– Выходи, – гремит приказ, и я инстинктивно сжимаюсь, забиваюсь в самый дальний угол салона.
Оглядываю местность и ужасаюсь, ведь за окном непроглядный лес! Деревья стоят так плотно, словно ноги какой-нибудь скромницы. А кроны в лучах заката окрашены в кроваво-красный цвет. Скоро сумерки, скоро ночь.
Я никуда не пойду! Ни в коем случае.
– Ты не посмеешь! – кричу на него и натягиваю одеяло до подбородка. – Ты с ума сошёл? Маразм на старости лет?!
Он лишь пожимает плечами, и в следующее мгновение выходит из машины.
Я тут же бросаюсь к рулю, но этот урод забрал ключи. Оборачиваюсь и вижу, как он подмигивает мне, пока открывает багажник. Лучше уж безэмоциональное выражение лица, чем ехидная ухмылка.
От этого становится еще страшнее. И что мне делать? Закрыть двери? Щелкаю кнопку водительской двери и продолжаю обдумывать дальнейшие действия, но звук открывающейся пассажирской вызывает мой вскрик.
Тамерлан наклоняется ко мне, и я замечаю связку веревок на его плече, забиваюсь в угол и качаю головой, предполагая самое страшное.
Не вешать же он меня собрался? Хорошо хоть лопаты нет. Но, знаете… Это как с алкашами и проститутками. Бывших киллеров не бывает.
В его глазах горит такой извращённый огонь, что от страха голова начинает кружиться. Если он хочет, чтобы я пошла с ним, ему придется вырвать меня вместе с сиденьем.
– Тамерлан, что ты задумал?
Он снова не отвечает, лишь тянет руку и мертвой хваткой цепляется за одеяло. Пара секунд борьбы, и оно летит в сторону леса. Затем теряется в высокой траве.
Я же свожу бедра и держусь за руль, качаю головой, мысленно обещая себе стоять насмерть и не дать выдернуть себя из теплой, безопасной машины. Но Тамерлану на мои обещания плевать и уже через мгновение я ощущаю всем телом прохладу густого леса.
Как?! Как… Сколько же сил в этом мужике.
– Тамерлан! Мы так не договаривались! – пытаюсь вырваться из крепкого захвата, пока он тянет все дальше вглубь леса. – Опусти меня, животное! Папа узнает, он тебя убьет! Он тебя на ленты изрежет!
Начинаю отчаянно сопротивляться, царапать его руку, кусаюсь так, что чувствую металлический вкус крови на губах. Это помогает мне вырваться и рвануть в сторону машины. Но я тут же спотыкаюсь об ветку и падаю лицом в траву, больно ударившись подбородком.
Но я не сдамся, я не могу позволить унизить себя и ползу вперед, но вдруг, чувствую сверху невыносимую тяжесть, и эмоции берут верх над разумом. Начинаю орать и брыкаться изо всех сил, пока Тамерлан спокойно дышит в затылок.
Вот здесь начинается нешуточная борьба. Не на жизнь, а на смерть. Я стараюсь, как могу. До того момента, пока он не переворачивает меня на спину и не накидывается жёстким, жалящим поцелуем, больше похожим на насилие моего рта. Или демонстрацию того, что скоро там может оказаться предмет более крупный, чем его грубый язык.
Я дергаю его за волосы, желая вырвать клок побольше. Впиваюсь ногтями в шею и рычу в рот, как умалишенная. Знаю же, что сейчас мне настанет кранты, не верю его страсти, он меня не пожалеет.
Но безумие прекращается, и он резко встаёт вместе со мной на руках, даже не пошатнувшись, пока у меня перед глазами от ненависти и гнева все расплывается.
Дышать не могу. В мозгу вывеской горит лишь одно желание.
Убить ублюдка.
– Что ты… Что… ты делаешь?
Дрожу от негодования, когда он кидает под дерево, неизвестно откуда взявшееся одеяло, затем грубо садит меня на него, спиной к стволу.
Все мои попытки вырваться бесполезны, а глаза раскрываются все шире, когда Тамерлан ловко обворачивает веревку вокруг талии, привязывая…
Привязывая!?
Какого хрена, мать вашу!?
– Жаль, у меня с собой нет крючков…
– Что? Зачем? – меня парализует страхом.
– Привязать тебя за соски к клитору.
Я бы закрыла уши, да не могу!
– Ты болен, Тамерлан… – произношу, находясь в шоке от происходящего, а он продолжает делать тугие узлы за стволом и любоваться своей работой.
– Такой вот покорной ты нравишься мне гораздо больше.
– Скорее ад замерзнет, чем я покорюсь хоть одному мужчине! Тем более тебе! Лучше смерть! – ору и плюю ему в лицо.
Тамерлан стирает слюну, еще мгновение смотрит, напряженно двигая челюстью.
Вот сейчас ни капли не смешно. Особенно, когда его шершавая ладонь царапает нежную кожу шеи, а по телу маршируют мурашки. Но я даже вида не подам, отправлю их в наряд и заставлю копать землю. Прикажу зарыться как можно глубже. Потому что я не буду возбуждаться от этого урода, даже когда его пальцы нежно касаются ключиц, даже когда дыхание опаляет губы.
И правильно, потому что в следующую секунду Тамерлан до предела натягивает лямки лифчика, так что они с силой впиваются в кожу, а затем с треском рвутся. Лифчик летит в сторону, а я кричу от боли, но резко глотаю крик, когда его пальцы щипают, оттягивая соски.
Вижу, что его терпение на исходе, что ещё немного, и он снова на меня накинется. Животное. Только я не готова, я совсем беззащитна и это пугает до первобытного ужаса, когда ты не можешь владеть ситуацией, не можешь отстаивать свою честь и жизнь.
Неизвестно, какие извращения он сможет воплотить в реальность. А по его дуреющим глазам видно, что тьмы там больше, чем разума. И я должна попытаться использовать его похоть.
Я должна сделать хоть что-то!
– Уверена, сексом в машине нам будет заниматься гораздо удобнее… – говорю ласково, ноги призывно раздвигаю и облизываю распухшие после поцелуя губы. Он отшатывается и словно приходит в себя. Смотрит презрительно, почти с отвращением.
– А я уверен, что тебе необходимо проветрить куриные мозги, – говорит он и, отпустив грудь, разворачивается и уходит.
Что? Что?
Просто уходит?!
– Тебе лечиться нужно! Ты больной ублюдок! – ору так, как никогда в жизни, но он продолжает идти все дальше, полностью скрываясь из вида. А мне только и остается осматривать густой лес, окрашенный закатными красками, и на панике кричать снова. – Тамерлан! Тамерла-ан! Не уходи! Если ты меня сейчас отпустишь, я забуду об этом! Я ничего не скажу отцу!
Он, что, бросил меня одну в лесу? Он бросил меня в лесу. Просто развернулся и ушел, словно охотник из сказки про Белоснежку. Но тот хотя бы к дереву не привязывал. А этот?
Еще и голая! И даже за одеяло я не скажу спасибо, потому что по нему определенно кто-то ползет!
Попала так попала.
– Тамерла-ан! – ору я и наблюдаю, как сумерки стремительно сменяются ночной тьмой. Как последний свет перестает просачиваться сквозь кроны деревьев, а прохладный ветер усиливается.
Я его убью… Если выживу. Если… Быстро начинаю вспоминать, какие звери водятся в этих лесах, но, похоже, животное здесь только одно. И оно оставило меня на корм муравьям, клещам и комарам? Бессердечный мужлан.
Интересно, что он скажет моему отцу? «Извините, полковник, переборщил с методами воспитания», – пробурчит, указывая на мой холодный труп.
А я ведь восстану. Я ему в каждом сне буду сниться.
Я на него проклятие вислой письки нашлю…
– Тамерла-ан!
Боже. Понимаю, что орать можно сколько угодно, только это не поможет. Становится все труднее не обращать внимание на ужасный холод, что пробирает до костей.
Голова начинает раскалываться. Ноги поджимаю к себе и пытаюсь мыслить позитивно.
Я еще жива – какая прелесть…
Идиоты психологи, которых после клиники нанял отец, тоже учили мыслить позитивно.
Сюда бы их всех. В эту мега позитивную обстановку. Их жирные задницы должны понравиться муравьям гораздо больше. Только вот фантазировать можно что угодно, например, как в муках умирает Тамерлан, но положения вещей это не меняет.
Я все так же привязана к стволу дерева, кора царапает спину, а в задницу упирается какая-то палка.
Ночь становится непроглядной, а я пытаюсь понять, сколько времени провела на привязи. И еще пытаюсь не реветь от страха, когда рядом раздается сначала шорох, а затем треск веток.
– Здесь нет животных, – убеждаю я саму себя.
Хотя, возможно, в арсенале Тамерлана завалялась парочка генетически модифицированных зверушек.
Нет, я не умру, раз за разом звучит в моей голове. Только вот ужаса, что сковывает все тело, это никак не отменяет.
Закрываю глаза. Сжимаюсь, чувствуя жжение в области талии, от веревок, которыми он так туго меня привязал. Пару раз дёргаюсь, но понимаю, что выбраться не удастся.
Ещё шорох.
– Я не боюсь. Это ветер. Я не боюсь. Я не боюсь… Убью козла. Я не боюсь. Не боюсь я! – зубы клацают, истерика накрывает плотным коконом, как вдруг до меня доносится новый шорох, уже совсем близко, а затем чувствую на шее пальцы и истошно ору на весь лес.
Это конец, это п*здец.
Огромная рука накрывает мой рот, заставляя замолкнуть. И сквозь страх, запахи леса и слезы я осознаю, что за чудовище передо мной.
Он считает, что победил меня. Он думает, что теперь я у него в руках или у его ног. Значит, не будем его разубеждать. Тем более в темноте врать удобнее.
– Я… Я так рада, что ты вернулся, – придаю голосу более жалобный тон, а в голове так и пульсирует, что прикончу ублюдка. Только бы отвязал.
– Неужели… – хмыкает скептически, явно не поверив моим словам.
– Мне было так страшно, – чуть ли не рыдаю, хотя слезами на него вряд ли можно подействовать. Но попробовать все же стоит. – Вдруг бы меня загрызли волки!
– Здесь не водятся волки… – а, по-моему, один стоит прямо передо мной.
– Ну, я же не знала этого! Я так испугалась, – дернулась к его тёплому телу. – Я так хотела к тебе.
– Хочешь обратно? – в темноте, по голосу различаю улыбку, а по его горячей руке, что устроилась в области пульса на моей шее, желание. – Сейчас ты будешь просить прощение.
Отлично. Пошёл на контакт, это почти победа.
– Прости… – тут же говорю я, но его рука давит на артерию, а голос звучит прямо возле уха.
– Нет, дрянь. Разве так нужно прощение просить? Просят на коленях и с членом во рту. Или ты проявишь гордость и останешься здесь на ночь?
Ну, уж нет.
Я проявлю ум, а гордость пусть дуры проявляют.
– Я готова извиниться… – тяжело сглатываю. – Как ты захочешь.
Внутри теплица надежда, что он таким образом проверяет меня и сейчас просто отвяжет, и отведет домой. Но все мечты, которые я лелеяла, как обычно разбиваются топором реальности.
– Я сейчас покажу, как я хочу, – с этими словами он выбешивает меня до предела тем, что расстёгивает ширинку.
Это я понимаю по звону молнии, а затем чувствую стойкий запах его смазки, что вдруг размазывается по моей щеке. И вот уже губ касается сухая крупная головка.
Если бы сейчас не было так темно, и Тамерлан видел мой убийственный взгляд, он бы вряд ли доверил мне столь ценный орган.
Что за фетиш заниматься этим в лесу?
– Не торопись, извиняться тебе придется очень долго и тщательно, – шепчет он и пихает мне в лицо член.
«Нет, нет…», – орет внутренний голос, теперь он точно будет думать, что я шлюха.
Но разве не этого я добивалась. А теперь еще и надо внимание усыпить.
Тамерлан грубо хватает меня за щеки, сжимает мой нос и ждёт, пока в лёгких закончится воздух.
– Хватит думать, Алла, соси.
Ненавижу. Ненавижу!
Открываю губы, заглатывая воздух вместе с членом, тут же ощущая на языке солоноватый вкус с горчинкой. Он входит только на половину, упираясь в небо, и я пытаюсь куда-то убрать язык, но он лишь гладит огромную головку, что заняла почти всю полость. А затем пауза, в преддверии бури, так как я чувствую, сейчас начнется, потому что Тамерлан отпускает мое лицо, ставит руки на ствол дерева и шумно выдыхает, пока его орган пульсирует внутри меня. И все меняется за секунду, стоит мне от неудобства застонать, разнося вибрацию по всему телу Тамерлана.
Одной рукой он продолжает держаться за дерево, а второй оттягивает хвост с рычащим звуком.
– Шир-ре… – а затем начинается откровенное насилие, потому что все, что я могу, это часто дышать носом и пробую расслабить горло, в которое так настойчиво пытается протиснуться Тамерлан.
Наслаждается, тараня рот как ненормальный.
Слёзы вместе с обильной слюной стекают по подбородку, прямо на грудь, которая тут же оказывается в грубых руках. Он мнет их, гладит соски, размазывая влагу, и словно пытается быть нежным в противовес тому, с какой скоростью и упорством вторгается в рот. Ублюдок!
Внутри что-то обрывается. Словно душа спрыгнула со скалы, чтобы оставить меня навсегда. От стыда, что пришлось низвергнуть гордость. От того, что тело предательски отвечает на ласку. От того, что член сосу уже не ради попытки усыпить бдительность, а потом что он идеально скользит внутри, разнося мурашки по коже.
Закрываю глаза и понимаю, что остаются только тактильные чувства, только желание кричать, чтобы он не прекращал массировать грудь, ласкать соски. Ощущаю, насколько он поглощен этим занятием.
Потянув кулаком волосы, Тамерлан дергает меня к себе, пока не упираюсь носом в густую поросль и часто дышу. А его член продолжает долбить глотку.
Остервенело, грубо, словно зверь, впивающийся клыками в свою добычу. Но вот загвоздка, добыча сегодня он. И пора ему это объяснить, напрочь игнорируя огонь между ног.
Поднимаю взгляд и сквозь темень различаю напряженные скулы и закрытые глаза.
Резко сжимаю челюсть, пока не чувствую стальной привкус крови. Получите, распишитесь.
О проекте
О подписке