1
Близко пора золотая
Сладостно-тяжкого сбора.
Ярким плодом зацветая,
Тучатся гряды простора.
Ядра кочнов зеленеют
В свекольной пурпурной крови,
Репы янтарные преют,
Грунт проалили моркови.
Дальше… Подсолнухи – звезды!
Золото, золото – дыни!
Маков чреватые гнезда
Полем уходят до сини.
Выше… Медовые тучи
Тминных и хмелевых гроздей,
Яблок прозрачный, пахучий,
Сени калиновой гвозди…
Пламенных красок потоки,
Долгие, синие тени,
Горько-сладимые соки,
Запах веселий и тлений, —
Ты это, осень хмельная,
Дольних возвестница сборов!..
Дуба плоды пожирая,
Чу, уже хрюкает боров!
Встало счастливое время.
Други, скорее к корзинам!
Вешнее малое семя
Ныне воздаст за труды нам!
3 февраля 1908
2
Буйные и злые, мы, как печенеги,
Пажитей осенних расхищали скопы —
Золотом пшеничным вьючили телеги,
В зеленях священных проминали тропы.
Мы на яровые трепетные травы
С меткими цепами дерзостно восстали.
В жажде разрушенья, правы и неправы,
Отдались безумью дольних вакханалий.
С грохотом триумфа возвращались в села
Полные добычи наши колесницы,
А в садах под ношей сладостно-тяжелой
Гнулись, улыбаясь, дети и девицы.
Я с ордой разгульной из глубин богатства
Емкою пригоршней черпала без меры.
Встала – ужаснулась делу святотатства,
Удалилась плача в буерак – пещеры…
Но земля терпела, но земля ютила
Хищников веселых шумные работы,
Неизбывным чревом нежно потаила
Их грядущим летам новые щедроты.
Стыд моей печали, гордой и немудрой,
Разве жатва – севу вешнему помеха?
Разве не обилен Свет, дарящий утро?
Разве плач мой чище и нужнее смеха?
5 февраля 1908
Настала ночь такая лунная,
Такая гордая,
Хрустальная.
Гляжу в нее бесстрашно-юная,
Любовно-твердая,
Печальная.
Охвачена зеленым холодом,
Сажусь под ветлами
На камень я.
Душа алкает вечным голодом,
Горями светлыми —
Ждет знаменья.
Вниз гляну – розы невозвратные:
Их осень верная
Не минула.
Вверх – тают земли златоскатные:
Их Длань Безмерная
Воскинула.
И Вечностью Веков объемлемы,
От нас отъятые —
Покоятся…
Но снова должно быть им землями!
Огнем объятые —
Откроются.
Благословлю той ночи бдение —
Им слово чаянья
Мне сказано:
– У неба нет с землей деления. —
И сеть отчаянья
Развязана.
25 августа 1907
В врата золотые
Вошла я печалясь.
То – кущи ль святые,
Где мы наслаждались?
Влекусь я рыдая
Под сенью заката,
Гирлянд расплетенных
И арок зажженных —
Развалин когда-то
Прекрасного Рая.
Крылатая осень —
Архангел смертельный,
Чей шлем златоносен, —
Угрозой метельной
За счастье карая,
Рукой пожелтелой
Свой меч воздымает,
Как страж изгоняет
Меня за пределы
Осеннего Рая.
Навеки лишусь ли
Я райской храмины?
Вот – порваны гусли
Златой паутины…
Вот – в страхе взлетая,
Кружат херувимы
В пурпурных одеждах
С слезами на веждах,
Всё мимо и мимо
Сожженного Рая…
Последние вздохи…
Последние взоры…
А дальние сохи
Подъемлют просторы…
Бегу, поминая
Немыми слезами
Блаженное лето,
Венки и обеты,
Что вились во Храме
Зеленого Рая.
Августа 1907
Три святые осенние ночи
Мы молились за миг равноденствий.
Облачили нас схимой туманы,
Оковал нас веригами холод.
На холме одиноком и росном
Золотились, как венчики, кудри —
То, подъявши главы свои к звездам,
Постигали мы вышние тайны.
– Друг, вот – Лира… Весы… Это – Дева…
Видишь, – серебра кос Береники. —
Так читали небесные свитки.
Так учили созвездий скрижали.
И душой приобщались мы Миру,
Разуменьем страшились мы Бога…
А у ног безболезненно-кротко
Преставлялись цветы полевые.
А когда нам из скинии неба
Заблестела святыня Денницы,
Перед Ней опустили мы очи
И познали Восторг Совершенный.
Сентябрь 1907
День последний
Будем праздновать мы огненной улыбкою!
От обедни
Я веду тебя рукой упрямо-гибкою.
Стая цаплей
Расплясалась над веселой колокольнею,
Листьев капли
Хороводятся блаженнее, безбольнее…
Солнца жалость
Отогрела грудь земную пред отданием:
Завздымалась —
Ожила она хладеющим дыханием.
Страхи сердца,
Друг, откинь! Вздохнем осеннею усладою…
Скрипнув дверцей,
Пропадем в плодовой куще за оградою…
О, как юн ты
Под своей широкополой белой шляпою!
Бархат грунта,
Берегись, я спелым дождиком окапаю!
Плод повиснет
На мгновенье пред паденьем в синем холоде,
Рот твой стиснет
Губы алые мои в последнем голоде.
Летним раем
Насладимся же в канун зимы победнее!
Друг, узнаем —
Вкусим, вкусим наше счастье… о, последнее.
Сентябрь 1907
День завершился пурпурно-тепел.
Но уж заутра, скорей, чем луг
Росы причастье с молитвой допил,
Земля почила. Во сне, без мук.
И я бежала холодной ранью,
Ломая руки, стеня во мгле,
Чтоб долг посмертный – любви лобзанье
Отдать недвижной, немой земле.
Со мною вместе, по горю братья,
Неслись стрекозы и стаи птиц.
Но снежный Вестник раскрыл объятья…
Дошла одна я. И пала ниц.
Не слышу в млечной груди биенья!
Не чую в щедрой утробе сил!
Увы! Свершилось. До Воскресенья
Над ней парчовый покров почил.
Восхитил душу полей Бог мира
В свой голубой, необъятный Дом…
А я над прахом излила миро,
О вечных веснах пропев псалом.
Сентябрь 1907
Тихим снегом, белым снегом упадают дни.
В старом доме, в вещей дреме мы – одни.
У камина, где рубины, наклонилась я.
Подле окон изнемог он, ввысь глядя.
В горнем шелке грез иголкой нанизал он звезд,
Называет и считает: Лира, Крест…
Я кончаю – вышиваю Богу дар невест,
Между пальцев, сверху пяльцев – много звезд…
И прилежно белоснежный закружен узор.
Звучно-четок звездных четок перебор.
Нашей страстью, нашим счастьем стала Тишина,
А работой – для киота пелена.
Сентябрь 1907
Стоим, изгнанники из рая,
Во зраках – ужас и печаль:
Стена воздвиглась снеговая
И заперла святую даль.
В твоих кудрях полнощных – иней.
О муж! Ты с горя поседел…
А холод тенью бледно-синей
Нагие чресла нам одел.
Метельный меч изъяв из ножен,
Обрек нас зимам херувим.
Уж путь возвратный невозможен.
Бежим скорей, бежим, бежим!
В дремучей снеговой берлоге
Мы будем знать лишь труд да сон…
Быть может, суд смягчится строгий
Чередователя Времен, —
Почиет луч на наших жертвах,
Цвет возрастет у наших ног,
И, воскрешенные из мертвых,
Мы внидем в вешний свой чертог!
Как ложе брака пред четою,
Прострутся злачные поля,
И утро бытия шестое
Вспомянет древняя Земля.
2 февраля 1908
Кручу, тяну я снежный лен,
Пряду, пряду свой зимний сон,
А окна застит белый лет —
То снег идет, то снег идет…
Кружись,
Веретено!
Снежись,
Земное дно!
Виется мысль, прядя любовь,
Шумит, бежит, кружится кровь —
И спряжен лик зимы светлей,
И скручен вихрь златых кудрей…
Кружись,
Девичья кровь!
Спрядись,
Моя любовь!
Кручу, тяну я снежный сон,
А очи застит зимний лен,
И тише мыслей белый лет —
Любовь идет, любовь идет.
7 ноября 1907
С неба звезды серебристые
Тихо падают,
Ослепляющие, льдистые
Сердце радуют.
Юность, ставши седокудрою,
Улыбается.
Взору взор под снежной пудрою
Обещается…
Звезды, звезды пророненные,
Вы разгаданы:
Роза, крест и меч с короною,
Горстка ладана.
Все-то жизни снежной схемою
Мне рассказаны!
А моя какой эмблемою
Здесь завязана.
Вейся, вейся, неба кружево,
Тайн сплетением
И тоску обезоруживай
Откровением!
За звездой звезда мне дарится
Мглой случайною,
И румяный лик мой старится
Снежной тайною.
Ноябрь 1906
Руки нежные, холодные
Обвязали сад гипюром,
Загасили искры водные
Белым, цепким абажуром.
Бархатистыми помпонами
Обстрочился край забора,
И под снежными попонами
Скамьи спрятаны от взора.
Пряжей трепаной бумажною
Виснут нити телефона,
Осыпает галка важная
Бусы с горестного клена.
Сердце тихое, бесстрастное,
Ты, как сад, оделось в иней,
Неживое, но прекрасное —
Грот лучисто-льдистых линий.
Ноябрь 1906
Пустынные, белые степи
Измерит
Мой легкий уверенный бег…
Я – в инейном крепе.
Дух верит
Во Встречу навек.
Я – снежного бога невеста.
Блуждаю
За ним, за моим Женихом.
Всё с места на место —
Я знаю,
Друг друга найдем.
Мои окрыленные лыжи
Летают
В священно-глубоких снегах,
А лис пушно-рыжий
Сметает
Следы в серебрах…
Вот – легкого тела походка,
Как танец,
Сминала здесь бархатный склон!
А златобородка,
Румянец —
Далеко!.. То – он.
Несутся за лыжами лыжи —
Погнули
Серебряно-матовый снег.
Я ближе… Всё ближе…
Дойду ли?
За счастьем мой бег!
10 ноября 1907
Раскружитесь, вьюги, пляской!
И, опаливая,
Розовите льдяной лаской
Щеки палевые!
Сдвину, скину я засовы
Бело-липовые,
И спадет замок суровый,
Злобно всхлипывая.
Вырываюсь за ворота
Я приплясывая…
Гореванья и заботы —
Вас отбрасываю!
Вышел срок осенней тризне,
И пришелицею
Вьюсь я в жизни, в жизни, в жизни —
Под метелицею!
Мех мой жгучий, мех соболий,
Заалмазивайся!
Смех мой, инеем на поле
Ты завязывайся!
Кто там быстрый златоусый
Останавливает?
Голубой рукав бурнуса
Вдруг улавливает?
О зима! Не мой жених ли —
Тень изменчивая?!
Вихри, вихри, что ж вы стихли?
Я – застенчивая…
9 ноября 1907
О проекте
О подписке