное зрелище!

Никита шагнул в подъезд и поднес телефон к уху.

– Оперативный дежурный, – отозвалась трубка.

– Это Сурнин. Для успешного проведения операции мне срочно необходимы два, а лучше три сотрудника клининговой компании, машина-фургон, штук двадцать пять переносок для животных, ветврач и психолог МЧС.

– Г-хм… Подтвердите местонахождение: улица Зеленая, дом тридцать два, корпус два?

– Да, как раз заходим.

– Принято, ожидайте.

Никита засунул мобильник в карман и обернулся к напарнице:

– Надо изловить дикого перевертыша, Оля. Нежно, чтоб ни одной царапины. Поскольку он Светлый, боевой маг в его задержании участвовать не будет, да и мне тоже лучше не вмешиваться…

– Я понимаю.

– Справишься?

– Справлюсь, Никита. Поймаем, не волнуйся!

– Тогда начали. Здравствуйте, Марианна Васильевна! – как можно дружелюбнее сказал Сурнин всклокоченной женщине, приготовившейся ценой жизни защищать закрытую дверь квартиры, из-за которой немилосердно воняло котиками. – Меня Никита зовут, мы вам на помощь приехали. Из офиса Ночного Дозора.

Оля обернулась сумеречной рысью, выскочила из-за его спины, рванула на чердак и дальше на крышу вслед за перепуганным полосатым котярой, который слишком поздно сообразил, что пора уносить ноги.

– Наши корреспонденты будут следить за судьбой несчастных животных! – грозил в микрофон бойкий телевизионщик, когда конфликт себя практически исчерпал и Светлые дозорные грузились в машину. – Мы обещаем телезрителям, что съемочная группа нашего канала в ближайшее время навестит приют и проверит, в каких условиях содержатся питомцы Марианны Васильевны.

Сурнин захлопнул дверь машины и поднял стекло. Связанному по рукам и ногам пристальным вниманием Темных Иных и столпившихся людей, ему ничего не оставалось, как отправиться в офис родного Дозора в сопровождении фургона, набитого голосящими котами и кошками. И все равно Темный молодняк провожал его такими взглядами, словно на фургоне крупными буквами было выведено «На живодерню».

Но оказалось, что разрулить ситуацию на Зеленой улице, уговорить хозяйку, утихомирить соседей, не допустить конфликта с Темными и вырваться из поля зрения телекамер – это еще полдела.

Попытка изложить суть произошедшего в письменной форме и сдать пушистые трофеи в офис Ночного Дозора закончилась многочасовыми мытарствами и хождением по бесконечным кабинетам конторы. Дело осложнялось тем, что незарегистрированный Светлый перевертыш оказался беженцем из Украины, не верил никому, кроме пригревшей его Марианны Васильевны, ни Темных, ни Светлых знать не хотел и таскался вслед за Олей и Никитой с таким видом, будто его водили по коридорам гестапо от одной пыточной камеры до другой. Прибыл парень из зоны конфликта, и, наверное, у него имелись веские причины для такого поведения, но Сурнину от этого было не легче…

* * *

– Ну вот, еще один номерок – и мы, – сказала Раиса, возвращая двоюродного дядюшку к реальности.

– Замечательно, – хмыкнул он.

Этот день вообще хорошо начинался, если не считать того, что от Насти по-прежнему не было никаких известий. Никита отдохнул и отоспался за всю неделю. Раиса оказалась миловидной улыбчивой девчонкой, пришла вовремя и болтала много меньше, чем накануне. Видимо, приступ словоистечения случился у нее вчера от волнения и безысходности.

Современную человеческую (во всех смыслах) «службу одного окна» Никита оценил по достоинству. От стойки электронной очереди люди расходились по стрелочкам к нужным окнам. На табло ритмично менялись цифры, механический голос негромко вызывал клиентов, и все происходящее напоминало сверхсовременный конвейер по производству и круговороту документов. Отлаженный механизм работал как часы, успешно встраивая людей в неведомый производственный цикл, заставлял их рефлекторно поднимать голову на мелодичный звуковой сигнал, вставать, подходить к окошку, протягивать бумажку с номером…

Когда Сурнин прописывался в свою первую московскую квартиру, никаких МФЦ еще в помине не было, домоуправление располагалось на первом этаже жилого дома. Он отлично помнил нервную очередь, красную от злости тетку за столом и непрекращающуюся ругань из-за недостающих справок, за которыми приходилось бегать по всей Москве.