Проснулась посреди ночи и резко села на постели. Да нет, моя комната, да и ночь за окном. Кровать, плед, футболка – все мое, даже кошка, спящая в ногах. Не помню, как легла спать. Совсем память отшибло. Вроде и вино всегда одно и то же беру, а выходит, в этот раз паленое попалось.

Откинула плед. Во рту образовалась настоящая пустыня. Очень хотелось пить. Голова раскалывалась, а тело ломило, будто я весь прошедший день занималась спортом или пробежала не менее десяти километров по бездорожью. Нашарив в темноте кончиками пальцев ног мягкие тапочки, обулась и поднялась. Тут же перед глазами все закружилось – пол приближался, как в замедленной съемке, а я успела подумать лишь о том, что, кажется, заболела и не смогу завтра отправиться на поиски работы.

– Давай-давай, приходи в себя! – голос звал меня сквозь призму или толщу воды.

С трудом приоткрыла глаза. Яркий свет ударил по ним, ослепляя.

– Голова… – простонала отчаянно.

Зуб на зуб не попадал. Лихорадило – все казалось каким-то выдуманным сном. Теплая вода омывала нагое тело, но казалась то ли слишком холодной, то ли слишком горячей.

– Сейчас станет легче, потерпи. – Мягко, ласково – так бы всегда.

Сквозь приоткрытые веки смотрела на то, как он раздевался, оставаясь таким же нагим, как и я. Чуть подвинув мою спину, пролез назад, усаживаясь в небольшую ванну. Притянул к себе, посадив полубоком, и обнял. В его груди учащенно билось сердце. Приятно, когда волнуются, да только источником моего непонятного самочувствия стал именно он. Разум прояснялся. Секунды отсчитывали свой ритм, а я вспоминала все больше и больше. Теперь понятно, отчего ярким пламенем горит моя задница.

– Как ты, Ангел? – губами коснулся макушки, а я продолжала млеть, лежа у него на груди.

– Плохо… – на самом деле мне действительно стало легче, но хотелось, чтобы он устыдился своих поступков.

– Давай немного полежим с тобой. Я тебя помою, хочешь? – гладил по волосам, спине, плечам.

– Хочу…

Мягкие, нежные прикосновения губки к телу. Такой разный мужчина. Сколько же масок он носит на себе, изменяясь молниеносно, словно по щелчку пальцев. Чего хочет? О чем думает? От воспоминаний стыд залил лицо, и я уткнулась ему в грудь, чтобы не смотреть в глаза. Мне понравилось то, что произошло между нами сегодня, но я никогда никому в этом не признаюсь, даже ему.

– Что это было? – тихонько спросила, надеясь, что он понимает, о чем я.

– Ломка, похмелье, отходняк – назови как угодно, смысл от этого не поменяется. Твой организм испытал шок, и это его реакция на произошедшее. Обычно к такому готовятся, учатся достигать пика постепенно, но ты расстроила меня, а потому получилось то, что получилось.

Молчание повисло меж нами. Ожидала извинений, но нет. Думали о своем, а может быть, и об одном и том же. Вода и его легкие поглаживания успокаивали. Рядом с ним я ощущала тепло и защиту. Когда губка прошлась по всему телу, Александр ее отложил и, взяв зеленый бутылек, выдавил немного геля на ладонь, растирая меж пальцами, видимо, чтобы согреть. Осторожно раздвинул мои ноги, следя за реакцией, и прикоснулся подушечками к лобку, а следом и ниже. Аккуратно прошелся по складкам, огладил края входа и, немного надавив, проник внутрь. Размеренные, спокойные движения, и вот, когда я только-только прочувствовала удовольствие от таких ласк, убрал руку, будто оставляя в одиночестве.

Покраснев, села чуть удобнее, чтобы сильно не облокачиваться на поврежденную кожу ягодиц, и отчетливо почувствовала его член прямо там. Он стоял, подобно несгибаемому стволу дерева, и совсем недвусмысленно упирался в половые губы. Возбуждение отозвалось в лоне со скоростью света – только что начинало затухать, а теперь уже снова горит необъятным расширяющимся комком.

– Ну что, Ангел, давай смоем гель…

Поднялись вместе, почти одновременно. Включив душ, мужчина направил прохладные струи мне на спину, чтобы другой рукой проходиться по коже, смывая остатки пены. Спина, шея, ключицы, живот, ягодицы… и вот уже пальцы невесомо порхают по клитору, пока струи под напором направлены в самое сосредоточие. Вынужденно уперлась ладонями о стену. Не могла и не хотела его останавливать. А зачем? Тело просило разрядки. Я хотела снова ощутить его там – внутри, чтобы заполнил до отказа, будто так и должно быть всегда.

Один палец, два – до чего это приятно, но не то… Член терся о ямку меж ягодиц, словно он насмехался надо мной, дразнил. Беззастенчиво подалась назад. Желала, чтобы он ощутил свою вину за проделанное, но секса хотелось больше, а потому отмахнулась от мысли, оставив ее на потом.

– Готова?

Мог бы и не спрашивать, ведь я все равно кивнула стене, на большее меня не хватало. Выключив и убрав душевую лейку, жестко сжал бедра, подтягивая к себе, заставляя прогнуться в спине. Головка коснулась возбужденной кожи, прошлась по краям складок и скользнула внутрь, наконец-то удовлетворяя мое нестерпимое желание. Стон сорвался с губ. Проникал все глубже и глубже, постепенно расширяя внутренние стенки, изменяя под себя. Набирал скорость и вдруг останавливался, действуя медленно, наслаждаясь процессом.

Я стонала, закрыв глаза – ничего больше не хотелось. Он, я и секс – нечего добавить или убавить. Движения стали резче, жестче. Александр обнимал меня одной рукой за талию, а пальцами другой водил по губам, время от времени погружая их в приоткрытый рот. Находясь на грани блаженства, не беспокоясь ни о чем, обсасывала их, чуть прикусывая зубами. Рука пропала от лица на секунду и тут же коснулась клитора. Круговые движения поверх горошины сводили сума. Дышала учащенно, жмурилась, готовилась взорваться в оргазме. Скорость увеличилась. То и дело слышались нескончаемые хлопки о мои ягодицы. Быстрее, еще быстрее – и вот он, взрыв. Удерживал крепко, пока я стонала и извивалась, изливался семенем внутрь, насаживая меня на свой член.

Только сев обратно в ванну вместе с ним, поняла, насколько проголодалась и устала. Хотелось курицу и спать, и чтобы остался рядом хотя бы на эту ночь. Все же когда спишь столько лет одна, обнимая подушку, и вдруг проводишь ночь в объятиях мужчины, перьевое изделие уже не прельщает.

Обмотавшись полотенцами, вышли в коридор. Все равно в квартире, кроме кошки, никого больше нет, да и та наверняка уже видит десятый сон.

– Как насчет позднего ужина или раннего завтрака? Какой уже час?

– Время – два. Так что да, мы успеем еще и поесть, и поспать. – Улыбнулся.

Какая по счету улыбка за этот долгий день? Первая или вторая? Так скуп на эмоции. Жаль…

Кухня встретила нас настоящим погромом. Стул по центру, на котором висели куски от совсем недавно целой бельевой веревки, осколки и сладкие лужи от вина на полу, а самое главное – перевернутая тарелка с моей курицей и овощами. Кошка лишь покосилась на нас одним глазом и как ни в чем не бывало отвернулась к своему импровизированному шведскому столу, продолжая нагло жрать прямо у нас на глазах.

Хотелось сесть и разреветься. Прямо так, на чертов грязный пол. Потратила деньги, на которые могла бы питаться целую неделю, а теперь даже не поужинаю, не говоря уже о последующих днях.

– Я так понимаю, у кошки курицу отбирать не будем? – шутливо прозвучало за моей спиной.

В ответ смогла лишь печально хмыкнуть. Нужно было убраться, чтобы к утру все здесь не присохло, а потому прошлепала к кладовке и достала оттуда швабру и ведро. С воинственным видом пройдя обратно в ванную, набрала воды и вернулась на кухню.

– Могу пожарить яичницу, будешь? – не знаю, что такое отразилось на моем лице, но Александр нахмурился.

– Нет, у меня есть другая идея, – с этими словами он вышел из кухни.

Ну, а нам что? А нам нужно искоренить бардак.

– А ну брысь, зараза! – кошка сиганула из кухни, но все же что-то успела оторвать от курицы, видимо, про запас.

Курица и овощи пошли в контейнер и заняли свое место в холодильнике. Вот пусть теперь ест, жадюга, пока не закончится, зато сэкономлю на корме. Отправив тарелку в мойку, намочила в ведре широкую губку швабры и отпустила на пол. Я уже вымыла плитки и даже собрала все осколки, когда в кухню вернулся Александр.

– Как ты быстро, а самое главное, вовремя. – Обнял меня со спины, касаясь губами шеи. – Входная дверь открывается ключом или там щеколда?

– Щеколда.

– Хорошо. – Еще один поцелуй.

Послышался тихий скрежет в дверь, и я оглянулась на мужчину с недоумевающим выражением лица.

– Ужин наш приехал и свежие вещи для меня, – ответил на мой немой вопрос и, в последний раз поцеловав кончик носа, ушел открывать, оставив меня, стоящую посреди кухни с ведром в одной руке и шваброй наперевес в другой.

Не хватало только, чтобы… Полотенце все же свалилось на пол.

Перекусив восхитительным спагетти с курицей и каким-то травяным салатом вперемешку с орехами, я, наконец, созрела для разговора, предварительно заручившись поддержкой одного бокала вина.

– Чувствую себя самым счастливым человеком… – проговорила, мечтательно прикрыв глаза.

– Почему?

– Я вкусно поела и сейчас пойду в кроватку! – улыбнулась ярко, открыто, наблюдая за его реакцией из-под полуоткрытых век.

– Эх, а я – глупец, думал, что для счастья нужны отличный секс, вкусная еда и сон в теплой кроватке рядом с прекрасной женщиной. Выходит, без первого можно вполне обойтись…

– Сам себя не похвалишь, никто не похвалит? – нравился мне вот таким – открытым, улыбчивым, будто просто друг или парень-сосед, который зашел в гости.

Нет постоянно давящего напряжения. Нет властности в действиях, интонации, голосе. Нет контроля для каждого шага – чудесный мужчина. Жаль только, что это всего лишь одна его часть и, к сожалению, малая.

– Конечно. Ну что, уберем со стола и в путь?

– Угу. Вкусное вино, вкусная еда. Спасибо.

– Не за что. Это мелочи жизни.

– Я, кстати, подумала над своим вопросом. – Стол опустел, а ополовиненная бутылка пропала в недрах холодильника.

– Каким?

Не видела его лица, но буквально кожей почувствовала, как он напрягся. Голос отяжелел. Из него пропали только появившиеся краски, да только отступать и придумывать какой-нибудь бред я была не намерена.

– Я спросила, маньяк ли ты.

– И какой же ответ созрел в твоей милой головке?

– Ты точно сексуальный маньяк. – Специально не отходила от холодильника, прикрывшись его дверцей, чтобы не видел моего лица.

Прошла минута или две тишины, прежде чем я все-таки выглянула из-за импровизированного щита и, широко улыбнувшись, добавила:

– Но знаешь, так выходит, что я тоже озабоченная маньячка…