Глава 6. Не отлынивай от занятий

Ренни

Гонцы прискакали неделей раньше, чем ожидалось. Отряд Анделара Рансовье появился внезапно и не на границе Синих гор, а из леса всего в дне пути от столицы, перепугав местных жителей черной броней и украшенными «жеребцом» стягами. По словам гонцов он насчитывал пятьдесят воинов, не считая самого Темного Властелина и приближенных к нему вельмож, отличающихся облачением от прочих.

– Он само исчадие Хаоса! Его глаза горят нездешним огнем! За ним идет армия мертвых, они двигаются так слаженно, словно и не живые! Ни один головы не повернет и на девку не глянет! Уверена, мое старое сердце не выдержит такого ужасного зрелища!

– А вельможи? – переспросила сухонькую немолодую уже женщину дородная стряпуха, стряхивая муку с полных рук.

– Один, здоровенный что твоя гора.  А рожа! Знакомая, что его видела без шлема, едва не отдал Пресветлому душу.

– Вот же дура! – надменно шепнула Анаретт мне на ухо. – Никакой он не великан. Гонец сказывал, один из приближенных Рансовье из расы ирканов.

Зеленщица, что поставляла на дворцовую кухню свежую зелень каждое утро, продолжала:

– Второй остроухий и с волосами белыми до самой задницы, что у девки какой! Этот единственный из всех без доспеха. Скорее в платье, или в балахоне, навроде как у мага или жреца. Самый живой на вид из всех, хоть и странный. Этот единственный башкой вертит по сторонам и улыбается не токмо девкам, но и парням даже!

– Жуууть! – потрясенно протянула стряпуха, позабыв о работе.

– Ильв, – пояснила полушепотом сестрица. – Мама говорит, ильвы сильные природные маги и поголовно красавцы.

Я кивнула. Про ильвов и ирканов, я тоже знаю и, возможно, побольше сестры. До гибели отца я много времени проводила в библиотеке, да и потом мне приносили книги, пока не последовал прямой запрет королевы на мое обучение.

– А теперь иди, проверим, как ты усвоила урок, – подтолкнула меня сестра.

Я подавила вздох. Мне совершенно не нравилось то, что я должна буду сделать, но иначе придется худо. Анаретт пригрозила наложить на меня обездвиживающие чары, когда придет время лечь с Рансовье. Не сама, конечно. Уговорит мать, и та прикажет магу-лекарю. Но я не могу так рисковать, ведь у меня только один шанс спастись: пойти с Темным в опочивальню, а потом сбежать, и я твердо решила, что им воспользуюсь и даже припрятала кое-какие вещи в старом амбаре, превращенном в склад для всякого хлама.

Как улизнуть в брачную ночь, тоже придумала. Жаль только, что я не в состоянии полноценно пользоваться собственной магией. Без инициации, которую мне никто не провел и уже не проведет, лишь сильное потрясение или какое-то из ряда вон событие может помочь раскрыть мои способности. Но я давно утратила на это надежду, если уж теткины издевательства не возымели эффекта, не стоит и мечтать стать полноценным магом.

– Давай, – пихнула меня Анаретт.

В последние дни сестрица нашла новое развлечение – до смерти полюбила куражиться над слугами, называя это тренировкой, хотя я и не видела в подобном особой нужды.

– Старайся, Ренни, не то матушка прикажу выпороть любого, кто тебя распознает, – пригрозила она в который уже раз.

Допустить, чтобы высекли стряпуху, которая угощает меня тайком булочками, или болтливую, но совершенно не вредную зеленщицу, я конечно же не могу.

Напустив на себя надменный вид, шагнула в проем и рявкнула:

– А ну прекратили трепаться!

Тетки от испуга вскочили с табуретов. Зеленщица пошатнулась и ухватилась за сердце, а стряпуха уронила тяжелую скалку себе на ногу. Едва сдержавшись, чтобы не поморщиться от жалости, я погано расхохоталась. Так, как это сделал бы сестра в такой ситуации. Анаретт не слишком умела сочувствовать, а слуги для нее были не живыми людьми, а чем-то вроде мебели. Она не видела за исполнителями живых людей.

– Это тебя Аэр наказал, чтобы меньше слушала сплетни, – с довольным видом изрекла я, подбавив в голос яда. – А тебя накажу сама, чтобы язык не распускала!

Произнося гадкие слова и наблюдая испуг ни в чем не повинных женщин, ненавидела себя за это.

– Да, ваше высочество. Это больше не повториться, ваше высочество, – покаянно залепетали они, низко кланяясь и заискивающе поглядывая.

Сердце сжалось, когда я увидела слезы, блеснувшие в глазах зеленщицы. Но лучше так, чем двадцать ударов плети, успокаивала себя, мучаясь от угрызений совести. Пусть лучше так…

– Ты что все еще здесь делаешь? – обратилась к зеленщице.

Надо бы выпроводить ее отсюда побыстрее от греха. Пусть убирается, пока Анаретт еще какую пакость не выдумала. Ну как меня заставит ее наказать.

– Простите, ваше высочество, я только принесла свежую зелень, – растерялась та, бледнея еще больше и хлопая реденькими ресницами.

– Мы больше не нуждаемся в твоих услугах.

Женщина всхлипнула, я знала, что это ее самый верный заработок, а дома ждет неизлечимо больной сын.

– Простите… Принцесса Анаретт! Ваше высочество, – она вдруг бросилась к моим ногам, принялась целовать подол платья.

– Не губите! У меня сынок…

Брезгливо отступив от нее, выдавила сквозь губу, презрительно кривясь.

– Впредь приноси зелень и сразу проваливай. Не мешай работать прислуге! Еще раз увижу…

Не обращая внимания на ее благодарные причитания и слезы, круто развернулась и с высоко поднятой головой прошествовала к выходу. А нутро выворачивало от омерзения к себе.

В коридоре меня поджидала улыбающаяся сестра. Она даже изобразила аплодисменты. Настроение безнадежно испортилось, а меня едва не выворачивало от отвращения.

– Довольна? – спросила я, чувствуя закипающий внутри гнев.

Уж больно хотелось вцепиться Анаретт в волосы и приложить лицом о каменную кладку раза два или три… Я даже вцепилась пальцами в складки юбки, чтобы так не поступить.

– Сегодня ты превзошла себя! – ответила она.  – Полагаю, теперь ты готова к последнему, самому важному испытанию.

От ее поганой улыбки стало совсем дурно. Чувствую, впереди меня ждет что-то еще более мерзкое. Тепри, Ренни, терпи! Надо еще немного потерпеть, ради свободы.

Анаретт проводила меня до покоев и на время оставила.  Тетушка запретила мне отлучаться из покоев без своей дочери, поэтому я час или два слонялась из угла в угол, мечтая скинуть опостылевшее платье, избавиться от тесного корсажа и чулок.

Смотрела в окно на Лаллу. Пыталась читать припрятанную тайком книгу, которую умудрилась незаметно стащить из библиотеки, но никак не могла продвинуться дальше третьей строчки. Вскакивала то и дело и снова возвращалась к окну, до боли в глазах всматриваясь в улочки раскинувшегося у подножья города.

Столица затихла. Затаилась, будто в преддверии грозы. На море штиль, на небе ни облачка, но залитые солнечным светом улочки вдруг показались зловещими…

– Это все он, прошептала я вслух. Впереди него идет сама тьма…

Вдруг стало холодно до дрожи, и я обхватила себя руками. Что-то подсказывало, с приездом Анделара Рансовье моя жизнь уже не будет прежней. Только вот хорошо это или плохо?

Дверь вдруг шумно отворилась, заставив вздрогнуть и резко обернуться.

– О чем мечтаешь, сестра? – подозрительно прищурившись, спросила Анаретт.

– О свободе, – ответила я чистую правду.

– Хм, – она смерила меня взглядом, но оставила мое дерзкое высказывание без комментариев. – Идем. Тебя ждет последнее испытание. Пройдешь его, и я отстану от тебя до самого приезда… жениха.

Из груди вырвался вздох облегчения, я даже исполнилась мрачным энтузиазмом. У тебя план, Ренни, так что осталось немного потерпеть. Терпи, Ренни, терпи…

– Так кого на этот раз я должна обидеть? Библиотекаря? Мажордома?

Для последнего и такого важного испытания, Анаретт должна была выбрать кого-то посерьезней безобидной челяди.

– Заманчивая идея, конечно, но, пожалуй, их я не смогу наказать без ведома матери.

– Тогда кто?

– О! Это сюрприз. Уверена, тебе понравится.

Вопреки ожиданию, мы вышли на улицу и пересекли широкий задний двор, направляясь в сторону псарни. Я вздохнула:

– Поверь, Анаретт, уж кто-кто, а собаки нас точно сумеют различить, хотя вряд ли скажут тебе об этом, – зачем-то пошутила я, но улыбка сестры лишь стала шире.

Неподалеку от псарни немного в стороне от конюшен имелся старый амбар, который сейчас использовался для хранения сельскохозяйственных инструментов и всякой всячины, от старых седел и сбруи, до битых глиняных мисок, треснувших корыт, поломанной мебели и испорченного инвентаря. Обычно там никого не бывает без особой надобности. Когда мы свернули прямиком к нему, я удивилась, но спрашивать снова не стала, лишь порадовалась, что все же идем не на псарню и постаралась подготовиться, напустив на себя надменный вид.

Перед входом Анаретт придержала меня за локоть:

– Помни, не сумеешь его обмануть, шкуру спущу. С него, разумеется. А заодно отравлю парочку твоих любимых щенков, чтобы ты не сомневалась.

Я возмущенно повернулась к сестре.

– Зачем ты так, Ретт? В чем виноваты собаки?

– Потому что могу, – равнодушно пожала сестрица плечами.

Только сейчас я осознала, как глубоко проросли в ней семена жестокости и безразличия. Ощутив неприятный холодок на спине, я взялась за истертую мозолистыми руками дворовых слуг деревянную ручку, не сразу решаясь отворить дверь. Что-то подсказывало, это испытание окажется гораздо хуже предыдущих.

– Смелее! – поторопила шепотом сестра.

Глубоко вдохнув для храбрости, я потянула ручку, готовая к чему угодно. Даже к тому, что на меня набросится дикий кабан. С Анаретт станется подстроить мне что-то подобное. Конечно, что мне будет? Просто выпью потом воды…

В амбаре пахло прелым сеном, нагретым деревом, пылью, старой кожаной сбруей и куриным пометом. Внутри царил полумрак, и после ярко освещенного солнцем двора почти ничего не было видно. Я замешкалась на пороге, ожидая пока глаза привыкнут,  но Анаретт грубо подтолкнула в спину. Опасаясь наступить на грабли или наткнуться на торчащие вилы, я проделала несколько неуклюжих шагов и наступила-таки на непривычно длинный подол платья. Памятуя, сколько здесь опасного хлама почти попрощалась с жизнью, но меня поймали чьи-то руки.

– Спасибо! – от души поблагодарила того, кто помог снова встать на ноги.

Спаситель меня не отпустил. Наоборот, крепче обхватил за талию, прижимая к себе. Ухо обожгло его дыхание.

– Попалась, принцесса!

Глаза уже привыкли к освещению, но мне не требовалось видеть, чтобы понять, кто это.

– Гансар, немедленно пусти меня!

Весь грандиозный замысел сестрицы предстал перед глазами. Но нет!

– Гансар, Анаретт! Хватит с меня этих игр. Пустите, или сегодня же расскажу королеве о ваших шашнях! И плевать мне, что с вами будет!

Угроза, как ни странно, не возымела действия. Вместо этого мокрый язык скользнул мне прямо в ухо. На редкость мерзкое ощущение! Я взвизгнула и рванулась на свободу изо всех сил, но не тут-то было! Руки, что меня удерживали, укладывали на землю необъезженных жеребцов, где уж мне?

Оставив мое ухо в покое, конюх принялся целовать шею, похотливо стискивая ягодицы.

– Ган… сар! Перестань! Делать… это! – рычала я, одновременно пытаясь вывернуться

Тщетно шлепала его по обнаженной груди ладошками, но на мои жалкие попытки разве что распаляли его еще больше. Кажется, следов на шее уже не избежать.

– Пусти! Я приказываю!

– Как скажешь, моя принцесса

Вопреки собственным словам, он подхватил меня на руки, одновременно умудряясь засунуть руку за корсаж. Шероховатые пальцы больно стиснули вершинку.

– Гансар! Я не шучу! Я прикажу отрубить тебе голову, тварь! Перестань! Прекрати! Отпусти меня! Анаретт, прикажи ему остановиться!

Еще никогда я не испытывала подобной паники. Унес конюх меня совсем недалеко. Ловко уложил животом на какую-то накрытую старой овчиной перекладину, а еще через миг, я оказалась закованной в колодки, да еще в такой унизительной позе с оттопыренным задом.

– Ты что творишь, сын штарна?! Пожри тебя Хаос! – от ужаса мой голос даже осип. –  Пусть демоны из-за Черты оторвут тебе…

В рот мне всунули кусок большой морковки и тут же поверх перевязали лентой, чтобы не выплюнула. Мне осталось протестующе рычать и дергаться, роняя крупные слезы.

– Сделаю все что пожелаешь, моя принцесса, – ответил невменяемый конюх и потянул шнуровку на корсаже.