3

– Интересно получается, – решил включиться Серый в диалог, с ехидным блеском в глазах глядя на царя, – курица сия принадлежала одиноким бабке с дедом, а исчезла из царской казны. Как так?

Царь вспыхнул, сжал зубы, заиграв желваками. Будь это его подданные – чирикнул бы топориком по шеям, не сам, конечно, а специального работника пригласил, а тут ведь, ироды, нарочно издеваются и знают, что ничегошеньки он им не сделает. А если сделает, как бы ему потом самому не чирикнули по кое-какому месту. Эх, говорила маменька, не связывайся с царскими дочками, не женись на них, окромя головной боли ничего не приобретешь. Но где же! Страсть как захотелось ему царевну покорить, а она, видать, совсем дурная, влюбилась в него накрепко, так что свадьбу пришлось играть на следующий после встречи день, потому как застали Ваню со спущенными портками у первой девицы государственной в спальне. Откуда ж он знал, что эта вот пышнотелая румяная девка – не служанка какая, пообещавшая рыжему увальню проводить к царевне, да показать житье-бытье, а сама дочка царская, решившая поразвлечься таким образом. Вот и поплатился. А все от скуки. Давай, говорит, Ваня, пока царевна не пришла, кой-чем займемся, а то скучно ждать-то. Так и женился. Расхлебывай вон теперь. Царь-батюшка-то сразу же после свадебки с царицей сложили короны, заявив, что теперь для себя хотят пожить, а Ивану расплачивайся. Баба эта еще, Яга, приперлась. По всем фронтам обложили, короче.

– Изъял я ее в государственных целях! – важно ответил он. – Казна пустеет, а тут безотходное производство – корми куру и получай прибыль. Почитай, три месяца как птица волшебная на царство работала, а тут ее какой-то… – царь помялся, подбирая слово, но так и не нашел в лексиконе подходящего, – похитил! Государственную собственность!

– Ты похитил, у тебя похитили, прям круговорот краденного получается, – усмехнулась Настя, глядя на Ивана прищуренными бесовскими глазищами.

– Но-но! – тот встрепенулся, как молодой петушок, нахохлился. – Вы или помогаете, или идите с миром отседова, пока я охрану не позвал. Только на болоте чтоб духу твоего не было в установленные законом сроки!

Волк задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, глядя пристально на золотую корону в рыжих кудрях.

– Ключ от курицы с ноги сняли, а корону с головы нет, – сказал он. – Неспроста!

– Эт-то ты на что намекаешь? – грозно нахмурился Иван. – Корона – символ власти! Ее так просто не украсть и не распилить! И не переплавить!

– Богатые какие познания в реализации краденного, – Волк сделал невинный вид. – Ладно, царь-батюшка, кого ты подозреваешь? Огласи весь список, пожалуйста.

Царь, уже вскинувшийся было протестовать, с подозрением оглядел Бабу Ягу и Серого, уселся поудобнее и принялся загибать пальцы, перечисляя обидчиков. Одной руки не хватило, перешел на вторую. Когда и там пальцы закончились, покосился на ноги, вздохнул, пожевал губами, крикнул зычно секретаря и начал диктовать ему, кого подозревает в первую очередь. Таких набралось пятнадцать человек.

– Хорошо, – забрав свиток, Волк сам поднялся и протянул руку Насте. – Постараемся помочь твоей беде. Но и в ответ хотим бумагу получить, что болото наше никому ты не отдашь. Зачем, кстати, оно тебе понадобилось?

– Хан Батый приезжал, слезно умолял продать ему те земли. Говорит, умелец нашелся, чтоб газ добывать, да басурманам продавать, – пояснил повеселевший царь.

Его совершенно не заботило, что он только что открыл тайну, кому и зачем собирался сбагрить болото. Главное – курицу вернуть пообещали, а остальное неважно. Дурак, одним словом. Волк переглянулся с Настей. Та чуть приподняла брови, пожала плечами.

– Ступайте, дорогие мои! – смахнув незримую слезу, Иван подтолкнул обоих в спины, – да без птички волшебной не возвращайтесь. Поотрубаю бошки… То есть, выселю с болота сразу! А коли вернете, так награжу по-царски! – и захлопнул дверь.

Секретарь хмуро написал под диктовку Серого, что в случае возвращения курицы в законные руки болото вернется Бабе Яге в единоличное пользование на веки вечные, сгонял к царю за подписью, а потом выдохнул, когда опасная парочка убралась из поля его зрения.

Волк же, выведя свою спутницу за околицу, задумчиво почесал голову.

– Мда… – крякнул он, прочитав в списке большую часть первых лиц царства, начиная от главного казначея Соловья Разбойника, заканчивая небезызвестным Колобком, с которым, как выяснилось, царь частенько играл в карты.

Бабка с дедом там тоже числились.

– Может, превратить его в жабу, да и дело с концом? – задумчиво пожевала травинку Настя, глядя на раскинувшийся под косогором город Берендей.

– Хороший вариант! – поддержал Волк, осклабившись. – Всех тут давай в жаб, сделаешь хор, выступать будешь по городам. Болото-то все одно к Батыю отойдет. А так – прибыльное дело, места лягушки много не занимают, их и есть можно при случае, да и солистов есть кем заменить.

– Дурак ты, Волк! – обиделась Баба Яга. – И шутки у тебя дурацкие! Никуда я с болота своего не уйду, привыкла. Да и изба моя старая, не выдержит пеших переходов.

– Капитальный ремонт! – назидательно вздернул палец вверх Волк. – Средства надо было откладывать загодя! Сейчас бы уже и ноги избе новые сделала и крышу поменяла.

– Тьфу! – разозлилась Настя, сверкнув глазами. – Ты не квакай тут, пошли лучше, узнаем у деда с бабкой, на каком основании царь куру у них изъял, а то у этого дурака ничего не добьешься. Кто его только на царство поставил? Народ избрал?

– Отстала ты, Настя, от политики! – Волк свернул список предполагаемых виновников в трубочку. – Ну какой народ? Старый царь себе нового преемника назначил, да и отбыл восвояси. Когда народу можно выборы доверить? Выберут упыря какого-нибудь, что потом? Пошли уже, дело не ждет.

4

Домик дедули и бабули, первоначальных куровладельцев, представлял собой покосившуюся хибарку, одним боком вросшую в землю, с полуоторванными ставнями, давно не крашенными и готовыми отвалиться при первом же сильном порыве ветра. Дверь жалобно скрипела, впуская Волка и Бабу Ягу, едва не теснувшихся лбами о низкую притолоку.

Внутри изба выглядела не лучше – давно не беленные стены, старые занавески на окнах, какие-то обшарпанные сундук и стол с почти истлевшей скатертью. Это что вообще такое? Разве в царстве-государстве сказочном такое может быть?

Переглянувшись, Настя и Володя синхронно начали озираться, обалдевая от открывающихся видов.

– Ткни меня в бок, чтоб я поняла, что сплю и вижу это во сне, – шепнула Баба Яга.

– Тогда и ты меня тоже, – также шепотом отозвался Волк. – Куда мы попали?

– Доброго здоровьичка, гости дорогие! – просрежетало сзади.

Обернувшись, как по команде, Волк и Настя увидели сухонького старичка в серой залатанной рубахе, таких же штанах и босым. Борода его была седая, как и давно не стриженные волосы на голове, щеки ввалились, подслеповатые глаза щурились под кустистыми бровями.

– И тебе не хворать, дедушка.

– С чем пожаловали? – прошамкал старик, входя в избу. – Извиняйте, угощения нету у меня, сам с хлеба на воду перебиваюсь.

– А бабка-то твоя где? – осторожно поинтересовался Волк, проследив глазами, как тот прошел к большому сундуку и плюхнулся на него.

– Дык, померла бабка третьего дня, – и всхлипнул. – А мне без нее теперича и жисть не в радость.

Настя шумно выдохнула. Да уж, не ожидала она такого.

– Извини, дед, – Волк подошел к старику и похлопал его по плечу. – Мы тогда пойдем.

Старик утер лицо рукавом, огляделся растерянно, будто впервые видел свою избу, а потом решительно выпятил бороду.

– А чего приходили-то? – подозрительно спросил он. – Воровать у меня нечего, все, что было, до вас украдено.

– Курицу мы ищем волшебную, – хмуро буркнула Настя, чувствуя, как настроение окончательно скатывается до отметки «бешеный гризли».

Это, получается, царь играет в карты, пьет и гуляет, в то время как деревенские простые жители живут в лачугах и носят лапти? Еще и последнюю курицу изъял, гад такой! Да его не в жабу, а в какого-нибудь гада надо превратить! Сжав кулаки и кипя от возмущения, Настя сверкнула глазами на деда.

– Кура моя, – тот снова всхлипнул. – Я ж ее вот такусенькую, – он показал пальцами размер спичечного коробка, – за сараем нашел! Положил в шапку, да рядом с чайником пристроил. Думал, подохла, доходяга, к утру, а она выжила! И нестись как начала, я сразу понял, что с яйцами не то что-то, не варятся, не бьются! Бабка-то моя говорит, мол, давай, Сидор, продавать их будем, да хоть избу справим себе под старость-то лет, а я нет, не отдал, хотел скопить на дворец не хуже царского! А теперича мне и дом-то не нужен без бабки моей! Лягу да помирать буду.

Закрыв лицо руками, старик затрясся телом и зарыдал тоненько, жалобно, надрывно.

– Ну ты не плачь, дед! – скрипнул Вовка зубами. – Найдем мы курицу твою, вернем тебе, избу справим или дворец, как ты хотел. Хоть поживешь как человек напоследок. Дети-то твои где? Бросили тебя?

Старик шумно высморкался в большой платок, сложил его аккуратно в карман, а потом глянул на Волка.

– Один я, сиротинушка горемычная. Не дал нам бог с бабкой детей. Уж как она молила, уж что только не делала – и пиявок к себе прикладывала, и траву пила, и к иконе какой-то ездила, а все одно – деток не случилось. Правда, Колобок у нас был лет десять назад, да и тот не дитем оказался, а пройдохой – умыкнул колечко мое медное, обручальное, да и был таков. Говорили, его даже лиса сожрать не могла, чуть не потравилась, бедолага, еле оклемалась. Ну и слухи потом нехорошие про него доходили. В общем, один-одинешенек я остался, помирать пора.

И вздохнул душераздирающе.

– Ты вот что, дед, – Волк тоже вздохнул, – собирайся пока, к себе я тебя заберу. Нечего тут тебе мыкаться.

Взгляд старика потеплел, глаза посветлели, даже улыбка появилась.

– Да и неудобно как-то мне, – смутился он. – Я ж, почитай, и имени вашего не знаю.

– Владимир Серый меня зовут, – представился Волк. – А это Настя. Ты давай пока котомку свою с пожитками собирай, чуть позже зайду за тобой. Бабку не вернуть, конечно, но хоть поживешь как человек.

Кивнув деду, Баба Яга вышла на улицу, вдохнув всей грудью свежий воздух. Ее прям распирало от злости на царя и всю его политику. Услышав стук двери за спиной, она обернулась.

– Это что же получается – супостат во главе государства нашего стоит! – звенящим от напряжения голосом воскликнула она.

– Тсс! – Волк схватил ее и зажал рот рукой. – Ты чего орешь, как оглашенная? Ну супостат, ну сидит во главе. И что? Тебе болото свое не надобно? Этот супостат при власти, а ты никто, девчушка с избушкой. Кто ты против него? Тут не орать надо, а хитростью дело решить, а то опомниться не успеешь, как и тебя и избушку напнут куда подальше, никакие жабы не помогут. Думаешь, царь-то так прост, как кажется? Сам Соловей разбойник у него начсклада, то есть, казначей. А остальные кто? Сплошь известные лица.

– Да я и Соловья в жабу! И остальных! – избавившись от руки Волка, зло сплюнула Баба Яга.

– Я ж говорю, владелицей жабьего хора тебе быть, Настя! – усмехнулся Вова. – Но потом. Сейчас давай решим проблему с жильем твоим, потом уже будем думать о государственном перевороте. Дела надо последовательно решать.

Оглянувшись на покосившуюся лачугу, Баба Яга опять вздохнула.

– Я б придушила всех этих…

– Непременно, голуба моя! Непременно. А я тебе помогу с этим. Но попозже.