Пауза. Молли буквально слышала, как Розмари обдумывает ее предложение. С одной стороны – быть свободным творческим человеком очень приятно и интересно. С другой – иногда хочется и денег.

– Ну не знаю. Это ты можешь жить в какой-то глухомани, где до ближайшего салона красоты ехать семь верст по медвежьему де… Отходам жизнедеятельности, я хотела сказать. Когда ты уже перестанешь падать в обморок от обычной человеческой речи?! Да. Так вот, а я не могу быть вдали от столицы и светской жизни. У меня тусовки, друзья, любовники.

– А когда ты уже пригласишь меня на свадьбу? – невинно полюбопытствовала Молли.

Есть три вопроса за которые хочется убить: «Когда свадьба?», «А вы по специальности работаете?» и «Что вам показать в нашем магазине?». Впрочем, Розмари удалось пополнить список четвертым.

– А когда я уже дождусь племянника? – еще более невинно промурлыкала она.

Молли поняла, что этот невинный разговор пора срочно заканчивать. Пока не пролилась чья-то кровь.

– Соглашайся. Всегда сможешь уехать, а тебе, как талантливой и творческой женщине, нужна смена обстановки.

Розмари опоздала всего на полчаса. Молли узнала талантливую и творческую женщину издали – очень короткое, очень розовое пальто, отделанное искрящимся изумрудным рюшем, прическа, которая идеально подошла бы на бал XIX века, и украшенные черным кружевом сапоги на невероятно высоких каблуках. Сестру она не заметила, поскольку яростно тыкала наманикюренным пальчиком в телефон. Ветер трепал яркие складки, играл с очень дизайнерским шарфом, который навел Молли на мысли о новогодней елочной мишуре. Редкие прохожие сворачивали шеи, чтобы полюбоваться этой яркой, экзотической птичкой, некстати попавшей на куриную ферму. За Розмари покорно следовал мальчик в форменной шапочке сотрудников отеля Редиссон и катил чемоданы. Судя по влюбленному выражению лица, оставить служебный пост и поработать носильщиком его сподвигли отнюдь не чаевые. Улица тут была пустынной, игривый ветер ворошил мусор вдоль тротуаров, пыль пепельным шлейфом поднимала в воздух серые вихри.

– Едем? – недовольно проворчала Розмари, мельком взглянув на сестру. И тут же вернулась в телефон.

– Конечно. – Молли от души понадеялась, что Розмари и не заметит долгого пути, поскольку будет обследовать социальные сети. Как осужденный перед казнью, она до последней минуты откладывала страшную необходимость. Уже сегодня сестре придется узнать, что существует мир, где есть фейри, единороги и гоблины. Зато нет интернета, социальных сетей и мобильной связи.

Так и вышло.

Они прошли под арку старого дома во двор, там посреди поросшего чахлым бурьяном двора был неработающий фонтан. Бронзовые фигуры сатиров и нимф танцевали, взявшись за руки, и этот хоровод охранял пустую мощеную цветными камешками чашу. Молли не без труда отпустила мальчика, дав ему хорошие чаевые, и забрала чемоданы. Розмари даже не заметила, как переступила круг, нырнув под защиту сплетенных бронзовых рук. Не заметила, как взметнулись из-под земли черные змеи литых кованых лент ограды. Стальные ветви растений за несколько секунд оплели фонтан оградой, скрыв от посторонних глаз двух девушек, опустившихся на чаше фонтана под землю. Вниз и вниз, и дальше по низкой каменной галерее, скудно освещенной масляными лампами, к вокзалу.

На паспортном контроле им попался здоровенный горный тролль, которого Розмари и взглядом не удостоила. Не глядя сунула ему документы вместе с рабочей визой, не переставая считать лайки в соцсети под своей особенно провокационной фотографией. Пройдя стойку регистрации, она послушно шла за сестрой, как ягненок за своей Мэри (за исключением того, что ягнята обычно не смотрят сутками в смартфон, а их хозяйки не волокут чемоданы ягнят), и не заметила, как они вышли на перрон. Фонари горели неровно, мигали мутно-желтым, отчего пыльная платформа отлично сошла бы за декорацию к фильму ужасов. Кроме них никого не было, конечная станция, да и редкий человек был желанным гостем в королевстве Амизерунт. Через пять минут протяжный гудок возвестил о прибытии поезда, лаково-красного, с хищно изогнутым носом в виде серебряной головы грифона. Сестры с трудом втащили внутрь два громадных чемодана Розмари. Разумеется, розовых. В каждом с комфортом могла бы разместиться упитанная овца. Или худенький буйвол.

– Только два чемодана? – не удержалась от доли ехидства Молли.

– Я пока только на пару дней, – беспечно улыбнулась Розмари. – Еще не уверена, что останусь.

Едва поезд тронулся, возникла новая опасность. Путник в пустыне находится в постоянном поиске водоема, скалолаз хватается за малейший уступ, Розмари безуспешно поискала вайфай и растерянно уставилась на сестру. Но Молли не растерялась.

– А разве ты не хочешь пока отсмотреть свои новые фото? Ведь нужно выбрать лучшие.

В вагоне было практически пусто. Напротив них сонно клевала носом пожилая ведьма, из ее видавшей виды сумки торчали пучки сухих цветов, трав и нечто, подозрительно походившее на человеческую кость. Эльфийка—подросток уткнулась в дамский романчик «Запретная любовь». На обложке брутальный тролль целовал эльфийку, до странности похожую на читательницу. Девочка хихикала, по щекам пылали алые пятна. Молодой вампир в черных очках и модных узких джинсах заглянул через ее плечо, снисходительно улыбнулся, чем совсем смутил романтичную девочку. Молли расслабилась, даже задремала под мелодичный шорох электронных страниц, который сопровождал перелистываемые фото Розмари. Беда нагрянула в виде контролера.

– Ваши билеты, пожалуйста.

Перед ними стоял сухопарый гоблин, желтоглазый, клыкастый, морщинистая кожа приятного оттенка молодой травы.

– Сейчас, сейчас, где же они….

Ах, только бы Розмари не подняла взгляд! Молли судорожно рылась по карманам.

– Они у тебя в сумочке, – певучим голосом протянула Розмари. И, не дожидаясь разрешения, запустила руку в сумку сестры. Вытащила твердые квадратики золоченых билетов.

– Благодарю вас, леди.

Гоблин протянул когтистую лапу. Медная змеиная голова, закрепленная на его предплечье, разинула пасть. Молли зажмурилась и задержала дыхание. Вот сейчас Розмари поднимет взгляд…

Клыки звонко щелкнули, пробив золотистый картон. Гоблин вернул билеты Розмари и церемонно поклонился, сверкнув клыком, украшенным пирсингом. Розмари рассеянно кивнула, сунув билеты в сумочку и так и не оторвав взгляда от смартфона.

Поездка в карете тоже прошла легко. Забравшись внутрь, Розмари откинулась на потертый бархат сидения и одарила сестру почти любезным взглядом.

– Вовсе не обязательно было так тратиться, дорогая, обычного такси вполне было бы достаточно. Но я оценила – лошади, карета, все такое. Очень гламурно!

– Ну да, – торопливо согласилась Молли и задернула шторку на окне. На лужайке мирно щипали траву белоснежные единороги, как обычные козы.

Два часа по тряской дороге, и перед ними вырос Винтерхолл. Розмари подвергла его критическому осмотру, после вынесла вердикт:

– Нормально. Помпезно, пафосно. Очень недурная стилизация под старину. О! Судя по дыму из труб тут есть камины?

– Есть, – с гордостью подтвердила Молли, – в каждой комнате. В гостиной из черного эбонита, у нас в спальне малахитовый, а в голубой комнате, куда мы тебя поселим, очень красивый из белого мрамора. Вечером его будут топить…

– Совсем не обязательно, принцесса. Мне вполне достаточно центрального отопления. Ладно, показывай свой фамильный мрачный замок. Главное, что там есть интернет и электричество, ну а остальное я переживу.

Молли только вздохнула. Винтерхолл мог похвастаться великолепными витражами эльфийской работы, полотнами кисти Лотариона («Кровавая гора на закате» и «Весна в долине Ранвен»), люстре в гостиной было 400 лет, и она была украшена великолепными бериллами, а диван был обтянут настоящей драконьей кожей. Отец Клауса успел купить его до указа 4 435 года, запретившего охоту на драконов. Словом, в доме было немало сокровищ, но вот интернет и электричество в них, увы, не входили. Терпеливо подождав, пока неугомонная Розмари сделает несколько селфи с каменными оленями, она вошла в дом, моля всех богов, чтобы там никого не оказалось. Но, видимо, у ее Фортуны иссяк запас доброты и милосердия. В столовой обнаружилась вся компания, беззаботно распивавшая чай. Гордон, вооружившись громадным ножом, резал пирог, Клаус рассеянно помешивал ложечкой чай, вполуха слушая Ричарда, который подробно и обстоятельно (а значит, очень нудно) объяснял несчастному, что такое облигации. Клаус уже узнал об этих ценных бумагах гораздо больше, чем хотел, поэтому обрадовался даже Розмари.

Радость эта взаимной не была. Розмари переводила потрясенный взгляд с Генри на Гордона и обратно. Не добавлял обыденности и Ричард, так зачитавшийся Гражданским процессуальным кодексом, что даже не обратил внимания на появление сестер. И его очки, без которых читать он в последнее время уже не мог. Очки сами по себе вещь неплохая, но вот когда они украшают клюв ворона… Затянувшуюся паузу нарушил звон разбившейся тарелки, которую Гордон уронил на стол.

Робким и трусливым Гордона не назвал бы никто, хотя бы из чувства самосохранения. Он не побоялся бы темной ночью в глухом лесу встретиться с целой бандой вооруженных разбойников, нырнуть в Туманное озеро и встретиться там с хищными келпи, сразиться с мантикорой… Но были существа, которых он отчаянно боялся. Девушки. Гордон относился к той категории мужчин, которые при встрече с дамой считают своим долгом залиться краской, запутаться в собственных ногах и начать издавать звуки, напоминающие блеянье заблудившейся овцы. Если ему каким-то чудом удавалось выдать внятную фразу, она всегда касалась погоды. Неудивительно, что большим успехом у женщин он не пользовался. Вероятно, со временем удача улыбнулась бы ему и свела бы с подходящей девушкой. Возможно, чуть косоглазой или хромой, но любящей и хорошей. И он счастливо женился бы, завел детей. Вместо этого жестокая судьба свела его с Розмари Спринг.

И дело было не в ее красоте. Розмари обладала тем, чему не научат на всех этих многочисленных курсах вроде «Школы гейш», «Школы ведьм» и прочих предприятий, созданных, чтобы лишать денег доверчивых одиноких девушек. В ней была горделивая стать королевы. Ее осанка, чуть надменный взгляд из-под длинных ресниц и на более стойких мужчин производила впечатление, которое производит на ковбоя удар копытом. Так что шансов у бедного тролля не было никаких. Оправившись от первого шока, Розмари вполголоса поинтересовалась у сестры – это вечеринка поклонников Толкиена или некая секта фриков?

– Нет-нет, милая. Они настоящие. Генри – гоблин, а это Гордон. Он тролль.

А Гордон, онемев от восторга, пожирал глазами Розмари. О, как печально стремление мотылька к огню! А красота Розмари (а между нами, и характер) и была подобна огню. Огонь – прекраснейшее в мире зрелище. Если издали. Но не дай Бог оказаться в непосредственной близости! Не так чтобы Гордон, с его двухметровым ростом и весом 126 килограммов сплошных мускулов, напоминал мотылька. Но мысленно он уже примерил на Розмари фамильную тиару. Тиара эта досталась от одной красивой, но невезучей принцессы, при обстоятельствах, о которых мы скромно умолчим. И передавалась из поколения в поколение в семье Гордона, украшая голову невесты на свадьбе. Обычно зеленую и остроухую голову. Но сейчас Гордон прикинул, хотя прежде о тиаре он думал исключительно с ужасом, что эта прелестная каштановая головка будет смотреться в ней неплохо. Весьма неплохо.

– А твой муж, конечно, волшебник, – подпустив каплю яда в голос, заметила Розмари.

– В общем, да, – поразмыслив, согласился Клаус. И моргнул.

С потолка прямо на голову свояченицы Клауса повалил густой, пушистый снег. Стекла изнутри покрылись морозными стрелами, пол схватился толстой коркой льда. Два розовых чемодана покрылись сахаром инея.

– Что? – развел Клаус руками в ответ на сердитый взгляд жены. – Я экономлю наше время.

– А я правда типа тролль, – внес свою лепту в этот ужас Гордон, – во, можешь меня за уши подергать. Или клыки потрогать.

– Розмари. А чем вы занимаетесь? – вежливо вклинился в разговор Генри, пытаясь хоть немного разрядить обстановку.

Розмари рывком вернула на место отвисшую челюсть.

– Я фотограф, – процедила она тоном, которым обычно представляется судебный пристав-исполнитель.

– А-а-а! – просиял Гордон. – Знаю. Это картинки делать. Хорошее хобби, особенно для замужней девушки. Детишек на память, все такое.

Хуже он сказать не мог, и топор войны, таким образом, был отрыт. Облив его взглядом, полным презрения, Розмари подтолкнула ногой чемоданы.

– Отнеси в мою комнату, – процедила она сквозь зубы. Так королева отдала бы приказание угольщику.