Глава 6

1.

Солнце, будто вторя тяжёлым думам, не спешило баловать деревенских. Мрачный люд, засеяв поля, с большим рвением старался заниматься обыденными делами. Защитник Защитником, а голодная смерть и того не лучше. Садились огороды, заготавливались грибы и пряные травы, которым пришла пора. Починялись плетни и домашняя утварь. Да и, вообще, приметили: ежели попусту не болтаться, то и меньше шансов напороться на неприятности. Загодя шли приготовления к летней ярмарке, что через седмицу после праздника Киаланы. Готовились, да перешёптывались – пустит ли тин Хорвейг? А то, может, и зря все. Ярмарка проводилась в ближайшем городке, коим был Птичий Терем, что на реке Кривице – притоке Широкой, прозванном так за извилистость и непостоянство.

Кира от других не отставала. Дома в клетях хранились припасенные вязки звериных шкурок, с набитых за зиму лисиц, соболей, белок и даже – голубой куницы. Авось удастся удачно сторговаться. Сбыть все разом городскому купцу, и пускай потом продаёт втридорога. Ей то что? Главное, будет время побродить, да на диковинки поглазеть. Она на ярмарке ранее не бывала, да и вообще в городе. А дома ей деньги особо ни к чему. Даром что мать все о приданом талдычит.

«Ещё тех же соболей набью, если понадобится».

Оставив лохматого Тумана у избушки на охотничьей заимке, где теперь в небольшом загоне обитала Полночь, Кира направилась домой пешком. Волков она не опасалась – умный пёс убережёт лошадку и от этой, и от иной напасти. Да сейчас зверью не до того – ещё весна в крови играет.

Солнце пригревало сегодня так жарко, как после зимы еще ни разу. Вот и Матрёна вещала, что настала лету пора – все сбылось. Девчонки, скинув опостылевшие телогрейки, нацепили новые, справленные за зиму, сарафаны, с любовью вышитые цветами, да обережными узорами. Украшались теперь с некоторой опаской – не приведи Киалана лишний раз попасться на глаза Паситиным прихвостням. Ну да где удержать молодёжь, радующуюся жизни?

– Кира, здоровенько!

Маришка, дочь Аглаи и Зыкана превратилась за зиму в ладную смешливую девку. Курчавые огненные волосы так и выбивались из косы и, казалось, пылали чистым пламенем. Не портили её и многочисленные конопушки. Наоборот, оттеняли голубые глазищи, озорно сверкающие из-под непослушной чёлки. В её сторону уже с интересом поглядывали и те парни, которые в том году замечать не хотели малявку.

«Эх, хороши у нас девки в Золотых Орешках! Какую ни возьми – краса неземная. Только кажется порой, что я, и правда, найдёныш…»

– Давненько тебя не видала. Все по лесам шастаешь? Зверя промышляешь? – узкая ладошка девушки указала на куртку и штаны, надетые не по погоде.

Кира кивнула в ответ и невольно улыбнулась. Один вид огнегривой Маришки, такой летней в чистеньком расшитом сарафанчике, поднял настроение.

– Да какая же сейчас охота, глупышка? Зверье множится, да и шкурка будет никудышная. Разве что на птицу?

– Погляди, теплынь! Сымай уж мужские портки, да айда с нами купаться.

Кира сначала хотела отказаться, но передумала. У неё из девчонок-то и подруг сердечных нет. Вместо них, всегда с самого детства рядом был Микор.

«Микор…» – что-то в груди заныло, будто от обиды.

Прошёл почти месяц, как друг ушел из деревни, так и не прислал весточки.

– Я подумаю, – охотница было пошла дальше, но обернулась: – Маришка, только одна не ходи, ладно?

– Я с Соланкой. Встретимся у купален! – Рыжей белкой, девчушка поскакала дальше.

Дома Кира впервые с приезда нового Защитника сменила лесной охотничий наряд на неношеный, слегка трущий кожу, льняной сарафан, вышитый по подолу весенними цветами. Перед тем, как у баб водится, основательно посомневалась.

«Невмоготу уже париться в штанищах!»

Отцовский нож она всё же взяла с собой. Мало ли. Да и без него непривычно. Ножны с сарафаном смотрелись странно, да и мать с порога – засмеяла, обозвола юродивой. Так что теперь клинок, засунутый под самодельную подвязку из холстины, непривычно тер кожу на бедре.

Наконец, собравшись, Кира потопала к Девичьим купальням. Оные располагались на северо-востоке от деревни. Там, где почва становилась каменистой, а холмы постепенно превращались в невысокие, окружённые соснами, скалы. Купальни представляли собой две эдакие чаши, каждая с небольшое озерцо размером. С одного края примыкали вплотную к отвесной скале, откуда под водой били холодные ключи, с другого – ручьями стекали в Широкую. По остальным берегам – густо рос малинник и ежевичник, прикрывая узкий бережок от досужих глаз, и радуя летом спелой ягодой. Вдобавок, в любую жару вода здесь была чистая и прохладная.

Ветерок, как ловкий любовник, надушенный цветочными ароматами, нежно гладил и перебирал русые волосы – Кира расплела привычные косы. Приятно ласкал ноги, самоуверенно пробираясь под длинный подол. Улыбка потихоньку завладела губами и больше их не отпускала. Позабыв обо всех свалившихся невзгодах, охотница была рада снова превратиться в беззаботную девчонку. Рада скинуть опостылевшие куртку и портки. Рада лету, зелени, солнцу: «Хорошо-то как! Душа поет!»

2.

Харила и Мордан праздно шатались по окрестностям. Пасита запретил шалить, чтобы не отвлекать деревенских от работы, так что заняться им было нечем. Приелись и потешные скачки, на горбах мужиков. Просто так народ задирать да колотить без повода – тоже. А девок трогать – не можно. Против слова Защитника идти – себе дороже. Хотя именно это занятие, пришлось бы сейчас как нельзя по душе. Выпивка ещё в глотку лезла, но вдосталь была только опостылевшая медовуха, а желалось доброго вина из отцовских погребов, да где же его сейчас взять-то? У тин Хорвейга имелась заначка, да то – не про их честь, ясное дело. Вот и валандались братья тин Шнобберы неприкаянные по всей округе, высматривая, вынюхивая, примечая, да мотая на ус.

Харила выглянул из-за плетня позади дома старосты Опорафия, где, не спрашивая позволения, они с братом укрылись под старой тенистой яблоней, спасаясь от злого сегодня солнца. Вдовая дочь старосты, худая и некрасивая женщина со скорбным выражением лица, молча поднесла им блюдо пирогов, ковш кваса и две чарки и скрылась в избе.

Мимо по главной улице то и дело кто-то проходил, не минуя их любопытных носов.

– Глянь, а эта – курчавенькая-то, рыжая. Огонь девка!

– Маришка что ль?

– Ага – она самая. Да и её подруга тоже ничего.

Девчушки, весело щебеча, проскакали мимо. Они громко болтали, никого вокруг не замечая.

– Я б её на сеновал бы…

– Которую? Маришку? Или вторую? Как её?

– Не помню. А на сеновал – обеих.

– Да чего маяться? До овинов ещё дойти надо. Можно было бы прямо на площади, – Харила гнусно заржал, почесав вспотевшую промежность. – Ну и жара! – Он отхлебнул прямо из ковша, не замечая чарки. Мордан неодобрительно покосился на брата и снова повернул голову, провожая взглядом девчонок.

– Жарко, – согласился он. – Зато бабы в сарафанах – одна радость.

– Ты к Аханнке по пути не заглядывала? – Рыжая громко спросила товарку.

– Её же отец после того случая теперь никуда не пускает.

– Ну и что с того? Она же наша подруга!

– Да я-то что? Давай и Аханнку кликнем, да только бестолку это, вот увидишь.

Девчонки уже отошли на приличное расстояние, и их разговор до братьев больше не доносился, хотя, услышав имя их подруги, они осклабились.

– Надо спросить Паситу, когда уже можно будет устроить настоящие развлечение, а то совсем тоска заела, скоро волком завою, – Харила зевнул и потянулся.

– Ага, спроси его, попробуй. Вона какой злющий стал! С тех пор как письмо из Ордена пришло, так и лютует. Настучал на нас, видать, кто-то. Только вот кто? – Мордан недовольно скривился и выплюнул травинку.

– Лютует. Только теперь больше на нас зло срывает. Никакого веселья! Того и гляди, медовуху, и ту пить запретит. Какого сартога мы сюда, вообще, притащились? – Харила смачно сплюнул. – Погодь! А это что за птица? – Он снова привстал, выглядывая из-за плетня.

Мордан посмотрел, куда указывал брат. По дороге лёгкой походкой топала стройная высокая девка. Её волосы, свободно спускались чуть ниже талии, отсвечивая тёмным золотом на солнце, это сильно выделяло её среди почти поголовно темноволосых местных. Такой оттенок сделал бы честь и любой столичной барышне, которые по последней моде безжалостно жгут волосы алхимией, добиваясь светлого цвета. Девчонка повернула голову, кивнув бабке у калитки соседней избы. Блеснули в улыбке ровные белые зубы, хлопнули густые ресницы. Даже отсюда было заметно, что глаза у девчонки необычного цвета.

– Хм. Вроде я этой здесь раньше не видел, хотя она и кажется мне смутно знакомой, – задумчиво почесал бороду Мордан.

Харила наморщил лоб, силясь разгадать загадку. Наконец, его осенило:

– Ужель пришлая?

– Не, мы бы знали. Они тут как грибы после дождя – девки-то. Как из одёжек теплых повыскакивали, да платки поснимали, сразу другой разговор пошёл. Вроде и те же, а вроде как и новые! – Мордан радостно пихнул в бок брата и заржал. – Будет, чем в ночь Киаланы поживиться.

– А ты что Киалане поклоняешься?

– Не больше чем обычно.

Мордан тяжело вздохнул, наблюдая на лице Харилы выразительное непонимание: «Вот же тупица уродился!»

– Керуну, брат, Керуну я поклоняюсь, как и все мужики. Я про то, что в таких дырах, как Орешки, все ещё празднуют ночь Киаланы по старым обычаям. А значит, девок будет полный лес. Сначала попляшут, потом побегут купаться, вот в лесу-то их и можно будет ловить. Смекаешь?

Харила это сообразил. Довольно осклабился, потирая руки.

– Мордан?

– Ась?

– А, может, того? – В глазах тупого увальня зажёгся недобрый огонь.

– Ты чего задумал? А ну, как Пасита узнает?

– Давай хоть за ней проследим, всё развлечение? Ну, просто посмотрим, а там, будь что будет. Ежели чего – пригрозим, чтобы молчала.

Мордан, сомневаясь, пожал плечами. Но кивнул, соглашаясь, и, лихо перемахнув плетень, первым двинулся за незнакомкой.

Несмотря на недалёкость, прихвостни Паситы все же были бойцами, хоть и заплыли жирком от безделья. Кира, погрузившись в свои мысли, сами по себе обратившиеся к Микору, как никогда, была беззащитна и совершенно не заметила слежки.

– Мордан, она ж к купальням идёт! – обрадованно пихнул подельника в бок Харила, когда девка свернула к леску на развилке. – Ну хоть какая-то потеха!

– Тихо ты! Спугнём – в деревню вернётся, а там тин Хорвейг. Плакало веселье, – зашипел в ответ Мордан.

Его тоже охватил азарт, возобладав над здравым смыслом.

3.

«Микор. В последнее время друг не выходил из головы. Интересно, как он там? Удалось ли добраться до Стольна-града и рассказать Князю о бесчинствах тин Хорвейга? Выслушали ли его или выгнали с порога?» – Кира каждый день молила Киалану ниспослать храбрецу удачу.