Встреча в США

Почти так оно и случилось. Он что-то изредка шептал, ласковый и бережный, я млела в паутине его касаний, и внезапно: устремлённо и остро – одним движением!

И мгновенная пауза…

Конечно, он овладел мною, когда я уже давным-давно изнывала в ожидании… уже много-много раз телодвижениями самого недвусмысленного рода как бы прозрачно намекала, мол, пора! «Уже падают листья и осень в смертельном бреду»… Но всё равно он сделал по-своему… и опять неожиданно, когда я умаялась «намекать»… Чортов американец!

Вся моя бабская сущность беспомощно заголосила: – куда! Куда ты блять… Назад, вперёд… Где ты! – Бёдра забились, стремясь вверх… И не находили желанного продолжения, нужной позиции, и всё искали, искали, но всё напрасно – он выжидал…

В конце концов, снова и снова останавливаясь – применяя скромную технику выжидания… – когда я уже совсем не хотела ждать! Технику такую же простенькую, как железным ломом по балде – он меня измотал так, что в конце нашего приятного знакомства я полностью утеряла всякие силы и лежала бездыханная, точно мокрая простыня… а он всё ещё изучал меня, блуждая ладонью по поверхности тела – будто бы исследуя некое насекомое, откликающееся вздрагивающими сполохами нервной энергии на каждое его прикосновение…

* * *

Во второй раз мы встретились уже в Америке. Спустя два года.

Я позвонила сама. После переезда в США. Сначала я приобрела вид на жительство, а потом только позвонила. Он пригласил в гости.

Чего я ожидала от встречи? Да, вроде ничего. Загадочный мужчина приглашает русскую девушку, урождённую москвичку навестить его в хрен знает какой глуши американских джунглей на неопределённый срок? И что тут такого неожиданного? Для чего-то ведь я позвонила? Не для того ведь, чтобы сообщить о погоде в Москве или поздравить с Днем Независимости? Соответственно, он и поступил вполне благородно – позвал девушку в гости, даже и предложил отправить билет и заказать такси.

Тут неплохо бы пояснить, какого рода опыт хранился к тому времени в библиотечке переживаний той «девушки». Давайте назовём её гг. Или мисс Лю Лю?

Право же, мне будет много удобнее рассказывать некоторые, скажем лирические, детали как бы – про мисс Лю Лю. Поверьте, это заметно облегчит мне победу над некоторой стеснительностью.

Так вот… про мисс Лю Лю… Припоминается такой случай.

Однажды Лю Лю гостила у приятеля в Дели, у другана… Нормального, даже более чем – современного бизнес-мэна, индуса и совершеннейшего умницы, – на улицах таких не встретить, это уж, поверьте наслово!

Мы познакомились на заре моей юности на ВДНХ, где он представлял для тогдашнего рынка СССР продукцию текстильного искусства своей компании. Меня, помнится, очаровали выставочные образцы: полупрозрачные девичьи блузочки, расшитые белым по белому и удивительно напоминающие о Джульетте, испуганной и прекрасной, под балконом которой пылает страстью Ромео…

Выразив своё восхищение, – а это происходило невольно и непременно, стоило меня чему-то задеть: слова восторженных похвал вылетали из меня словно задорное чириканье канарейки – (причём, наравне с восхищённым чириканием – в случае негативных оценок частенько впивались и коготки, и клюв той «канарейки», – такая отличительная личная особенность ГГ).

Я воспылала восторгом в похвалах нежнейшим белоснежным блузочкам и тем обрела многолетнего друга в лице молодого индийского парня, позже вышедшего на международный уровень своих творческих проектов.

И вот, во время одного из визитов в Дели – индийский друг со приятели отправили меня на автобусную экскурсию в Тадж Махал… Купили поездку, о чём и сообщили вечером накануне достопримечательного паломничества.

В результате чего – одно воскресненько-утречко-раненько началось со стука в дверь и на пороге посыльного от хозяйки гостинички, доставившего добрую весть: водитель внизу – ждёт чтобы отвезти к автобусу.

Следовало быстро вскочить, за минуту умыться, причёсываться, разумеется, не следовало, ополоснуться под душем, после чего мчаться вниз с-вещами-навыход.

Но беда того утра состояла в том, что как раз вечером, перед сном, я – белая женщина, европейка – в компании высокородных мэн-индусов из среды бизнеса выше среднего порядка – нажралась в модном баре фешенебельной гостиницы так, что даже не представляла, как, блять, встану… и смогу ли ехать…

– Бедняжка Лю Лю… – в автобусе… – до Тадж Махала! – Не менее трёх-четырёх часов нескончаемой тряски с чувствами сильно-покалеченной груши! – не обблевавши не только всех туристов благородного автобуса, но и самою дорогу до той жемчужины мировой цивилизации!

Такая это была беда.

– Нет, пожалуйста: виски – для леди, а джентльменам пиво! – Здоровый, живой и быстрый кивок и одновременно – потешный взгляд в сторону леди…

Тонкий юмор.

Задорное её удовольствие…

Весёлый хохот всей честной компании, ведь европейская леди довольна… – её правильно поняли, а болвану-официанту указали на его неопытность…

Умильно-сконфуженное – не табло – таблеточка: физиономия официанта…

Рокировка – подобострастным манером сыгранная поверх круглой поляны из новомодного стекла – пивную бутылочку подменяют широким стаканом виски…

Столик на пять персон…

Лунные сонаты светильников с зеленоватыми лампами… Мерцающие позолотой изогнутые ножки диванов… Пухлые – обтянутые бархатом с ямочками – мягкие, зазывающие тела диванов и кресел…

Ирреальность и полумрак – на границе Цивилизации и сказок Шахерезады… Запах восточных курений и Хейнекен (стекло бутылок перекликается с цветом ламп, не правда ли?) в его неизменных зелёных 0,33 л. ёмкостях по одиннадцать долларов за штуку.

На танц-поле ленивые необязательные движения…

Музыка и шум снаружи, и застывшая лава одиночества внутри.

Компания бывших однокашников, а ныне неслабо преуспевающих перспективных молодых людей, принадлежащих древней культуре Востока. Субботний вечер… В компании четырёх мужчин одна дама. Непривычного вида, – одетая явно по какой-то неизвестной моде – иностранка. Это Лю Лю.

Все непринуждённо болтают, Лю Лю рассказывает про Россию и Индию, увиденную её глазами. Всех радуют смешные суждения леди.

* * *

Еле-еле я всё же взяла себя в руки. Умылась и дотащилась до машины. Упала лицом и животом на заднее сиденье. И мучительно ждала, когда подействуют таблетки от головной боли… Пока средство передвижения скакало по раздолбанным проездам – особенно резвясь на кочках, доставляя бедолагу Лю Лю куда следует в соответствии с туристическим меню.

В автобусе я тоже увалилась поверх двух сидений и силилась уснуть, подсунув под щёку тонкий шарф. Иногда поднимала голову и таращилась в окно во время коротких остановок, нужно же было всё-таки хоть капельку прочувстовать Индию, а не только личную тошноту и головную боль?

К автобусу всенепременно подбегали изобретательно-юркие обезьяны, а порядочные туристы бодро спускались из своей кондиционно-оборудованной кареты и выдавали обезьянкам по банану, – которые и покупали, к слову сказать – тут же у местных челночников, давно приучивших обезьян правильно забирать бананы и оттаскивать их напарнику продавца. Чтобы позже их снова продали по очередному кругу. А обезьянкам, надо полагать, выдавали в обмен на банан дозу какого-нибудь вещества, получше возлюбленного макаками, чем голимая жёлтая ежедневность… – к тому же как не сложно догадаться – доступная любому обезьяну в неограниченных количествах: под кронами сотен растущих повсюду пальм. Ибо бананов в Индии – что привычных мух посреди городских помоек. А продавали их, надо полагать, за доллар штуку.

Часа примерно через два с половиной наш паровоз-вперёд прилетел на территорию «привала», чтобы туристы могли обогатить Индию, позавтракав в комфортной атмосфере замечательно декорированного ресторана. Там Лю Лю и задружилась со своим спасителем.

Египтянин, доктор наук и преподаватель университета путешествовал один. И отпаивал бедняжку-русскую пьянчужку минералкой и рюмкой какого-то напитка, прикупленного по своей инициативе. Но в целом это недурно помогло, и голубка Лю Лю смогла, наконец, осуществить излюбленную миссионерскую роль: разговаривать, увлекая в свои сети доверчивого египтянина. А позже, когда все добрались до обожаемой туристическими агентами Мекки – фотографироваться на фоне белоснежного Тадж Махала, жемчужины архитектурного наследия – уже с видом умело скроенного счастья на лице, хотя и неслабо тронутого виноватостью – вместо невольной гримасы жестокого похмелья.

По возвращению в Дели египтянин пригласил вместе поужинать в ресторане его гостиницы. Но предварительно – немного подождать…

И вот я ожидала в кресле в его номере, усиленно – словно кобру – заклиная офигенно нетипичное и по форме, и по факту смущение, пока египтянин неспешно постелил коврик, опустился на него коленями – лицом к Востоку – и примерно двадцать минут молился своему египетскому Богу. Вероятно, в соответствии с мусульманскими порядками.

Это было поразительно!

Мне было так неловко, как будто мужчина при мне рассматривает собственные трусы на предмет, насколько они попачкались во время недавнего испражнения. Конечно, никакие «трусы» душечки египтянина совсем не были попачканными, он просто сиял душевной чистотой и наивной верой в Добро.

Боже, это был такой человек! Чтобы обидеть такого!? – Это нужно быть просто конченой мерзавкой! Или слепой дурой.

Мы хорошо пообщались за ужином, красиво и очень трогательно. К концу ужина египтянин ненадолго отлучился и, вернувшись, сообщил, что заказал мне билет на самолёт – до того города (к сожалению забыла название), куда сам выезжает поездом рано утром. Он подал мне конверт с двумя хрустящими купюрами от Бенджамина Франклина, объясняя данный жест стоимостью обратного билета, чтобы я – крошка Лю Лю – могла себя чувствовать свободной, если захочу улететь обратно в любой момент.

А заказанный билет следовало забрать в администрации отеля – днём, когда сам он будет уже в дороге. И если за следующий день я решу не лететь, то ничего страшного – просто пропадёт билет. А сам он к тому времени доберётся поездом, примет душ и поедет в аэропорт, чтобы меня там подобрать. Если же москвички в самолёте не окажется, он вернётся в гостиницу, догадавшись что голубка Лю Лю на риск не решилась.

Надо ли говорить, что я полетела? – Конечно, полетела! И не ошиблась.

Это оказалось одним из самых замечательных приключений. Роман, хотя и совсем короткий. И немного печальный, потому что мой Пьеро влюбился… Если бы у него было чуточку побольше времени, чем те три с половиной дня, что мы провели вместе, он бы – возможно – сумел рассмотреть мою природную сучность… и может тогда ему не было бы так тяжело расставаться…

Мы оба – наивные сердцем хомячки – верили, что встретимся ещё, но свидеться нам больше не удалось…

Одна из печальных историй. Из-за неё у душечки Лю Лю всё ещё временами щемит сердце.

Я бы так хотела послать далёкому Пьеро весточку, как-то дать ему знать, что никогда его не забывала. Все последующие годы мне жаль, что я так и не сумела найти возможность, чтобы посетить Египет, «адреса друга» для этого оказалось недостаточно.

Сам-то египтянин был женат, наивный и чистый доктор неведомых наук неизвестного университета, вероятно, впервые изменивший жене. Душка, святая душа-человек.

Боже, я так погрузилась в далёкие дали, убаюканная волнами нежности, что вполне рискую утерять нить главного рассказа…

В общем, после приглашения парижским любовничком, имея такую натуру – естественно было побыстрее паковать сумку и отправляться, куда пригласили. В глубинку, посреди затерянных широт северо-американского континента. В городок под названием Ранвей.

Билет и заказ такси вскорости подтвердились по электронной почте.

Нью-Йоркские проблемы отодвинуты на обочину. Память о прошлой жизни вытеснена из зоны восприятия. Бывшая москвичка нацелилась на крутой вираж, смело на грани безумия, и нарочно не рассматривая каких-либо вполне вероятных последствий, кроме положительных.

Такова уж природа этой завсегда одетой по неизвестной моде душечки Лю Лю.

* * *

Когда я вышла из такси, Стивен задумчиво смотрел на меня, стоя в проёме входной двери. Не бросился навстречу, не подбежал, вырывая сумку из услужливых рук таксиста. Не вскричал, изображая бурную радость, не засуетился вокруг желанной гостьи…

Нет. Ничего такого он не сделал. Просто задумчиво относительно-приветливо наблюдал как я выхожу, стою в ожидании, смотрю на него, потом забираю сумку из багажника… И после со стучащим сердцем иду ему навстречу… Пока он ждёт, когда я подойду.

Ну что ж… Посмотрим…

Относительно небольшой дом.

Относительно – это, конечно, в сравнении с рядом расположенными! Но относительно моей двухкомнатной конуры в Москве или снимаемой комнаты в Нью-Йорке, домик оказался высоким классом роскошного жилья, а никак не дачной кибиткой, какие при социализме было принято строить под Москвой.

Строили, в основном, своими руками, используя где-то как-то добытый по случаю строительный материал. Забивали – предварительно распрямлённые – ржавые гвозди, повторно реинкарнируя их к жизни; пользовались для строительства раздобытыми вдоль узкоколейки шпалами или досками – потыренными, например, после снесённого в деревне магазина.

Обычно в деревнях всегда был какой-нибудь магазин, где всё продаваемое добро лежало рядом на одной полке. К примеру, рейтузы рядом с баранками и банками рыбных консервов, выложенных пирамидкой. Или духи для деревенских красавиц, а рядом по соседству бочки с селедкой, из которых селёдку доставали заранее, и выкладывали на прилавок на специальном подносике – сразу кучку селёдок из примерно десяти-пятнадцати гладких черно-серых толстеньких рыбин, с синеватым отливом на брюшках…

Когда магазин снесли, то мы-дети помогали дачникам растаскивать доски по личным участкам, а потом из них строили… Наши доски пошли на веранду и сарайчик.

А на кухне, ещё не достроенной, – помню, – стоял открыто вырытый погреб: большая коричнево-рыжая дыра в земляном полу, метра два-три в диаметре, ну и примерно столько же в глубину… После дождя туда напрыгало много лягушек. Особенно привлекали внимание две большие зелёные и одна супер-большая чёрная жаба. Прямо таки гигантская – чугунная-как-сковородка, и пупырчатая. И всё зыркала, вращая фарами глаз.

Помнится, я прицельно метила камушком ей в макушку, после чего пуляла в панцирную плоскость лягушачьей головы и всё никак не могла попасть. Яма по-оценке девочки-дошкольницы казалась реально глубоченной, и попасть в даже крупную лягушку, если не имеешь достаточной тренировки, всё же трудновато.

Но я всё же попала! Это было восхитительно! И запомнилось на всю жизнь.

Жаба – от удара увесистым камушком по бедной головёшке – как-то неуклюже дёрнулась… неожиданно, как бы сдаваясь, вытащила из-под брюшка кверху передние лапы, ощупала ими – точно как если бы человек руками! – Макушку, и даже по бокам уши, если у лягушек есть уши… – мне было искренне жаль, так она очень жалобно ощупывала голову… А потом бедняга сложила передние лапы поверх головы – крест-накрест – точно как наши солдаты в фильмах про войну, зарываясь в землю, покрывали голову руками, защищаясь от грохота немецких снарядов. И затихла. И так и лежала, вообще больше не шевелясь…

После этого я уже камушки в них не кидала.

А жабу запомнила: такая чёрная и страшная и одновременно – отчаянно-трогательная в своей беззащитности. Из-за невозможности выпрыгнуть из ямы, уставшие после многих попыток, лягушки и лягушата просто лежали на дне и легонько подквакивали, – совсем вяло, нисколько не жизнерадостно в сравнении с собратьями из близкого болотца.

Да уж… дом бывшего любовничка совсем не походил на привычные подмосковные скворечники…

Европейский стандарт, – промелькнула быстрая мыслишка. – И американская свобода… – ухмыльнулся внутренний сарказм, имея в виду величину участка вокруг дома…

Участок показался реально большим. Кроме газонов вокруг дома, позади начинался настоящий лес, ну и кустарники, конечно, цветов не много и деревья. – Разумеется, всё стриженное, как положено:

– Хорошим мальчикам под полубокс, – в привычной манере заценил внутренний голос.

Первое, что бросилось в глаза: рядом с калиткой, вернее – коваными чугунными воротами под два метра в высоту – позеленевшая в патине скульптура прыгающей вверх лягушки. И рядом ещё две скульптуры летучих мышей, – тоже металлические, только без патины – чёрные…

Лягушка снова напомнила давнишнюю из детства жабу…

– Подсознание сопоставляет, вспоминает, вычисляет. Умная машина в человеческой голове… – констатировала я и заулыбалась навстречу Стивену.

Следовало быстро выбрать линию поведения. При явно не оформленных в традиционные отношениях, требовалось срочно войти в какую-то роль, а какую – на ум не приходило.

– Добро пожаловать в мою крепость! – Провозгласил будущий повелитель с ласковым выражением лица, подбадривая замедлившиеся было шаги гостьи.

Вот же неразгаданный принц, – странновато-тоскливая мыслишка неуклюже дрыгнулась во время приветствия, но зависла, не поддержанная хозяйкой, и я продолжила движение к дверному проёму, волоча за собой сумку на колёсиках.

* * *

Дом и его обстановка меня одновременно озадачили и смутили.