– Бинтовать не будем, пусть образуется корочка! – сказал он, убирая бинт. – Пока не опускай рукав, надо чтобы подсохло.

– Холодно. Можно опустить?

– Нельзя! Я принес роллы и горячий кофе. Будешь?

– Роллы! Кофе! – обрадовалась Даша, поерзав на месте. – Конечно, буду!

Девушка отодвинулась, позволив поставить пакет между ними.

– Жень, иди, поешь!

Женя отошла к середине зала и, прицелившись, совершила последний бросок. По залу разнесся звонкий шлепок.

Довольно кивнув, девушка пошла к друзьям. Она резко села около еды, взяла палочки, сгорбилась над подносом.

– Ну! – сказала Дарья. – Говори уже, что случилось? Как твой живот?

Евгения тяжело вздохнула, облокотилась на колено, положила висок на ладонь. Ох, как ей не хотелось вовсе ничего говорить. Знала она, что Дашка с ее рациональностью увидит в видении совсем другое.

– Я видела в классе чужака!

Дима так и замер с раскрытым ртом и роллом, зависшим над поддоном. Он пару раз моргнул и забыл о еде вовсе.

– Какого чужака? – задал он вопрос, медленно повернувшись к Евгении.

– Он появился вместе с учителем истории, сидел на стуле возле двери, все слушал, что говорит Константин Павлович, потом прошел между рядов мимо тебя! – сказала Женя, посмотрев на Дашу.

Даша сглотнула, по ее спине побежал холодок.

– Он обошел мою парту, направился в сторону учительского стола, и именно в этот момент Сережка кинул в Дашу бумажку.

– Ну да, детский сад какой-то!

Женя тут еще больше помрачнела.

– Ком пролетел через этого мужчину! – буркнула она.

– Через голову? – уточнила Даша.

Девушка сквозь зубы произнесла.

– Насквозь!

Абсолютно бесполезно было спорить сейчас с Евгенией. Она говорила о происшествии так, как будто действительно видела все это перед собой. А поспорить очень хотелось. Дарья думала о том, что, вероятнее всего, ее подруга, столь увлеченная чтением книг, опять просидела за очередным фантастическим произведением до глубокой ночи, и ей просто привиделся сон наяву.

– Как он выглядел? Опиши его! – вдруг спросил Дима.

Евгения задумалась.

– На вид ему столько же, сколько и Константину Павловичу, то есть около тридцати лет. Глаза то ли черные, то ли карие, волосы белые, зачесаны назад, лоб высокий.

– Как он был одет?

– На нем были черные брюки и свитер под горло.

– Что-то еще?

– Угу. Высокие сапоги.

Возникла пауза, Евгения посмотрела сначала на Дарью, потом на Диму.

– Мне лично нужны доказательства! – сказала Даша, продолжив есть.

– Как я могу это доказать, если я видела его одна из всего класса?

Димка почесал взъерошенную макушку. Он достал из рюкзака бумагу и ручку.

– Обоснуем! – произнес он, по обыкновению смотря на Дарью исподлобья. – Сергей сидел за пятой партой в ряду у окна, ты – за первой, практически у двери. Так?

Дима схематично нарисовал расположение парт и учеников.

– Да!

– Жень, он точно целился в Дашу?

– Да, однозначно!

– Так вот, Сергей рассчитывал на точность броска. Однако вместо того, чтобы пролететь по рассчитанной траектории, снаряд кардинально меняет направление. Он описывает параболу в горизонтальной плоскости, нарушая все законы физики, и падает совсем в другом месте, то есть у парты Юры. Можно предположить, что ком просто отразился от чужака, а не пролетел сквозь него.

Дима нарисовал параболу, у которой одна сторона была крутой, а вторая – более пологой и длинной.

– Я видел, как бумажка летела по проходу через второй ряд к Юре. По идее ее могла кинуть Вероника, сидевшая на первой парте. Но тех, кто сидит впереди, я вижу, они этого не делали. Что ты увидела, когда обернулась? – спросил Дима у Даши.

– Я нашла взглядом злополучную бумажку и заметила недовольство Сергея! – расплывчато произнесла Даша.

Девушка сглотнула, повела шеей, ее золотисто карие глаза забегали по серой от пыли поверхности мата. Рациональный в суждениях мозг искал другое решение.

– А куда делся потом этот призрак? – спросил Дима, с удовольствием пробуя на вкус необычный ролл.

Евгения пожала худыми плечами.

– Куда? Он вышел из класса с первым учеником!

– Неужели тебе не хотелось узнать, куда он направился?

– Хотелось? Нет, я боялась!

Каждый из друзей на некоторое время задумался о своем.

Дарья могла придумать решение самого сложного вопроса и, на этот раз она тоже предложила простое объяснение необычным событиям.

– Послушай! – сказала она. – Ты все время читаешь книги допоздна, иногда до двух ночи, не удивительно, что на следующий день твой организм требует отдыха. Все могло привидеться!

Дима кивнул.

– Возможно, но не будем сбрасывать со счетов главное доказательство явления – брошенную Сергеем бумажку. Если он ещё раз явится перед тобой, надо будет обязательно за ним проследить! Дай нам знак! Мы пойдём с тобой!

Даша возвела взгляд в небо, и это говорило о том, что друзьям не стоило искать в реальности что-то необычное!

– Давайте придумаем, какой знак ты будешь нам подавать! Подойдёт что-нибудь самое обычное!

– Ага, а как мы заметим знак, если Женя сидит позади нас!

– М-да, это вопрос интересный. Сообщение пересылать нельзя! Ну, тогда чихни два раза! – предложил Дмитрий.

– Хорошо! – согласилась Женя. – Но вот представь, если мы выйдем из класса, а у нас, хочу напомнить, в коридорах каждая доска скрипит, то, как мы за ним проследим? Он сразу заметит нас, особенно, если мы будем следить за ним во время уроков, когда в школе тихо.

– План не сложно реализовать! – сказал Дима. – Достаточно просто выбрать доски, которые не скрипят, заранее! Что скажешь, Даш?

– Хороший план и бредовая затея! Не будем сбрасывать со счетов то, что это может быть просто недосып! Женя, сегодня в девять спать! Никакой фантастики на ночь!

Женя улыбнулась.

– Хорошо! Ты – наше рациональное звено!

Когда с суши было покончено, девочки собрали коробки и палочки в пакет, Дима сдал ключ от зала, друзья разошлись по домам.

Даша и Дима жили в одном доме и даже в одном подъезде. Вернувшись домой в свою двухкомнатную квартиру, где с советских времен мало что изменилось, Даша собрала тетради и учебники для работы над домашним заданием и вышла в подъезд. Дима ждал ее там. Таковы были правила, домой к подруге в отсутствии матери ему было запрещено ходить. Он знал так же, что и его мать видела, как они вернулись. Окна их квартиры выходили на дорогу и подъезды. Ему давалось около десяти минут на то, чтобы появиться дома. Стоило промедлить минуту, и строгая родительница шла выяснять, где их носит. Такому контролю было обоснование.

История эта началась полтора года назад. Летом Даша окно на ночь не закрывала, на подоконнике в июне стояла ваза с ромашками. И вот тут стали происходить странности! Цветы не вяли вообще. Дарья иногда сидела над ними, размышляя о причинах столь странного явления, а потом заметила, что в ромашках появился один одуванчик. Поняла она, что цветы меняют, и скорее всего это происходит ночью. Матери она не хотела об этом говорить, иначе тут могла бы появиться полиция всего города. В темную безлунную ночь девушка устроила засаду. Сидя у батареи, она ждала визитера со скалкой. Вот в два часа ночи послышались шаги, зашуршал гравий, в оконном проеме появилась рука, она тянулась к цветам. Тут Дарья пошла в наступление, она хотела дать как следует по рукам ночному визитеру. Однако нападение на возмутителя покоя не удалось, ее сымпровизированная дубинка была схвачена, тень потянула орудие на себя. Дарья не собиралась сдаваться. Ее отчаянное сопротивление привело к тому, что девушка вывалилась из окна. Оказавшись белым комком в руках злодея, она зажмурилась. В уме девушка уже прикидывала, как могут развиваться события дальше. Первый вариант предполагал, что ей придется отбиваться от злодея и орать на всю улицу, второй – ее бросят на землю, то есть на щебенку, потом злоумышленник кинется наутек. Ничего не происходило. Дарья открыла один глаз, потом второй. Уверенность быстро к ней вернулась. Это был всего лишь ее одноклассник, и, пожалуй, самый молчаливый человек в этом городе. Она слышала его голос за все одиннадцать лет обучения ну с десяток раз не больше. При этом он был по-своему талантлив, у него в прямом смысле слова были золотые руки. Тяжелый труд привел к тому, что парень стал высоким и крепким. Многие девочки на него засматривались, однако беседовать не решались, все равно разговора не получилось бы.

– Это ты? – удивилась Даша.

– Да!

– Мог бы и через дверь прийти! – сказала она.

– Не мог, ты бы прогнала!

– А зачем ходишь? – поинтересовалась девушка.

– Нравишься ты мне!

Даша пожала плечами.

– Тогда поцелуй!

Димка сглотнул, сердце загрохотало в груди и ушах, дыхание перехватило. Он посмотрел на розовые губки. «Поцеловать? Плакать потом будет!» – провыл он про себя. Губки рыжей ведьмочки изогнулись в легкой улыбке, она не смеялась над ним, это была добрая улыбка, девочка как будто говорила: «Вот видишь, не так уж я тебе и нравлюсь». Доказательства были не нужны, она ему все наглядно объяснила.

– Верни меня, пожалуйста, обратно! И цветы больше не носи, не надо!

Парень посадил Дашу на подоконник. Она перебросила ноги в комнату, спрыгнула на пол, пошла обратно к кровати. До подъема оставалось три часа. После борьбы волосы Даши разметались. Девушка сняла резинку с волос, распустила растрепанную косу, взяла расчёску, подняла волосы вверх. И тут она почувствовала, как по ее шее скользят теплые шершавые пальцы. По спине побежали мурашки, Даша испугалась. Она резко повернулась. Обхватив тонкое запястье, Дима потянул ее руку к себе, почувствовал сопротивление, но не отпустил. Осторожное прикосновение к венке, взгляд исподлобья, он заявлял о своих чувствах прямо. Девушка смотрела в серые глаза, видела там огонь, он был согревающим, но не агрессивным. Это ее успокоило.

Наутро мама Даши зашла в комнату, чтобы разбудить дочь, и чуть не умерла от увиденного. Почти всю полутора спальную кровать занимал здоровый полуголый детина в шортах. Он спал на животе, обняв подушку. Трудно было не узнать соседа! Доченька родная свернулась калачиком под его боком.

Анастасия Валерьевна привалилась к стене, зажала ладонью рот, а потом, сняв кухонное полотенце, пошла в атаку. Крика было много, мать рыдала, хваталась за сердце, закатывала глаза, готовясь падать в обморок. Было выпито полпузыря валерьянки, после этого она заставила парочку подняться на третий этаж. Там был концерт номер два.

На вопрос, что он делал в кровати девочки, Дима отвечал, что он там спал. Почему полуголый? Он просто всегда так спит!

Сидя на диване в гостиной, Дима со скучающим видом наблюдал за матерью и поддакивающей ей соседкой. Даша, поджав ноги и подперев ладонью голову, устроилась в кресле. Родители вели себя так, словно случилось что-то непоправимое, или попросту истерили. Даше, в конце концов, надоели крики старшего поколения, и на вопрос о том какие у них отношения, она заявила, что они встречаются, и у них все серьезно. Дима это подтвердил. Часа два им читали лекции о том, откуда появляются дети, как трудно зарабатывать деньги, о трудностях семейной жизни, что нужно делать все в свое время, и надо получить сначала образование. Димка и Даша молча наблюдали за взывающими к небу странными людьми. Они вовсе не собирались бросать земную жизнь и падать в пропасть греховных утех немедля, однако объяснишь ли это родне? Оба понимали, что говорить с ними бесполезно.

Дима после гневных тирад, сказал, что ничего не меняется, у них будут такие отношения, какие есть. С тех пор родители контролировали каждую минуту их жизни. Им запрещено было афишировать отношения, Диме дарить подарки своей девушке. Семья Даши была значительно беднее, а потому ее мама не хотела, чтобы дочь меняла себя на земные блага. Дима зашел с другой стороны, помогал маме Даши по-соседски с ремонтом, чтобы хотя бы по этому пункту бюджета снизить расходы семьи. И конечно, парень находил, вернее, крал время на проявление своих чувств. Самые неожиданные спонтанно найденные места подходили для того, чтобы украдкой заполучить желаемое. Например, выудить малышку из лыж и палок в кладовой, чтобы хотя бы две минуты подержать ее на руках и, прильнув к губам, осторожно целовать свою девочку, пока она стеснительно прикрывает розовеющие щеки ладошками. Он с удовольствием пустился бы во все тяжкие. Слово, данное родителям, что он и пальцем девочку не тронет, не особо его волновало. Дашка вроде и не отказывала ему, но при этом каждый раз мягко ускользала из рук. Через год отношений он спросил, почему она боится зайти чуть дальше, ведь если любишь, то моменты близости приятны. Ему нужна была она вся!

На улице в тот день было ветрено, солнце то появлялось, то исчезало за облаками. Вот через высокое окно подъезда пробежала солнечная полоса, она остановилась на девушке, подсветила серебром слезы на золотистых ресницах. Дима был в тени, и ему как будто стала видна вся мерзость его души только из-за того, что он заставил Дашу быть должной ему в любви, заставил оправдываться за то, к чему она просто морально не была готова.

Даша совсем поникла:

– Все будет, – произнесла она убитым голосом. – Я не… не знаю, когда это произойдет, может, мне надо стать чуть смелее. Ты же не бросишь меня из-за этого?

Через десять минут их нашла мать Димы, и она не знала, что делать: то ли молчать, то ли заново промывать сыну мозги. Дима прижимал девушку к себе так, как будто она была всем для него. Ножки Даши болтались чуть ниже его колен, голова лежала на широком плече, тонкие ручки были расслаблены. Во взгляде сына не было похоти, страсти, излишних чувств. Наоборот, тут была задумчивость, принятие жизненной ситуации, размышление над тем, что будет дальше, и, безусловно, очень сильные чувства. Женщина тихо поднялась домой, понимая, что между этими двумя людьми творится нечто иное, чем просто легкие романтические отношения.

С тех пор он более этот вопрос не поднимал, и все стало меняться. Его пугливый котенок постепенно стал превращаться в ласкового. Дима старался уберегать любимую от неприятных необдуманных ситуаций в жизни, а в отношениях заходил так далеко, как она сама того хотела.

Сегодня всю дорогу до третьего этажа Димка не сводил взгляда с хрупкой фигурки. Дарья была задумчива, это означало, что она полностью погружена в поиск ответа. Меж тем их уже ждали. Елена Валентиновна стояла у открытой двери в квартиру. К Дашеньке она относилась как к дочери родной, боялась, что сын ее может обидеть. Да и знала она, что в парне течет горячая кровь, а потому Дашу женщина всячески оберегала, а сына поучала, что девочка эта очень хорошая, надо относиться к ней с уважением. Все это лишнее было, однако после нравоучений матери становилось легче на душе, так она чувствовала, что все от нее зависящее сделано, и успокаивалась. Димка ей не перечил, в конце концов, лучше потерпеть раз в месяц промывание мозгов, чем видеть постоянно обеспокоенный тревожный взгляд.

– Здравствуйте, тетя Лен! – сказала Даша.

– Привет! Давай заходи быстрее, замерла ведь.

Тетя Лена была полноватой женщиной с мелкими чертами лица. Некоторым женщинам полнота идет, и просто невозможно их представить другими. Тетя Лена была именно такой. Она была очень доброй, в отличие от высокого крепкого и резкого на характер отца Димы.

Димка разулся, открыл дверь в свою комнату и бросил рюкзак. С кухни послышался свист закипающего чайника, мать ушла выключать его.

– Дим, дядя Вася приходил, просил тебя вечером зайти. У него смеситель подкапывает!

Дядя Вася был еще тем выпивохой. Набравшись вина с самого утра, Василий мог горланить песни настолько громко, что и через пять улиц было слышно так, как будто он был рядом.

– Зайду! – ответил сын.

За обедом тетя Лена расспрашивала их о новом учителе. В основном беседу вела Дарья. Из Димки даже родители редко могли вытянуть хотя бы какое-то скупое описание прошедшего дня.

Учитель был новичком не только в школе, но и в городе. Мужчина снимал половину дома у знакомой дальней родственницы тети Лены. Жил этот человек очень тихо. Практически сразу обзавелся приличной библиотекой, что-то по вечерам писал, сидя за столом у окна. Его задумчивое мягкое лицо освещалось теплым светом настольной лампы. Иногда, откинувшись на спинку стула, он задумчиво смотрел на желтую листву рябины, потом его вдруг вдохновляла важность размышлений, и Константин Павлович снова принимался за работу. Женщина, живущая во второй половине дома, говорила, что он не наш, такому надо среди профессуры работать! Жизнь в деревенском доме, работа в огороде совсем не его призвание. Не поймет он местных, а местные никогда не примут его за своего. Этим Дарье учитель и понравился. Константин Павлович был совсем другим, и, пожалуй, ей хотелось, чтобы ее отец, которого она не знала, и которого мать описала, как человека яркого и принципиального, имел в своем характере хоть толику вот такой мягкой благородной рассудительности. Может быть, тогда и у нее не появлялось бы желания бороться за справедливость в каждой спорной ситуации.

Обед прошел скоро, чтобы не обидеть хозяйку оба подростка съели по тарелке супа.

После обеда Дарья устроилась на своем излюбленным месте, то есть в уголке на диване. Она разложила вокруг себя учебники и тетради, решая с какого предмета начать. Выбор пал на литературу. Дима поморщился, завидя в руках девушки Булгакова. Даша открыла роман и начала читать. Ее голосок был мил ему, и это чтение было важно тем, что вот она тут в этой комнате с ним рядом. Дима сел за стол. Каждый инструмент тут имел свое место, использовался, а потом возвращался обратно. Парень включил паяльник, достал сердечник, провода, посмотрел в записи. Еще вчера Дима рассчитал трансформатор для станции водоочистки и теперь спешил выполнить работу. Сегодня он планировал сделать намотку и сдать изделие заказчику.