В горах было спокойно и прохладно, пусто как-то, особенно после того, когда они покинули шумные Микены. Об этом Геката и поведала Гермесу.
– Зато хорошо отрезвляет, – отвечал тот, – я вообще часто тут прячусь, когда на Олимпе затевается что-то шумное и скверное. Только я в отличие от него добровольно сюда сбегаю, да и многие сбегают, но он томится оттого, что насильно его сюда поместили.
– Но отрезвление не должно длиться так долго, сколько он там, бедняга уже мается, – протестовала богиня ночи.
Ничего не успел ответить Вестник, они резко остановились прямо перед Титаном. Зрелище это было конечно страшным. Он смотрел на них и улыбался, словно это они, а не он томились тут так долго.
Гермес стал рассказывать о появлении Геракла, о первом его подвиге, о том, что и как там творится в том мире людей и богов.
– Он придет ко мне, и я ему поведаю тайну, которая заставит Зевса все переменить и освободить меня из плена.
Геката с сомнением покачала головой, она думала, что до встречи должно пройти так много времени.
– Ничего, не столько ждал, подожду еще, а ему и оставалось только одиннадцать подвигов, если первый он уже совершил, – намекнул на что-то тайное для них пленник.
№№№№№№№
Пришельцы переглянулись, они не знали, сколько будет подвигов, а Прометей знал. Хотя возможно, он пускал им пыль в глаза, но Гермес не заметил подвоха, а если и он не заметил, значит так все и будет. Геката успела убедиться, что Вестник никогда не ошибался.
Прощаясь с ним, Геката обещала вернуться.
– Мне надо поговорить с тобой, записать твою историю, ее должны знать все в этом мире. А жизнь твоя достойна того, чтобы о ней говорили.
– Чтобы не совершать такие же глупые поступки? – спросил он, улыбаясь.
– Чтобы не бояться их совершать, – поправила его богиня, и кажется, ей все больше нравился Прометей.
– Она вернется, точно вернется, – про себя продумал Гермес. – И это хорошо, мне не придется так часто у него бывать. Вот пусть она и рассказывает Зевсу, что тут и как творится в этом мире, где есть только горы, и прикованный к ним титан. Он говорил что-то об освобождении, но возможно ли оно, и что такое должно случиться, чтобы так было?
Но забегать вперёд не хотелось, пусть все идет своим чередом.
И остался дальше он томиться,
Позабыв про то, что мир прекрасен,
И орел опять над ним глумил
Для себя устроив буйный праздник.
Но найдется тот, кто воскресая
Пред страдальцем, уберет орла,
Подвиг свой он снова совершает,
И летит без промаха стрела.
Это Прометею будет сниться,
И недолго остается ждать.
А пока отчаянная птица,
Продолжает плоть его терзать.
Но душа Титана торжествует,
Он не сдастся, Зевс пред ним слабак,
Ветер камни мечет и лютует,
И пока не пощадит судьба.
Холодно, печально и уныло,
Стрелы улетают, мир поник,
Только там, где нынче звёздно было
Перед Ним Геракл опять возник.
– Вещий сон, – твердит он отрешенно,
А герою вовсе не до сна,
И глядит на них завороженно
Юная, прекрасная весна
Быстро сказка сказывается, а дело вовсе не так быстро делается. Но подвиги себя не заставляли долго ждать, тут Гермес был прав. На передышку у героя много времени не оставалось.
Тревожно было в те времена в мире, впрочем, как и в любые другие тоже. Просто героев со времен Персея не появлялось, а злодеи никуда не делись, все они были на месте, вот и ждали его не только в мире, где лев бесчинства свои учинял, а и во многих других местах тоже
И куда же он должен был, прежде всего, направиться? Конечно в дом родной, ближе матушки все равно пока у него никого не было. Только радости большой эта встреча не принесла.
Геракл успел побывать у матушки, но та только улыбнулась печально. Словно бы даже не узнала его. Нет, конечно, она узнала, только холодок пробежал между ними.
Сначала он не мог понять, что ее так тревожит, почему она места себе не находит. Вот и спросил он ее прямо, что ж такое творится-то с ними? Не стала она отмалчиваться и оправдываться.
– Мне кажется, Гера похитила тебя у меня, – говорила та, – она даже имя тебе сменила. Хочет, чтобы ты был с ней и ее сыном считался. На что только богини не пойдут ради того, чтобы неверных мужей удержать около себя.
Кажется, она жалела, что не может снова встретиться с тем, кто только притворялся ее мужем. И ничего удивительного, разве кто-то из смертных сравнится с Зевсом. Все его возлюбленные потом ждали его все время, надеялись, что он придет снова. Только он никогда больше не приходил.
Алкид рассмеялся.
– Ну совсем не так все было, матушка, Гера и не ведала, не знала об этом имени, а назвала меня так Эрида, а может Геката, но скорее всего все-таки Эрида- богиня раздора, они неотступно за нами следуют, все знают, собирались даже написать поэму обо всех моих подвигах, так что ты напрасно-то Геру в том не вини, она сама не ведает, что творит, но своего имени мне давать точно не собиралась. Даже не представляю, что будет, когда эта злая шутка до нее дойдет. Главное, чтобы не пострадали невинные.
Он говорил о том, что это не Гера, а Эрида его так назвала, и поймал себя на мысли, что ему хотелось защитить Геру, откуда бы такое взялось. Да и не терпел он, когда наговаривали на кого-то, ему – то все было известно. Геракл стоял горой за честность и справедливость
Услышав имя богини раздора, Алкмена расстроилась еще больше
– Да все эти черные девы точно тебя в Аид загонят, ты же игрушка в их руках. Уж, каким могучим был Прометей, а что с ним стало, а ты простой смертный, не более того. Ну, побывал среди богов, и считаешь себя одним из них, а ведь это совсем не так, дорогой.
Вот и она о Прометее заговорила, все вокруг него вертится с давних пор.
– Говорят, что мне придется Прометея освобождать, – отвечал Геракл, – может быть я и игрушка, но разве ты не была такой же игрушкой в руках Зевса, но у меня еще много всего впереди, и так просто я им не дамся.
Царице показалось, что сын ее за что-то укоряет, и тогда она вольно или невольно стала Громовержца защищать:
– Словно бы лучше было, если бы ты от простого смертного родился, – усмехнулась она почти в отчаянье, – был бы тебе тогда и Лев, и все остальные подвиги.
– Может быть ты и права, да и что спорить о том, чего все равно никак не исправить, – махнул он рукой.
Геракл почувствовал, что он далеко был от матушки, хотя и прежде не намного ближе оставался, но теперь отдалился еще больше, наверное, Гера того не желая, как-то привязала его к себе вольно или невольно, по-другому это никак не объяснить было.
Наверное, все смертные жены такие, их участь завидовать богинями, и только пытаться до них дотянуться, а на самом деле они слабы и ничтожны и ничего у них не выйдет.
Он стал думать о том, какая из богинь ему больше по душе, но ничего так и не решил для себя, думал, что со временем все прояснится, а если не прояснится, так пусть обе и будут вместе.
Парнем он оказался с широкой, очень широкой душой, и никогда не умел и не хотел делать выбора, может потому что с самого начала его делали за самого героя другие, вот он и не научился этому.
Геракл решил, что ему не мешало бы жениться или хотя бы найти себе возлюбленную. Он успел привыкнуть быть в женском обществе и одному оставаться совсем не хотелось. Только где и как было ту девицу отыскать, вот в чем вопрос. Девицы на дороге не валялись, как он успел заметить, их было и вовсе не так много. У него на пути точно, не встречалось, на шею они ему не вещались, где-то в других местах обитали.
И самое главное, он казался таким могучим и несокрушимым, что девицы относились к нему с опаской, а что если не понравится ему что-то и расправится он так же как с тем львом, с него станется.
Герой оказался в обычной жизни не таким и удачливым, как вскоре выяснилось. И тут без его подруг – богинь, скорее всего тоже никак не обойтись, вот в чем беда.
Как мы уже знаем, и Геракл скоро узнал, что Тифон и Ехидна породили немало чудовищ, на его век точно хватит, и чудовищем еще хуже льва, который хотя бы внешне был на обычного зверя похож, оказалась Гидра. Вот эту красавицу обычным зверем никак не назовешь.
Как только узнала эта ужасная зверюга, что братец ее погиб, так и отправилась за него мстить тому, кто посмел все это сотворить.
А матушка обо всем ей поведала, чтобы та еще злее сделалась и не отступила от своего. На любимую дочурку и осталась последняя надежда.
– Этот наглец и шкуру нашего сына носит, сотри его с лица земли, чтобы духу его больше не было, и не поддавайся на все уловки Эриды, а она была и останется на его стороне, но это тебя не должно волновать. Разве ты не справишься с той самой Эридой.
Ехидна уже знала, что та активно помогает герою, потому он и чувствует себя безнаказанным таким.
– Да не волнуйся ты так, все, что нужно будет все и сделаю, – отвечала Гидра, и уверенности ей было хоть отбавляй.
Надо пристальнее взглянуть на это чудо-юдо, и ведь есть на что посмотреть: было у гидры змеиное тело и девять голов, из каждой пасти пламя появлялось страшное, она не сомневалась, что сожжет его и следа не останется. А если что-то и останется, то пух и прах от всего, что там еще было в том самом мире. Сил у Гидры было много, ярость невероятная, и все у нее должно было получиться. Он поймет и на своей шкуре испытает, что такое адское пламя, как только посмеет приблизиться..
– Если Эрида будет путаться под ногами, то и она сгинет без следа, – заявила Гидра, прощаясь с родителями, и те немного успокоились. Вон какая грозная дочурка у них выросла, ни в сказке сказать, ни пером описать, а пролитая кровь требовала отмщения обязательно.
О проекте
О подписке