Глава 6. Данил и Паша

Четкие, размеренные движения. Рваные, протяжные стоны. Шумное заполошное дыхание. Сердце бьется как отбойный молоток.

Глубже. Сильнее. Чаще.

Одной рукой сжать бледную плоть ягодиц. Другой рукой сдавить кадык на горле. И дуреть, дуреть, сходить с ума, выть от единого механизма, который представляют собой два сплетенных мужских тела.

Таких разных. Таких одинаковых.

И вот Данила уже воет, сотрясается, до остервенения надрачивая свой член, чувствуя, как внутри готовится взорваться вулкан, орошая внутренности густой, белесой лавой. Свою он выплескивает в руку, которую тут же хватает Паша и слизывает все до последней капли, дрожа в пронзительном экстазе.

– Ох*еть, – только и выдает Данила и просто падает с колен на кровать, тесно прижатый влажным обнаженным телом любовника.

Его бесит, что подобных чувств не вызывает ни одна баба. Он не может признать себя долбаным гомиком, пугается своей сущности и решает во что бы то ни стало найти женщину, с которой можно испытать не меньший кайф.

Поэтому на поцелуй Паши он не отвечает, отталкивает парня и резко вскакивает с кровати.

– Вали отсюда, – только и говорит он, сразу направляясь в душ, чувствуя на себе насмешливый, бесявый взгляд.

– Телефон-то хоть дай позвонить, – слышит в след и кричит в ответ:

– Тумба в гостиной.

Паша еще немного отдышавшись, обтирает член простыней, испытывая внутреннюю эйфорию от того, что смог заставить любовника струсить. Испугаться собственных эмоций.

А это значит, что совсем скоро Данил сам придет к нему. То, чего мы больше всего боимся, к тому мы чаще всего тянемся сильнее.

Он, пошатываясь, добрел до гостиной, открыл по очереди несколько дверец шкафчиков, и замер, когда наткнулся на нужный.

– *бануться, – пробормотал он, осматривая целую гору сотовых телефонов, которые новыми можно было назвать с большой натяжкой.

Самых разных. Самых разнообразных фирм и размеров. Они словно потерянные души лежали, томились в куче без своих хозяев. Прикоснуться к ним Паша даже не посмел, стало тошно. В голову прокралась мысль, а кто такие в действительности Данил и Макар.

Проклятые держатели мертвых душ.

Они дают денег, прекрасно зная, что большинство не сможет вернуть и половины.

Они угрожают. Они могут совершить насилие или даже убить.

Догадывается ли Василиса с какими уродами она связалась. Понимает ли, кто такой ее любимый Макарушка.

И Данил.

Он, конечно, ничуть не лучше. Даже хуже, ведь именно он управляет выбиванием долгов. Как ищейка рыщет по подворотням Москвы в поисках своей жертвы.

А когда не может добиться своего, подключает Макара.

Перед глазами Паши тут же вспыхивает картинка, как амбал пришел в их комнату общежития, когда Вероника спешно собирала сумку. Она хотела сбежать.

Он просто взял ее за волосы, не обратив внимание на крики боли и помощи, Пашу пихнул в сторону, а ее оттащил в машину, бросив туда как тряпку.

А что будет, если Вася однажды не устроит Макара? Навлечет на себя его гнев? Ее ждет такое же обращение? А если влюбится в другого? Ее ждет бетон, как в фильмах?

Паша вздрогнул, когда услышал, как перестала шуметь вода в душе.

– Надо сваливать, – пробормотал он сам себе, закрыл дверцу, схватил свои вещи, подобрал носки и в прыжке рванул из квартиры.

Возможно, стоило сменить общежитие и затаиться, чтобы больше не сталкиваться с миром этих ублюдков.

Осталось убедить в этом Ваську, которая похоже совсем ушла в мир своих романтических грез.

Глава 7. Василиса

Решение принято. Я просто стану жить как раньше. Макар станет приятным воспоминанием и не более того. Макар. Макар. Так легко все решить для себя. Но так трудно перестать, как дура ждать смс. Гипнотизировать экран и каждую минуту обновлять Телеграм.

А вдруг завис и я пропустила сообщение?

Одно его «вернись» и все бы обещания, решения я собрала в один бумажный комок и с веселым визгом отбросила в сторону, стремглав помчавшись в любимые, такие жесткие руки.

Они умели быть нежными, а умели причинять боль. Но, наверное, в голове совсем помутилось, потому что даже удар его руки, даже отметина, расплывающаяся синим пятном на лице, кажется мне романтичной.

– Надо лечиться, – говорю я сама себе, осматривая в зеркало опухшую от жестокой мужской руки щеку. Про боль от удара об стол можно не заикаться.

– Я так и знал! – вскрикнул в почему-то мятой футболке Паша, появившись в двери комнаты, и подлетел ко мне, поворачивая к себе и осматривая. – Этот ублюдок избил тебя. Я позвоню…

– Паша, – убираю руки друга и смеюсь с его такой бесполезной заботы. – Ну расслабься. Это просто синяк.

– С этого все и начинается. Синяк, порез, сломанные ребра. Ты знаешь, что побои в семье самая распространенная причина разводов? Статья в конституции…

– Оставь свою юридическую чушь для будущих клиентов, – взмахом руки прекратила я его стенания. Сколько можно. Как будто я тупая и ничего не понимаю. – О какой семье ты говоришь? Все. Баста. Теперь точно.

– Уверена?

– Я-то может и нет, а вот Макар все решил.

– А если позовет обратно? – поднял брови Паша и взглянул на столик с женской косметикой. Благо у Вероники было все, что нужно, чтобы замазать синяки.

– Пойду, – пожала я плечами. Как будто он ожидал услышать другой ответ.

– Вот и дура! – отрезал он, а я тут же раскрыла рот, чтобы защититься. Тем более в моем не остывшем от возбуждения мозгу всколыхнула злость и обида. – Я рад, что он тебя бросил.

Резкий неосознанный взмах руки и Паша уже летит на кровать, что была за его спиной.

– Не смей говорить так! – слышу сквозь шум в голове свой рваный крик и утираю выступившие злые слезы. – Ты ничего о нас не знаешь! Ты не знаешь, как я его люблю! Как он любит меня!

Паша уже вскочил и хотел высказаться, но в дверях появились Даша с присвистнувшей Вероникой, и он умолк.

– Да делай ты что хочешь! Когда сдохнешь, не жди, что я приду на могилку, – рявкнул он, отвернулся, резко вытащил у Ники, как всегда одетой в мини юбку, сумку. Забрал оттуда пачку сигарет и как ошпаренный выскочил из комнаты.

А я села. Плюхнулась на стул, понимая, что впервые повысила голос на друга. Впервые услышала крик от него. Впервые сорвалась с катушек.

Может он и прав. Все к лучшему.

Потому что мозг кипит от возбуждения, словно у него забрали какой-то важный элемент, отвечающий за равновесие. Палку, на которой я балансировала между безумием и рациональностью. А палку эту поставил своим появлением в моей жизни Макар, теперь так легко выбивший ее у меня из-под ног.

– Смотрю у кого-то голос прорезался, – смеется Ника, смотря в след Паше, скидывает свои шпильки, подходит и осматривает мой синяк.

Вот от кого точно не будет вопросов. Ей не привыкать к побоям. Она привыкла общаться с не очень нежными парнями. И порой сама выводила их на эмоции, чтобы получить от секса максимум удовольствия.

– Что он сказал? – тихо спросила Даша, продавливая кровать своей пухлой попой. Она сложила локти на своих безразмерных штанах, подперла подбородок и наблюдала, как макияж творит чудеса с моей кожей.

Я пожала плечами.

– Что отправит меня в Америку, если я буду дурить.

– Так может он всех отправит? – развязно предложила Ника и рассмеялась. – Я бы не отказалась попробовать на вкус х*й американца.

Мы с Дашей переглянулись и прыснули со смеху.

– А еще афроамериканца, индуса, китайца, и еще пол сотни национальностей, – загибала пальцы Даша, а я только радовалась, что могу окунуться в эту вот девчачью атмосферу, которая поможет мне немного приглушить боль потери.

– Ну а что мне делать? Сидеть и ждать, когда великий и ужасный Марк Синицын соизволит обратить на меня внимание? – бросает она взгляд на тут же насупившуюся Дашу.

– При чем тут Марк? – сразу ощетинилась она, поджимая пухлые губы, и вскочила с кровати.

Пробуравила взглядом спину Ники, с которой вообще неизвестно по какой причине сдружилась и прошла к единственной книжной полке.

Там она стала демонстративно рыться в финансовой литературе.

– Моя влюбленность, над которой ты так любишь глумиться никого не касается. Я же не хожу за ним с транспарантами. Я тихонько сижу.

– А может быть пора действовать, – повысила голос Ника. – Посмотри на Васю…

– Не надо на меня смотреть, – оглядела я свое подправленное лицо и встала. – Спасибо, Ник, как всегда шикарно. Я тоже ничего больше не буду делать. И если Даша хочет любить на расстоянии, то это ее дело. Не всем быть такими смелыми как ты.

– Я могу трахать, кого хочу. Хоть эскимоса.

– Трахай, – одобрительно махнула я, подошла к обиженной Даше, и потянула ее за собой.

– Куда…

– Будешь моим парламентером. А то вдруг Паша меня убить захочет.

– А чего ты кричала? – спросила Даша, взяв меня под руку и еле подстраиваясь под шаг по крутой лестнице. – Ты никогда голос не повышала.

– Да-а… – улыбнулась я натужно и толкнула дверь балкона, на котором все собирались покурить. – Мозги от похоти расплавились, вот и стала на всех кидаться. Скоро буду спать с каждым встречным, как наша Ника.

– Ну не-ет… – протянула Даша с усмешкой, забирая пачку сигарет у насквозь обиженного Паши, и усаживаясь возле него с одной стороны. Я села с другой так, что ноги свешивались вниз с балкона и положила подбородок на плечо друга.

Подула в ушко. Когда он смерил меня обиженным взглядом, улыбнулась. Хватит дурью мается. У меня ведь кроме этой троицы больше и нет никого.

– На такое ты даже под тяжелыми веществами не пойдешь, – продолжила Даша, затягиваясь сигаретой.

– А если вдруг пойду, пристрелите меня, – улыбнулась я ей широко и покачала головой на протянутую сигарету. Никогда не имела тяги к никотину.

– Макар пристрелит, – подал голос Паша, выпуская струю дыма. Ну и хорошо, что заговорил. Хоть и ворчливо. А еще голову на мою наклонил, извещая о полной капитуляции.

Когда перед тобой раскинулся, как разноцветное поле, целый город, волей-неволей задумается о смысле жизни.

Вот задумалась и я.

Кто? Зачем живу? Что двигает моими поступками. Не много ли места в моей голове занимает Макар Черкашин? Не стал ли он ориентиром всего, что я делаю? А самое главное, почему так быстро я, вполне себе самодостаточная личность, стала зависима от бандита?

От человека, которого ненавидят все должники столицы. Собственно, об этом всем, в том числе о моей наивности, уже минут десять толкует Паша.

– Ты же за своей влюблённостью совершенно не замечаешь, кто он такой.

– И кто же?

– Ростовщик. Владелец чужих душ. Коллектор, если хочешь. Он дает деньги, чтобы потом отнять жизнь.

– При мне он никого не убивал.

– А ты считаешь, только останавливая сердце, можно отнять жизнь? – смеётся Паша и я устало вздыхаю. И почему он считает меня дурой? Откланяюсь от него и опираюсь на один из нижних поручней, свешивая вниз голову.

Закрываю глаза и вспоминаю, что именно Макар объяснял про свой род деятельности. Вернее, как я вытягивала, как нитки из шва, крохи информации. Он держит казино и притон для извращенцев. Многим даёт деньги в кредит для воплощения ими самых грязных фантазий. Назначает срок.

И когда он приходит, а долг не возвращают, посылает парней. А вот что происходит дальше, он молчал.

Но нетрудно догадаться. Ведь именно с этого началось наше знакомство.

Устаю слушать наставления во всем идеального Паши, словно он сам никогда не совершал ошибок. Впрочем, я не считаю Макара ошибкой.

Скорее, переломным моментом, в котором мне нужно решить, стану ли я такой же, как весь женский род Рябиных. Зависимой от любых мужских решений. Рабой его желаний.

Или буду сама вершить свою судьбу. Ну тут как бы Макар не оставил мне выбора. Никому кроме него я не собираюсь подчиняться, так что остаётся стать сильной и независимой.

«Никому», думаю я, чувствуя, как солнце припекает голову, а в противовес этому задницу холодит бетонная плита. Еще и жужжание Паши.

И вот в этом гуле знакомого голоса, я вдруг слышу странный вопрос Даши.

– А что ты делал у этого Данилы?

Я тут же открываю глаза, слыша новое в разговоре имя, мысленно отматываю его правильные завывания назад и резко поворачиваю голову наблюдая, как сильно Паша хочет вжаться в плечи.

– Ты спал с Данилой? Данила гей?! – не верю я своим ушам.

– Только ему об этом не говори, а то он пока не верит, – сдавленно произносит он и поднимается на ноги, опирается на поручни и затягивается новой сигаретой.

То есть мне нельзя трахать бандита, а ему пожалуйста? Данил гей? Это блондинистый амбал с кулаками так похожими на молоты Тора?

Даша ошеломленно на меня взирает, тоже вспоминая наглую правую руку Макара и мы вскакиваем, готовые как два тираннозавра разорвать друга вопросами.

– А разве…

– А так бывает?

– Ша, – затыкает он нас взмахом руки и смотрит по сторонам.

Но время было еще раннее для тех, кто вернулся с работы и позднее для тех, кто кутил всю ночь. Только мы и ветер, треплющий наши шевелюры.

– Вы что же, реально думаете, что только хилые сопляки вроде меня, могут хотеть мужской любви? – поднимает он брови и смеётся.

– Нет, – оправдывается Даша, и я как болванчик киваю. – Просто мне казалось, что они не могут выглядеть так…

– Мужественно, – подсказываю я и Даша улыбается, машет рукой, показывая жест: «Вот и я том».

– А я значит выгляжу как баба? – хмурится Паша и хочет сделать шаг назад, обиженно уйти, но мы подхватываем его под руки и возвращаем на место. Ну интересно же, как это все происходит. У геев.

– Ты же танцор. Они все, как по мне, выглядят педиковато.

– Сама ты… придурковатая и вообще, мне пора на тренировку. Даша, – его резкий голос заставляет вздрогнуть нас обеих. От неожиданности. – Может тебе пора со мной сходить? Запишем тебя в восьмую группу. Будешь пока с новичками.

– Ага… И чувствовать там себя коровой? Увольте, – фыркает она.

Ну, учитывая, что вес Даши давно перевалил за отметку семьдесят, она должна чувствовать так себя везде. Я тоже давно зову ее на фитнес. И у нее даже получается, но вид некоторых стройных девушек, что ходят в тренажёрный зал скорее подрочить свое эго, не дает ей расслабиться.

– Мне и Вероники с Василисой хватает, – задирает Даша голову и направляется в сторону выхода из курилки, предварительно пихнув пачку сигарет Паше в руку. – Не все должны быть стройными как скелеты. Мне нужен мужчина, который полюбит меня такой, какая я есть.

– Никто никого не любит такими, как есть. Всем приходится подстраиваться. И тебе придётся, если рассчитываешь Марка охмурить, – складывает руки на груди Паша и строго смотрит в спину Даше.

– Охмурение – это к Нике, – не оборачиваясь, говорит она. – Мужчины сами должны делать первые шаги. Так написано во всех пабликах. Так учила меня мама.

– Наверное, не стоит спрашивать, почему она до сих пор одна?

– Ну, знаешь… – злится красивая пышка и резким разворотом стряхивает с плеч иссиня-чёрные волосы. Боже, да ей скинуть бы десяток, она бы и Нику затмила. – Просто ей не попадались нормальные. Все козлы, вроде моего папаши.

Она толкнула дверь и с шумом ее захлопнула.

– Я не прав? – повернулся ко мне Паша, а я только поджала плечами.

– Это, как мои чувства к Макару. Либо я сама от них избавлюсь, либо кто-то сильно огреет меня по голове. Должно произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы я перестала за него бороться. Пусть даже на расстоянии. Пусть даже только, сохраняя верность, но я буду надеяться, что он одумается и вернется ко мне.

– А если он убьет, кого-нибудь, – резанул по совести меня Паша и насуплено ждал ответа.

– Значит, так было нужно. Не пытайся очернить его, для меня он слишком идеальный.

– Ну да, я вижу, как идеальные синяки расползаются по твоей коже.

– Ты язва, – фыркаю я и подхожу близко. – Кстати… И как он?

– Кто? – пятится назад Паша.

– Данил? Как он в постели? Кто из вас… актив.

– Вася, блин! Я ещё свою половую жизнь с тобой не обсуждал. Давай, расскажи, в какой позе любит трахать тебя Макар? – бесится он и следует по пути Даши.

И чего злится, просто свела тему на нет. Надоело выслушивать наставления. Достало думать о плохом. А на его вопрос я бы ответила. У Макара действительно была любимая поза.

Он любил забрасывать мои ноги себе на плечи и долбить нутро, не отрывая глаз. Требуя, чтобы и я не закрывала свои. Даже когда уже на грани. Даже когда невмоготу, и хочется просто отдаться ощущениям. Просто чувствовать, с каким бешенством трется о стенки мокрого влагалища его огромных размеров член, как тесно становится в груди, как слезы от невыносимых эмоций льются из глаз.

Между ног тут же становится пусто, мокро и я смотрю по сторонам. Закрываю дверь на щеколду. Иллюзия одиночества. Иллюзия любви. Но тело просит новой разрядки, оно молит вспомнить, как оно, когда твердый испещрённый венами член во мне. И я не могу противиться собственному желанию.

Прижимаясь спиной к стене, ощущая прохладу в затылке, и стискиваю свою набухшую желанием грудь.

Прикусываю губу, и другой рукой забираюсь в штаны свежей пижамы.

Почему-то, пока душ принимала, не думала об этом. А тут… На свежем воздухе. Пригретая солнцем. Обласканная ветерком. Голод столь острый, что нет сил сопротивляться.

И вот пальчики уже раздвигают влажные складки, находят клитор и обводят его по кругу.

В одну сторону.

В другую.

По телу расплёскивается огненная лава, пускаясь в путь от тесно сжатой рукой груди вниз. К месту, что так просит ласки и любви. И даю себе то, что нужно, пусть сама, но мысленно рядом со мной он. Макар. Высокий с мощной грудной клеткой и распирающим брюки желанием. Дышит рвано, смотрит дико. Молчит и наслаждается тем, как, чуть раздвинув ноги, я тешу сама себя.

И я уже почти на грани, стискиваю сосок, оттягиваю сильно, до сладкой боли. Тело готово к сладкой неге, как вдруг все нарушает трель телефона.

– Да, боже мой! – кричу я, понимая, что проморгала момент и беру, не глядя, из кармана трубку.

– Василиса, – слышу любимый голос и гнев поднимается во мне стремительным потоком. – Документы придётся забрать.

– Да пошёл ты к дьяволу! Катись в задницу со своими подарками! Не мог позвонить чуть позднее?! Приспичило? Сам не трахаешь, так хоть помастурбировать дай! Скотина! – кричу уже на расстоянии в трубку и резким движением отключаю связь.

– Че-ерт! – дышу глубоко и ускоренно, чувствуя, как по телу разливается эйфория.

Как же хорошо стало на душе. Я не растеклась лужицей, не заныла в трубку. Накричала. Послала на хрен.

Ка-айф!

Почти как после оргазма или тренировки.

Тренировка. Три дня я провалялась в постели. А значит пора вспомнить, что, как минимум ради своих постоянных клиентов, которые в отличии от Даши хотят выглядеть красивыми и быть здоровыми, я могу жить.

Уже позже, собирая сумку, я внутренне скалю зубы, чувствуя, как злорадство прибирает к рукам мой разум. Это был отчаянный шаг. Он, конечно, не приедет, но наверняка захочет! Интересненько, что же там сейчас делает? Представляет ли меня, а возможно, уже сам дёргает рукой по всей длине ствола, фантазируя, вожделея… Меня. Меня!!!

Злится поди, что тронула себя без его басовитой команды. С ним я могла делать это только под четким руководством. Теперь я могу делать это сама, а он пусть терзается, сгорая в пламени фантазий обо мне.

В том, что это будет происходить, я даже не сомневалась.