Ню Сяоли и жена Лао Синя договорились, что следующим утром в восемь часов встретятся на сельском автовокзале, откуда уже вдвоем отправятся в уезд Циньхань провинции N на поиски Сун Цайся. Вчера, когда Лао Синь вылез из речки, Ню Сяоли и Фэн Цзиньхуа вместе с ним и его женой пошли к ним домой в деревню Синьцзячжуан, чтобы получить три тысячи юаней, которые Лао Синь и его жена заработали на сватовстве Сун Цайся. Эти деньги предполагалось потратить на дорожные расходы Ню Сяоли и жены Лао Синя. Однако дома Лао Синь заявил, что эти три тысячи они шесть дней назад отдали в банк и оформили срочный вклад. Поскольку снять деньги они теперь не могли, значит, надо просить у родственников. Ну а поскольку деньги все равно предполагалось потратить на дорогу, то Ню Сяоли было обещано, что жена Лао Синя передаст их ей при встрече. Фэн Цзиньхуа решил было, что Лао Синь снова водит их за нос, и уже собрался было опять поднять на него руку, но Ню Сяоли его остановила и сказала, что если на следующий день денег не будет, то они уже не просто отделают Лао Синя, но еще и сровняют с землей весь их дом. Лао Синь поспешно закивал и пообещал отправиться за деньгами тотчас после обеда. Ню Сяоли снова стала расспрашивать жену Лао Синя о Сун Цайся. Та ей рассказала, что, прежде чем выйти замуж за ее брата, Ню Сяоши, Сун Цайся прожила у них дома три дня. По вечерам за женскими разговорами Сун Цайся рассказала, что пришла к ним из деревни Ютанцунь, что находилась в волости Вэйцзиньсян уезда Циньхань. Ню Сяоли и сама видела удостоверение Сун Цайся, в котором было написано то же самое. Родной дом жены Лао Синя находился в деревне Минчаоцунь в волости Сундайсян того же уезда. Между двумя деревнями было не больше пятидесяти ли, так что они и вправду считались землячками. Ню Сяоли, Фэн Цзиньхуа, Лао Синь и его жена стали гадать, куда же могла деться Сун Цайся со ста тысячами семейства Ню, а точнее с девяноста семью тысячами, ведь три тысячи она отдала семейству Лао Синя. Все согласились с женой Лао Синя, которая еще у реки сказала, что Сун Цайся наверняка отправилась к себе домой. Если даже она поехала в другое место, они могли найти ее дом, а значит, и родственников, которые помогут ее разыскать, а если нет, то они продадут их дом, что как раз и составит около ста тысяч. Поэтому было принято решение ехать в уезд Циньхань. Ню Сяоли и жена Лао Синя посоветовались и решили сначала доехать на сельском автобусе до уездного центра, потом пересесть на автобус до провинциального центра, а оттуда на поезде добраться до административного центра провинции N; после этого пересесть на автобус до уездного центра Циньхань, затем на сельском автобусе доехать до волости Вэйцзиньсян, а оттуда уже прибыть в деревню Ютанцунь.

Утром в половине восьмого Ню Сяоли добралась до сельского автовокзала. Она прождала там до восьми часов, но жена Лао Синя так и не появилась, поэтому Ню Сяоли стала волноваться, что та не сдержала своего слова. В восемь пятнадцать первый рейсовый автобус до уездного центра уже ушел, а жена Лао Синя так и не пришла. К девяти часам ни внутри автовокзала, ни снаружи она так и не объявилась. Ню Сяоли вытащила мобильник и набрала номер Фэн Цзиньхуа. Она хотела распорядиться, чтобы тот сел на свой мопед и поехал в деревню Синьцзячжуан равнять с землей дом Лао Синя, а заодно скинул в реку Лао Синя и его жену. Едва она дозвонилась, как вдруг увидела жену Лао Синя: с большим плетеным мешком за спиной и огромной сумкой в руках та, шатаясь, шла ей навстречу. Ню Сяоли облегченно выдохнула и сказала в трубку:

– Уже все в порядке.

Еле переводя дух, жена Лао Синя подошла к Ню Сяоли и спросила:

– Не опоздала?

– Как же не опоздала, – раздраженно ответила Ню Сяоли, – первый автобус уже уехал, а следующего теперь ждать целых полчаса.

Тут она заметила, что за спиной у жены Лао Синя стоит мальчишка-заморыш. Взмокший от бега, весь в соплях, сжимая в левой руке вертушку, а в правой – подол юбки жены Лао Синя, он задрал голову и рассматривал Ню Сяоли. Ню Сяоли оторопела и, указывая на ребенка, спросила:

– Это кто?

– Мой сын, – ответила жена Лао Синя. – Раз уж мы едем ко мне на родину, я должна хоть разок показать его родителям, а то прошло уже три года, а он ни деда, ни бабки не видел.

Ню Сяоли не знала, плакать ей или смеяться.

– Мы не развлекаться едем, а по серьезному делу, как можно брать с собой ребенка?

– Одно другому не помешает, – ответила жена Лао Синя.

Только Ню Сяоли хотела было что-то возразить, как жена Лао Синя поспешила ее успокоить:

– Он еще не дорос до метра двадцати, поэтому про езд для него бесплатный, так что на наших расходах это никак не скажется.

Ню Сяоли не знала, что и делать. Пусть на дорожных расходах это никак не сказывалось, но отправляться в путь с ребенком было совершенно немыслимо. Ведь они отправлялись по серьезному делу, и случись что, куда они его денут? Племянница Ню Сяоли, Баньцзю, тоже хотела прокатиться на поезде, но ее пришлось оставить дома, а жена Лао Синя, напротив, взяла ребенка с собой. Помимо различных неудобств, на расходах это тоже сказывалось: пусть ребенку не нужно покупать билет, но что же он, будет голодать? За чей счет он будет питаться? Не иначе как эти расходы придется оплачивать из тех самых трех тысяч. Изначально те три тысячи Сун Цайся отдала за посредничество жене Лао Синя, но сейчас-то эти деньги принадлежали Ню Сяоли. Жена Лао Синя, похоже, поняла, о чем думает Ню Сяоли, и, раскрыв свой баул, показала на целый пакет беленьких лепешек.

– Я подсчитала, что чтобы доехать до Циньханя, нам надо будет сделать шесть пересадок, а это, если прикинуть, целых пять дней, так что этого пакета с лепешками нам на троих как раз хватит.

С этими словами она вытащила одну лепешку и передала ее Ню Сяоли.

– Попробуй.

Ню Сяоли не знала, плакать ей или смеяться. Она отломила кусочек и положила его себе в рот. Лепешка была еще горячей и пахла свежей выпечкой, а внутри оказалась вкуснейшая начинка из мелко нарезанного лука с кунжутной заправкой.

– Ну как? – спросила жена Лао Синя.

– Неплохо. Сама, что ли, пекла?

Жена Лао Синя кивнула и добавила:

– Поднялась ни свет ни заря.

Похлопав по своему мешку, она добавила:

– Еще прихватила с собой десять с лишним пучков лука.

Теперь Ню Сяоли оценила деловитость жены Лао Синя: пусть та не выдалась ростом, зато старания ей было не занимать. Кроме усердия, жена Лао Синя также отличалась щепетильностью. Пока женщины общались, мальчишка, шмыгая носом, носился со своей вертушкой по автовокзалу, громко изображая мотоциклиста.

– А почему я его не видела, когда была у вас дома? – спросила Ню Сяоли.

– Да разве его дома удержишь? Он целыми днями пропадает за деревней, лазает по деревьям да разоряет вороньи гнезда.

Тут Ню Сяоли, словно опомнившись, спросила:

– А как тебя звать-то?

– Все зовут меня просто женой Лао Синя.

– У тебя нет имени?

Жена Лао Синя смущенно улыбнулась и сказала:

– Меня зовут Чжу Цзюйхуа.

– А его? – Ню Сяоли показала в сторону мальчика.

– Его отец выбрал для него имя Сюэвэнь^[3], но все зовут его Сяохоу^[4].

Ню Сяоли прыснула. Глянув, как малыш носится по автовокзалу, она подумала, что тот и правда похож на обезьянку. Наконец Ню Сяоли спросила:

– Деньги на дорогу принесла?

Чжу Цзюйхуа, услышав вопрос о деньгах, поспешно спустила на пол мешок с сумкой и, ослабив пояс на брюках, запустила руку к себе в штаны.

– Ты чего? – оторопело спросила Ню Сяоли.

– Три тысячи сумма немаленькая, – ответила Чжу Цзюйхуа, – чтобы не потерять их, я пришила к штанам кармашек для денег.

Ню Сяоли засмеялась и, в который раз отметив щепетильность Чжу Цзюйхуа, поспешила ее остановить.

– Раз они у тебя внутри, то и не трогай, а как понадобятся, достанешь.

Чжу Цзюйхуа замерла на месте и спросила:

– Ты мне доверяешь?

– А как ты убежишь? Если даже и убежишь, то останется Лао Синь, которого снова бросят в реку, а следом еще и дом ваш разнесут.

Чжу Цзюйхуа прыснула со смеху и, подняв вверх большой палец, произнесла:

– А ты, сестрица, сметливая.

– В смысле? – не поняла Ню Сяоли.

– У кого деньги, на том и ответственность, – объяснила Чжу Цзюйхуа.

На этот раз усмехнулась Ню Сяоли, которая оценила проницательность Чжу Цзюйхуа.

Когда наконец автобус отправился в уездный центр и в окне промелькнули швейная фабрика и спа-салон, Ню Сяоли в который раз принялась негодовать на Сун Цайся. До настоящего момента Ню Сяоли никогда не бывала даже в провинциальном центре, зато теперь она намеревалась проделать путь больше чем в четыре тысячи ли и пересечь сразу несколько провинций. Но ладно бы она просто отправилась в дальнюю дорогу, главная трудность была в том, что Ню Сяоли никого в чужих краях не знала, а значит, не представляла, чем обернется для нее все это предприятие, и в душе ее нарастала тревога. Она сетовала на свою горькую судьбу, на то, что рано потеряла отца, на то, что мать сбежала с любовником, на то, что старший брат вырос никуда не годным и теперь все проблемы легли на ее плечи. Пока Ню Сяоли про себя вздыхала, Чжу Цзюйхуа склонила к ней голову и сказала:

– Сестрица, а ведь я должна сказать тебе спасибо.

– За что? – удивилась Ню Сяоли.

– Благодаря всему этому я хотя бы несколько дней побуду вдали от Лао Синя.

Ню Сяоли, очнувшись от своих переживаний, спросила:

– Тебе не нравится Лао Синь?

Чжу Цзюйхуа кивнула.

– Но вчера, когда вы вместе таскали кирпичи, выглядели вполне дружно.

– Я его не перевариваю, – выдала Чжу Цзюйхуа.

– Почему?

– Он такой низкорослый, да еще и страшный, как У Далан^[5], неудивительно, что в своих краях он жены не нашел.

Ню Сяоли еле сдержалась, чтобы не рассмеяться и, пряча улыбку, сказала:

– Зато работящий.

– А еще, – продолжала Чжу Цзюйхуа, – он мне не доверяет.

– Например? – спросила Ню Сяоли.

– Он прячет все деньги и только раз в месяц выдает мне и Сяохоу по двадцать юаней на мелкие расходы. На что может хватить двадцати юаней? В женские дни даже на бумагу-то не хватит. Не иначе как за скотину меня держит.

– Кто бы мог подумать, что такой плюгавый мужик окажется таким извергом, – вздохнула Ню Сяоли.

– А ты знаешь, почему он такой изверг? – спросила Чжу Цзюйхуа.

– Почему?

Чжу Цзюйхуа глянула на Сяохоу: поскольку билета на него не покупалось, тот все это время сидел у нее на коленях. Набегавшись по автовокзалу, в автобусе мальчик сразу уснул. Чжу Цзюйхуа приблизилась к самому уху Ню Сяоли и прошептала:

– Зная, что у тебя уже есть парень, я, так уж и быть, тебе скажу.

Ню Сяоли оторопело спросила:

– Что ты имеешь в виду?

Чжу Цзюйхуа так же шепотом сказала:

– У него по ночам ничего не выходит.

Ню Сяоли не сразу поняла, о чем она, и решила уточнить:

– В каком смысле?

– Если у мужика по ночам проблемы, днем он ведет себя как бешеный.

Ню Сяоли снова оторопела. С одной стороны, ей показалось, что у Чжу Цзюйхуа язык как помело, а с другой – что та просто быстро сходится с людьми и теперь считает Ню Сяоли за свою. Показывая на Сяохоу, Ню Сяоли поинтересовалась:

– Если у него проблемы, то как у вас появился он?

– Я пришла в эти края уже с ребенком, – ответила Чжу Цзюйхуа.

Смекнув, в чем дело, Ню Сяоли снова спросила:

– Но ведь вчера, когда Лао Синя бросили в реку, ты, не жалея себя, бросилась его спасать, как родного.

Чжу Цзюйхуа в ответ всплеснула руками и сказала:

– Да если бы я этого не сделала, он бы потом дож дался, когда вы уйдете, и бросил бы в реку меня!

Как говорится, у каждого свои проблемы.

– Даже подумать не могла, – вздохнула Ню Сяоли.

Чжу Цзюйхуа, посчитав, что та имеет в виду Лао Синя, поддакнула:

– Точно говорят: чужая душа – потемки.

Тут Ню Сяоли, словно опомнившись, спросила:

– Я уже два дня кое о чем размышляю.

– О чем?

– Когда Сун Цайся якобы вступила в брак, наша семья заплатила ей сто тысяч. Но ведь Лао Сы из деревни Сыцзячжай был готов заплатить ей сто сорок тысяч, почему же она обманула нас, а не Лао Сы?

– Лао Сы предлагал платить по частям, поэтому Сун Цайся и не согласилась, – объяснила Чжу Цзюйхуа.

Ню Сяоли понятливо кивнула. Оказывается, аферистка Сун Цайся все продумала заранее.

6

Когда Ню Сяоли с попутчиками добрались до автовокзала уездного центра, они не мешкая пересели на автобус до административного центра провинции. Но едва их автобус отъехал от уездного центра на десять с лишним ли, как весь транспорт выстроился в длиннющую очередь: на трассе был ремонт. Сидевший на руках у Чжу Цзюйхуа Сяохоу открыл глаза и стал смотреть в окно. Поглазев какое-то время, он принялся канючить, что хочет есть, тогда Чжу Цзюйхуа вытащила ему из сумки большую лепешку. Слопав лепешку, Сяохоу снова уткнулся в грудь Чжу Цзюйхуа и уснул. Когда автобус с горем пополам добрался наконец до города, был уже вечер. А когда троица пересела на городской автобус и прибыла на железнодорожный вокзал, тот уже весь был залит огнями. Ню Сяоли попросила Чжу Цзюйхуа достать из штанов четыреста юаней и, взяв деньги, оставила ее на привокзальной площади следить за вещами, а сама поспешила в кассовый зал, где встала в очередь за билетами. Среди поездов, которые отправлялись в административный центр провинции N, были высокоскоростной, скоростной, скорый и обычный. Чтобы сэкономить, Ню Сяоли решила купить билеты на обычный поезд, но когда подошла ее очередь, кассир сказала, что на сегодня все билеты на обычный поезд до административного центра провинции N уже распроданы. На следующий день билеты на обычный поезд еще были, но только стоячие, а билеты с местами можно купить только на послезавтра. Как говорится, время не ждет, стоячие так стоячие. Ню Сяоли купила два стоячих билета на обычный поезд, который отправлялся на следующий день в десять часов утра. Выйдя из кассового зала, Ню Сяоли нашла Чжу Цзюйхуа и почувствовала, что проголодалась. Пока они были в дороге, то так перенервничали из-за пересадок и пробок, что даже забыли пообедать. Ню Сяоли спросила Чжу Цзюйхуа, проголодалась ли она, та ответила, что проголодалась. Тут же запросил кушать и Сяохоу.

– Ты ведь кушал в дороге и не наелся? – спросила его Ню Сяоли.

Вместе с Сяохоу женщины подошли к ступеням привокзальной площади и присели. Чжу Цзюйхуа вытащила из сумки три больших лепешки, следом из мешка вынула лук-батун, разделила его на три части, и все трое стали есть лепешки вприкуску с луком. Пережевывая лепешку, Ню Сяоли чувствовала, что к концу дня та уже подсохла и стала резиновой – не в пример свеженькой лепешке, которую она ела утром. Ню Сяоли огляделась по сторонам. С южной стороны вокзала в ряд стояли лотки, где продавалась всякая снедь, чьи хозяева во все голоса зазывали покупателей. Ню Сяоли, показывая в сторону лотков, предложила:

– Пойдемте купим по чашке горячего супа.

– К чему эти траты? – заколебалась Чжу Цзюйхуа.

– Верно в народе говорят: «Дома будь беден, а в дороге – богат», – возразила ей Ню Сяоли и тут же добавила: – Если в дороге на всем экономить, то, не ровен час, заболеешь, и тогда больше денег изведешь на лекарства.

Чжу Цзюйхуа подняла вверх большой палец и сказала:

– Сестрица, а ты в жизни разбираешься, – и тут же добавила: – Ездить с тобой одно удовольствие.

Ню Сяоли вместе с Чжу Цзюйхуа и Сяохоу подошли к лоткам. Чего тут только не продавали: и пельмешки в бульоне, и обычные пельмени, и заварную лапшу, и пирожки, и жидкую кашу, и острый суп с приправами, и баранью похлебку… Трое путешественников прошлись вдоль рядов. Поскольку их интересовал суп, то везде, где его продавали, они справлялись о цене; наконец Ню Сяоли пригласила всех присесть в закусочной, где подавали баранью похлебку. Чашка похлебки стоила три юаня. Ню Сяоли вынула оставшиеся после покупки билетов деньги и взяла три порции. Когда им принесли обжигающе-горячую похлебку, Ню Сяоли обмакнула в нее лепешку, и та сразу размякла. Закусывая луком, она съела и суп, и лепешку, да с таким аппетитом, что аж вся вспотела. Ню Сяоли посмотрела на Чжу Цзюйхуа и Сяохоу и отметила, что те тоже вспотели. То, что осталось на донышке от похлебки Сяохоу, Чжу Цзюйхуа, задрав голову, вылила себе в рот. Когда они поели, то стали думать, где бы им переночевать. Раньше они надеялись, что сядут на поезд сразу, стало быть, и ночь проведут в поезде, но поскольку в пути у них произошла задержка, теперь им необходимо искать ночлег. За гостиницу надо платить, но если отказаться от гостиницы, то неужто спать на улице? Чжу Цзюйхуа, словно разгадав мысли Ню Сяоли, тут же предложила:

– Давай переночуем в зале ожидания.

– А разве можно? – спросила Ню Сяоли.

– Несколько лет назад, когда я ехала сюда из провинции N вместе с торговцем «живым товаром», тоже перекантовалась на вокзале. К тому же, – добавила она, – в зале ожидания есть кипяток, так что не придется тратиться на питье.

Ню Сяоли улыбнулась. У этой Чжу Цзюйхуа, по сравнению с ней, есть опыт, как вести себя в дороге. Женщины, взяв сумки и Сяохоу, направились в комнату ожидания. Но кто же знал, что порядки изменились. Вход сюда разрешался лишь тем пассажирам, у которых были билеты на ближайшие поезда. Чжу Цзюйхуа досадливо цокнула языком:

– Вот так неожиданность.

Заметив озадаченный вид Ню Сяоли, она тут же добавила:

– Подумаешь, проблема, давайте приткнемся на улице у стены, там и ветра не будет.

Тут Ню Сяоли увидела, что на улице у стены зала ожидания уже вкривь и вкось лежали пассажиры. Втроем они приблизились к стене и отыскали свободное местечко. Чжу Цзюйхуа вытащила из своего мешка старенькое одеяло, чем в очередной раз поразила Ню Сяоли. Съежившись, трое путешественников прижались друг к другу, накрылись одеялом и приготовились уснуть. На дворе уже стояла весна, к тому же втроем под одеялом им было вполне тепло. Намотавшись за день, Ню Сяоли тотчас заснула. Через какое-то время во сне ей показалось, что у нее затекло лицо. Через силу пробудившись, она почувствовала, что ее кто-то гладит. Ню Сяоли испугалась, решив, что это какой-то хулиган, и тотчас схватила гладившую ее руку, но, приподняв голову, она увидела, что то была рука Сяохоу. Вчера в автобусе Сяохоу проспал всю дорогу, поэтому сейчас, несмотря на поздний час, он бодрствовал и, вытащив из-под одеяла голову, гладил лицо Ню Сяоли и внимательно ее рассматривал. Ню Сяоли прыснула со смеху:

– Ты это чего? Решил за мной приударить?

Тут проснулась и Чжу Цзюйхуа. Увидав эту сцену, она тоже засмеялась. А Сяохоу, любуясь Ню Сяоли, вдруг поцеловал ее в щеку и произнес:

– Красивая.

Ню Сяоли развеселилась пуще прежнего:

– Тебе всего-то четыре года, чтоб ты понимал.

– Не только Сяохоу считает тебя красивой, я тоже так думаю, – вмешалась Чжу Цзюйхуа.

Ню Сяоли смущенно спросила:

– А что во мне красивого?

– Я точно не скажу, но чувствую, что в тебе есть что-то особенное, – ответила Чжу Цзюйхуа.

– Что именно?

Тут Чжу Цзюйхуа словно осенило и она, всплеснув руками, ответила:

– У тебя черты лица точь-в-точь как у иностранки.