– Нет, конечно, – хмыкнул Эрин. – Индульгенция тому живой пример. Руку даю на отрез… хм… правую руку, что она лично подняла из свежей могилы покойного менеджера среднего звена…ну нашего господина Бе-бе, и его не пойманного до сих пор сотоварища. Ой, только не делай круглые глаза! Такие, как она, даже некромантией не брезгуют. Это по телевизору показывают одних лишь зубастых лошадок, и под стенания защитников животных, с умными лицами сетуют на несовершенство законов о защите братьев наших меньших.

Бедную эльфиечку помимо воли передернуло. Эрину и самому не хотелось вспоминать о несчастных коняжках, превращенных сьючками в плотоядных монстров. На животном лошадиных размеров, да еще и питающимся мясом, особенно далеко не уедешь. Вернее, уехать то можно, но только при условии регулярного и калорийного питания. Иначе первым такое, с позволения сказать, тягловое животное, сожрет седока. Казалось бы, ну купи машину – железяку бездушную, и езжай куда хочешь, только и трат, что на бензин. Ан, нет! Каждая уважающая себя ведьма-сьючка считала за необходимость завести себе плотоядную лошадь непременно черного цвета.

– По легенде, именно на такой твари ездила сама Редда Ольховская – величайшая из ведьм всего человечества, – пояснил эльф-сыщик. – Я думаю, из-за этих ехидных стерв бедняжка Редда в хрустальном своем гробу теперь переворачивается.

– А что еще делают сьючки?

– Спроси лучше, чего они не делают. Открывай АнтиМагический уголовный кодекс и читай все разделы подряд. Они на что угодно пойдут, лишь бы прирастить свою волшебную силу, от обычного воровства до извращенного убийства. Смысл в том, чтобы достигнуть максимального уровня и тогда, опять же по поверью, обычная ведьма-сьючка превращается в непобедимую, крутую магичку, которой подчиняется не только всякая нечисть, но даже демоны. Мария Сидорова, она же Мэйна-Индульгенция, насколько мне известно, из оперативных данных, одна из самых сильных и опасных ведьм.

– Ничего себе! – поразилась Нолвэндэ эдакой наглости со стороны человечьей колдуньи.

– Вот теперь мы с тобой, леди, и начнем рыть носом землю, чтобы найти неопровержимые улики и собрать все возможные доказательства вины Индульгенции, хотя бы по последнему эпизоду. Если мы сумеем доказать, что Сидорова напрямую причастна к смерти господина Стоероса, что именно она послала к нему зомбей, то сделаем обществу большой подарок, посадив рыжую стерву за решетку.

К величайшему сожалению, информация, потом и мигренью добытая мыслечтецами, не могла служить доказательством в судебном процессе. Следствию требовалось собрать материальные улики, неопровержимо свидетельствующие о вине подсудимого.

– А если это не она?

– Она! – уверенно заявил Эрин. – Кому же еще? Основополагающий принцип дознания еще никто не отменял.

– Это какой? – удивилась стажерка.

– Кто кувалду стибрил, тот и гномку кокнул, – рассмеялся эльф. – Вот какой! – и добавил уже более серьезным тоном. – Но даже, если предположить, что Индульгенция ни ухом ни рылом в этой истории не замешана, то её персону без внимания все равно оставлять нельзя. Нам с тобой предстоит масса неприятной и зачастую совершенно тупой работы, прежде чем мы сможем кое-кого припереть к стенке.

– Я готова!

Видит Единый, здоровый юношеский энтузиазм – штука заразная. В хорошем смысле этого слова. Эрин сразу почувствовал прилив сил. Правда, позитивного заряда хватило только на сорок минут плодотворной работы. Он с легкостью написал очередной отчет, а потом нудная писанина все же свела на нет любую мозговую деятельность.

Не помогла ни чашка харадики в исполнении Нолвэндэ, ни еще одна сигарета. Организму требовалось более существенное лечение от вчерашних излишеств. Эрин уже начал мысленно придумывать причину для похода за пивом, когда появился товарищ Дзир.

Дроу полным решительности жестом распахнул двери и грозно возвестил о срочнейшей необходимости провести консультацию с товарищем Эринрандиром ап-Телемнаром по вопросу, не терпящему отлагательств.

– Срочно! Вопрос жизни и смерти!

Он решительно выволок из кабинета слабо упирающегося эльфа и увлек в свой отдел. Если бы Эрин не знал дроу, как облупленного, то, наверное, повелся бы на суровую физиономию и зловещие, алые отблески на дне его зрачков.

Вся антитеррористическая команда поджидала начальство в оружейной с уже откупоренными запотевшими банками «Черного Самайна» наготове. Борцы с магическими и обычными террористами были одной расы со своим патроном. Это немаловажное обстоятельство значительно упрощало взаимопонимание внутри коллектива. Именно поэтому, утром на своем шкафчике в раздевалке Дзир обнаружил спасительную емкость с пивом – заботливые сородичи постарались. Восстановление душевного равновесия шефа было и в их интересах тоже.

– Шозанах? – по инерции спросил Эрин и сильно смутился. – Извините.

– А! Ты с допроса? – отмахнулся Дзир. – Парни, дайте ап-Телемнару баночку. Его надо срочно спасать.

Пронаблюдав, с каким трудом эльфу удалось поймать пиво, брошенное по самой простой траектории, дроу впал в глубокую скорбь.

– Паучий случай! Эрин, так нельзя! Погляди на себя. До чего ты – светлый, между прочим, эльф, себя довел!

– До чего? – вяло полюбопытствовал тот, делая спасительный глоток холодного пива.

– До ручки. Только работаешь, куришь и пьешь, пьешь, куришь и работаешь. Сексом не занимаешься, в спортзал не ходишь, от коллектива отрываешься…

Список Эриновых прегрешений получался изрядный. Но под пиво вполне терпимый. Без живительной влаги, эльф бы точно не стал слушать дальних родственников, сразу послав Дзира куда подальше, а так он просто обиделся.

– Ну-ну…Ты меня пивом привел поить или вызвал на товарищеский суд?

– А ты себя в зеркало видел?

– Нет. И даже не пытался.

В узкое зеркальное полотнище, висящее на стене между огромными глянцевыми плакатами, Эрин увидел бы взъерошенную шевелюру, обведенные черными кругами глаза и впалые щеки существа, хронически измученного похмельным синдромом. Хотя… рядом с изображениями полунагих красоток-дроу в черном латексе и вооруженных разнообразным пыточным инструментом, перекошенная физиономия была бы вполне уместна.

– Я собственно ничего другого и не умею, – честно признался он, разведя руками в стороны. – Только работать, работать и работать, – и поразмыслив над сказанным, прибавил: – Стрелять еще умею. Довольно метко.

– Вот! – обрадовался дроу. – На эти выходные мы всей командой идем на полигон пострелять-побегать, считай себя приглашенным. Никакого бухла, исключительно спорт и здоровые развлечения, – отчеканил Дзир. – Не прийти у тебя не получится.

Оно и понятно. От приглашений дроу отказываться не принято. Дзир лично прикатит на своем огромном джипе-ллосе, закинет в багажник и увезет на пикничок, где в качестве здоровых развлечений хоровое пение, замогильные шуточки и веселая национальная игра «Оживить покойничка».

* * *

Есть такие вести, что разносятся быстрей дуновения ветра. Само собой, вся местная контора уже прекрасно знала, чья именно я протеже. Поэтому реакцию обедающих энчечекистов на громогласное приглашение Ытхана Нахыровича: «Леди Анарилотиони, зайдите ко мне после обеда!» предсказать было несложно. Перекрестный обстрел взглядами, радостное «шу-шу-шу» из того угла, где кушали капустные котлетки и попивали морковный сок белокурые дриады, многозначительное хмыканье и характерный такой перестук… Мило. Похоже, по крайней мере, третья часть присутствующих уже искренне считает, что столичная штучка заслана специально. Ага, уже бегу стучать и наушничать! Вот только компот допью – и сразу, туфельки роняя…

Ну и пошла. Все равно Эринрандиру я была пока не нужна, к тому же, мне еще форму надо было на складе получить, так отчего бы не совместить? Я откопировала план здания еще вчера, чтоб не плутать потом. Не буду же я постоянно бегать за орденоносным милордом хвостиком, чтоб элементарно не потеряться?

– Проходи, девочка, – дядя Ытхан радостно помахал мне, но из-за стола не вышел. – Присаживайся. Я тебя надолго не задержу. Ты еще не в форме?

– Я как раз собиралась сходить на склад. – Я улыбнулась, отметив, что в мою сторону дядюшка орк старательно не дышит. Тоже. Тенденция, однако…

– Молодец. Ну, как ты, осваиваешься потихоньку?

– Да, понемногу.

– И – как? – орк даже дыхание затаил.

Все понятно. Это он мамочки моей опасается. Вдруг любимая доченька с писком бросится домой, под родительское крыло? И нажалуется на подлого орчину, подселившего нежную деву в соседки к аморальному и опальному алкашу. А что? Свою эскадрилью мулик, конечно, в воздух не поднимет, но вот стукнуть куда следует, чтоб спровоцировать незапланированную проверку, вполне способна. У нее на это хватит и связей, и коварства. А их тут потом комиссиями замучают… Экая я неудобная сотрудница, право слово!

– Что Вы, дядя Ытхан, все просто замечательно!

– А, – выдохнул тот, – ну славно, славно… А как тебе твой наставник?

– Великолепно!

– Нол, – орк отчего-то засмущался, застриг ушами и сморщил нос, – скажи честно… Он к тебе не приставал?

– Что Вы, дядя Ытхан, конечно же, нет!

– Ну, смотри… Если что не так – не теряйся, сразу мне говори, хорошо? Я Таурендилу обещал, что за тобой присмотрю, так что…

– Но ведь Вы уже замечательно за мной присмотрели, – я улыбнулась снова. – Даже когда я не на службе, то все равно под присмотром. Так?

– Экая ты, девочка, языкастая, – Ытхан осуждающе покачал головой. – Я же хотел как лучше!

– Разве я недовольна? – я пожала плечами. – Извините меня, дядя Ытхан, но я, по-моему, ни слова против не сказала. Наоборот, я даже рада.

– А! – у начальства, верно, отлегло от сердца. – Ты это… знаешь что… Ты же не болтушка у нас, правда?

Я молча покрутила головой, мол, не болтушка, нет.

– Так вот, – продолжил орк, – у меня просьба к тебе будет… Касательно твоего напарника.

– Да? – я заинтересованно приподняла бровь.

Что-то дяденька Ытхан мнется. К чему бы это?

– Ну, ты сама уже видишь… Эрин – парень хороший, да только не повезло ему…История эта неприятная…

– Но все обвинения с него сняли. Даже в газетах писали об этом.

– Так-то оно так… Но ты же сама понимаешь. В нашей системе одного только снятого обвинения мало. Все равно остается этакий осадочек… неприятный. Думаешь, он просто так из Столицы сюда рванул?

Я пожала плечами, дескать, нет, не думаю.

– Ну, в общем, такое дело… Парень он хороший…

– Дядя Ытхан, Вы это уже говорили, – нетерпеливо намекнула я.

– Да? А, ну да… Хороший, только… хм… неустроенный.

Ага, сложненько подобрать приличный синоним к короткому и емкому «раздолбай», да, дяденька орк? Ну, послушаем дальше…

– Живет один, даже все праздники дежурит… Выпивает вот… немного.

«Немного? Ну-ну…»

– Но голова у этого ушастого – просто золото! Таких хитро…мудрых прохвостов ловил! Горит на работе, просто горит! Я прямо боюсь, как бы совсем не сгорел!

Я мгновенно представила себе синеокого Эринрандира в воспламенившемся кителе, рассыпающегося затем красивым курчавым пеплом. О, да! Зрелище было бы весьма… фееричное!

– Нол, ты, это… – орк опять замялся. – Ты… приглядела бы за ним, а? Живете теперь рядом, да и вообще… Он при тебе-то поосторожней будет. Эрин – парень порядочный и ответственный, лишнего себе не позволит.

«О, да, – злорадно подумала я, – воистину! Он и не позволил себе лишнего, даже вчера».

– Парень он хороший… – в третий раз начал дядя Ытхан, и тут я не выдержала:

– Дядя Ытхан, я все поняла! – для пущего эффекта я прижала ладонь к груди. – Присмотрю! Непременно присмотрю!

– Умница! – воодушевился орк. – А то ведь пропадет же эльфище, такой ведь эльфище пропадет!

– Ну, вы мне его прямо сватаете, – я невинно улыбнулась.

Орк поперхнулся, закашлялся и побурел.

– Нол! Да ты что?! Чтобы я… дочку Таурендила!.. Без его ведома!!! Да он же с меня шкуру спустит, родитель твой, а Аэриэн то, что останется, своим тварям летучим скормит! А вообще-то… – начальник немного попыхтел и небрежно заметил: – Ты бы пригляделась, девонька, а? Парень он хороший…

Следующие минут пятнадцать были посвящены перечислению достоинств моего напарника. Особенно отмечались скромность и благородство, светлая и холодная голова, чистые руки и горячее сердце, в общем, целый букет добродетелей, омрачаемый лишь неустроенной личной жизнью. Несколько ошарашенная таким всплеском красноречия, я кивала, понимающе улыбалась и периодически вставляла «да-да», а дядюшка Ытхан разливался соловьем. Прямо как торговец, расхваливающий товар. По завершении этой горячей речи я уяснила несколько важных вещей. Первое: Эринрандир – парень хороший. Сложно было не запомнить, ведь я эту фразу прослушала уже раз семь или восемь! Второе – его надо спасать! От чего именно надо спасать легендарного и орденоносного, я понимала смутно, а уж как именно должны проводится спасработы, вообще осталось сокрыто за пеленой хмыканья и недомолвок. Но – не суть! Спасать, так спасать. Третье – слегка отощавшего на казенных харчах синеглазого рыцаря мне ни в коей мере не сватают. Как можно? Без ведома и разрешения моих грозных родителей! Без благословения моих воинственных братьев! Почему-то, чем дальше, тем больше у меня создавалось впечатление, что дядя Ытхан где-то темнит. Читать мысли начальства – невежливо и нехорошо, да и наверняка у орка неплохой ментальный блок стоит… Короче, я не рискнула, хотя искушение было и велико. И четвертое – я должна немедленно возблагодарить судьбу за то, что мне в напарники и в соседи достался такой замечательный, такой сугубо положительный товарищ! И не надо обижаться на дядюшку Ытхана, который только ради меня и старается! И еще неизвестно, кто там за кем должен присматривать!

С самым серьезным видом, на который была способна, я поблагодарила судьбу и дяденьку орка, еще раз заверила его в том, как я ценю оказанную мне честь и высокое доверие, и откланялась, всеми силами стараясь подавить нездоровое хихиканье. Я дотерпела аж до женского туалета. Хвала знаменитой эльфийской выдержке! Но в тишине туалетной кабинки меня все-таки накрыло. Воспоминание о смущенно прядающем ушами дяденьке Ытхане оказалось сильнее и выдержки и хладнокровия. Я согнулась пополам и несколько раз сдавленно то ли хрюкнула, то ли всхлипнула, так, что слезы навернулись.

Сваха! Ну, чистой воды сваха! «Как необъезженного грифона продает», выражаясь словами моей мамочки. Пригляди и позаботься! Ага! И пригляжу, и позабочусь. Раз уж начальство приказало, то почему бы и нет? Тем более что о таком… м-м-м… достойном объекте я и сама не прочь позаботиться.

Все еще шмыгая носом, я вывалилась из кабинки к умывальнику, перепугав уборщицу-дриаду. Ой-ей, она же решит, что я там рыдала! Я и верно рыдала – от смеха. Но какие слухи поползут, а? На второй же рабочий день новая сотрудница в туалете плачет! Ах, зелен тис!

Придав физиономии максимально торжественное и холодное выражение, я потопала на рабочее место, рассудив, что шеф уже должен был вернуться со своего важного совещания с коллегой-дроу, а я ему еще письмо брата не показала. Непорядок!