Шарлотта с хитренькой улыбочкой обняла мать за талию:

– Маман, вы с таким восторгом говорите об Александре. Ведь вы влюблены в него, правда?

Королева искренне расхохоталась, а графиня, взмахнув руками, словно наседка, возмущенно закудахтала:

– Ваше высочество! Это переходит все границы! Как можно?! Ах! Ах!

– А что тут такого? – недоуменно воскликнула Лотта. – Я видела императора. Он высокий и красивый. Староватый, конечно, но тридцать лет – это не пятьдесят. Да, к тому же, он еще и герой. Отчего бы и не влюбиться в столь выдающегося воина?

Луиза с хохотом присела перед дочерью.

– Это невозможно. Моя дорогая, я не могу влюбиться ни в Александра Павловича, ни в кого другого!

– Почему же?

– Очень просто. Потому что люблю твоего отца, Фридриха Вильгельма. Я могу замечать других мужчин, могу восхищаться ими, могу даже вести переписку, но любить буду только своего мужа. И уверена, что он любит только меня.

– Как можно быть в этом уверенной? – девочка попыталась авторитетно заявить: – Я изучала историю, и сообщаю вам, маман: короли очень часто имеют фавориток. Это действительно так.

Слуги застыли, боясь пошевелиться, а графиня была уже близка к обмороку. Хм, подумаешь! Разве не могут дочь с матерью поговорить доверительно? Это важная тема, и она давно беспокоила Лотту. Поэтому узнать такие интересные подробности было для нее просто жизненно необходимо.

Королева отвела дочь к окну и негромко объяснила:

– Лоттхен, по сути, неважно, есть ли у мужа фаворитки, или нет. Ты как женщина должна чувствовать, что именно нужно твоему возлюбленному. И если ты его действительно любишь, то дашь ему то, в чем он нуждается. Без глупой ревности. Самолюбие женщины не может быть уязвлено, если ее любимый счастлив, запомни это. Любой гуляющий муж вернется к супруге, если будет чувствовать, что его искренне любят и принимают таким, какой он есть.

– Но как ты можешь быть уверена, маменька? – шепотом спросила Шарлотта.

– Я это чувствую, дорогая. И тебе в будущем придется научиться этому искусству. Но я хотела бы для тебя одного, солнышко…

– Чего же?

– Молюсь, чтобы твой будущий брак был по любви… Дорогая, тяжкая доля принцессы заключается в том, что зачастую приходится жить с нелюбимым, а это ох как больно! Мне повезло, мы с твоим отцом любим друг друга. Я мечтаю о том, чтобы и тебе, Лоттхен, повезло так же сильно.

– А можно, я сейчас покатаюсь на лошади?

– Конечно же, душа моя, беги, – Луиза улыбнулась, поцеловала девочку в лоб, обняла малышку Александрину и вышла из детской.

– Лошадь и амазонку! – велела Лотта слугам, а сама задумалась.

Она, естественно, не собиралась выходить замуж – зачем ей это надо? Если отцу в будущем потребуется дружить с каким-нибудь государством, пусть Александрину замуж выдает. Или просто так дружит, по-мужски. Ведь для чего-то же существуют министры иностранных дел, пусть и решают вопросы, безо всяких нелепостей вроде брака. Шарлотта мечтала блистать на балах, быть принятой во всех высших дворах Европы, танцевать и радоваться жизни, а для этого вовсе не требуется выходить замуж.

Да, кстати, коли уж радоваться жизни, то начинать надо прямо сейчас – пора ехать на конную прогулку! Может быть, краем глаза удастся построение и репетицию парада увидеть…

Новый костюм-амазонку для верховой езды Шарлотте преподнесли, когда она пересела на большую лошадь, а это случилось неделю назад. Темно-синий бархат, кожаные замшевые перчатки и перо павлина на шляпке – красота. Все как у взрослой дамы! После невысокого мула на огромной лошади было страшно и неудобно, но девочка гордилась тем, что ехала на белой красавице Полин. Принцессу все еще подстраховывал слуга, но он был не в счет.

Луг за полигоном давно уже вытоптали лошадиные копыта, здесь легко можно было осваиваться в скачке галопом, но пока Шарлотта еще не настолько уверенно себя чувствовала в седле. К тому же, ее сейчас больше интересовало то, что происходило там, за оградой.

К великому сожалению, репетиция парада уже завершилась, полки ушли, музыканты разъехались. На полигоне уныло развивались флаги, то там, то здесь виднелись небольшие группы офицеров. Все на лошадях, при парадной форме, в полукруглых шляпах с пушистыми султанами, в общем, красавцы. Чуть подальше, недалеко от пригорка, солдаты крепили к повозкам пушки и, не торопясь, увозили их с поля.

Вдалеке две белых лошади соревновались в скорости в галопе. Старшие принцы изволили развлекаться – отца нет, так им никто не указ, устроили скачки!

Только Шарлотта собралась пришпорить лошадь и успокоить своих разудалых братьев, как раздался гулкий топот, и знакомый голос пробасил:

– Добрый день, ваше высочество! Вы потрясающе выглядите сегодня!

Трое всадников лихо подъехали сзади. Сияющий фон Рюхель был немного пьян. Но такое с ним частенько случалось, поэтому Лотта не испугалась генерала. В таком состоянии он был еще более добродушным и веселым.

– Здравствуйте, генерал. Благодарю вас. Как вам моя Полин?

– Она превосходна, ваше высочество. А вы на ней выглядите просто Афиной Палладой, столь же прекрасны и воинственны.

Афина-Шарлотта царственно взяла очередной леденец и присмотрелась к спутникам генерала – оба мужчины были ей незнакомы. Один, помоложе, в новенькой форме майора, другой, посолиднее, – подполковник.

– Ваше высочество, позвольте вам отрекомендовать, – граф указал на подполковника, тот подъехал ближе и поклонился. – Граф Нейтхардт фон Гнейзенау, при Йене командовал батальоном, а на данный момент – комендант крепости Кольберг, весьма героическая личность. Только благодаря гениальному руководству графа удалось сохранить для Пруссии эту крепость! Позволю себе уточнить, что это очень важное достижение в нашем тяжелом положении.

Шарлотта взглянула на гениального коменданта и улыбнулась – он так забавно пучил глаза! А нос пуговкой совсем не подходил для столь прославленного героя. У героев, вероятно, должны быть орлиные носы, ну, или, в крайнем случае, греческие. Но никак не милой круглой пуговкой.

– Граф, у вас есть мечта?

Вероятно, такой необычный вопрос поставил героя в тупик – он, изобразив на лице мыслительный процесс, с трудом выдавил:

– Ваше… Ваше высочество! Моя мечта – величайшая слава для Пруссии и победа над Бонапартом!

Вероятно, несчастный Гнейзенау уже пожалел, что попросил Рюхеля представить себя принцессе – он принялся отчаянно потеть и ерзать в седле. Лоттхен продолжила издеваться над бедолагой:

– Ну, это понятно, а для себя о чем мечтаете? Ведь должна же быть у такого героя личная, самая заветная мечта?

Глаза героя заблестели и он, поняв, что решается его судьба, воскликнул:

– Я узнал, ваше высочество, что место шефа инженерного корпуса вакантно… Уверяю вас, что я оказался бы незаменимым на данном поприще!

– Я скажу отцу… То есть, я сообщу его величеству о вас. Гнейзенау, вас должно ожидать прекрасное будущее и стремительная карьера, такие герои нужны нашей родине, – важно ответствовала Афина, пардон, Шарлотта.

– СЛАВА ПРУССИИ!!! – восторженно заорал герой. Крикнул он громко, очень громко, вероятно, чтобы было слышно на всю родину, которую он так отчаянно прославляет.

Лошадь девочки, вполне миролюбивое и смирное создание, от испуга заржала и неожиданно поднялась на дыбы. Слуга, сопровождавший принцессу и во время разговора витавший где-то в облаках, не успел придержать животное за узду. Шарлотта, не удержавшись в седле, с криком соскользнула вниз.

– А-а-а! И-и-и! – взвизгнула принцесса, думая, что лошадь вот-вот растопчет ее.

– Все хорошо… успокойся… хорошая девочка, умница… ничего страшного не произошло… – ласковый голос над ухом заставил Лотту открыть зажмуренные глаза.

Оказалось, ее подхватил второй офицер, которого Рюхель еще не успел представить. Держал на руках, как простую девочку, и укачивал, пытаясь успокоить. Интересно, как он успел так быстро соскочить со своей лошади, чтобы успеть на лету схватить Шарлотту?

– Ты кто? – вырвалось у Лотты совсем не по-королевски. Ее герой оказался чуть постарше отца, темноволосый, с бравыми бакенбардами и умными глазами.

– Леопольд Бойен к вашим услугам, ваше высочество. Как вы себя чувствуете? Не ушиблись? Стоять сможете?

Она кивнула и только сейчас поняла, что вцепилась в майора так сильно, что оторвала аксельбант от нового мундира.

– Майор, что вы себе позволяете? – зарычал на него фон Рюхель, который слез с лошади и возмущено запрыгал вокруг них. – Сейчас же отпустите ее высочество!

– Не ругайте Лео! – вступилась за Бойена Лотта. Она пустилась с рук и попыталась привести себя в порядок – шляпка упала, волосы рассыпались по плечам. – Теперь Леопольд Бойен – мой спаситель. Он храбрец и герой! Да, кстати, милый друг, с этого дня позволяю вам считать меня своей Дамой сердца.

Бойен склонился перед ней и поцеловал руку, совсем как взрослой даме.

Тут со всех сторон налетела свора слуг, послышался топот копыт, и властный голос старшего брата спросил:

– Что здесь происходит? Лоттхен, у тебя кровь на лице?!

Шарлотта дотронулась до скулы – наверно, поцарапалась о жесткий, шитый серебром, эполет.

– Я упала с лошади, а майор меня спас.

Фридрих остался в седле, а Вильгельм лихо спрыгнул, приложил к ее ссадине платок и, обняв, крепко прижал сестру к себе.

– Этого, – Фрид указал на помертвевшего слугу, – пропустить сквозь строй! Фон Рюхель, вы пьяны? Нарушение устава. Под стражу! А вас, господа, прошу изволить следовать за мной!

Да, сейчас Фридрих, несмотря на свой возраст, выглядел настоящим государем – уверенный, сильный и властный. К тому же, ему невероятно шла офицерская форма. В общем, в будущем из него выйдет настоящий король!

Все направились к дому. Шарлотту посадили на лошадь впереди Бойена, братья ехали впереди, бледный подполковник был ни жив ни мертв, а генерал Рюхель поглядывал в сторону принцессы, ревниво сопя и дуясь.

– Леопольд, вы так и не рассказали о себе, – Лотта уже успокоилась и весело заливалась соловьем. – Где вы служите? У вас есть семья? А мечта, заветная мечта, как у Гнейзенау, у вас есть?

Он улыбнулся:

– Я служу прусским делегатом при русском генерале Тучкове. Вам, ваше высочество, моя служба не покажется такой героической, как у подполковника. Скучная адъютантская работа. А мечта моя уже сбылась, да так, что я витаю в облаках от счастья.

– Да вы что?! И что же это за волшебная мечта такая?

– Чтобы вы стали моей Дамой сердца. О большем мне и мечтать незачем!

Шарлотта довольно улыбнулась – такой бравый майор, а воспринимает ее как взрослую! Оказывается, чтобы завладеть сердцем героя, надо просто показать себя слабой маленькой девочкой. А это так легко! В особенности – для Лотты…

Декабрь 1812 г., Берлин.

Прошло пять с половиной лет.

Шарлотта перевернула страницу и уже в который раз попыталась вникнуть в текст. Ничего не выходило – Гете вызывал невыносимую скуку. Что только находила в его произведениях матушка? Ведь он был одним из ее любимых авторов. Ах, скорей бы прошел этот длинный и нудный урок! Через час ожидается занятие танцами, а новый учитель-француз очень мил…

Закусив губу и мельком взглянув на фрау-надзирательницу, Лоттхен взяла перо и прямо в книге нарисовала розу. Потом несколькими штрихами изобразила прекрасную даму, держащую у груди этот цветок. У ног дамы тут же появился толстый карлик со смешным и злобным лицом в огромной полукруглой шляпе с буквой «N».

Бонапарт! Шарлотта всегда считала, что он единственный виновен в смерти Луизы. Убийца, чудо вище…

На давней встрече в Тильзите Наполеон попросил у королевы розу. Отчаявшаяся помочь своему мужу Луиза предложила цветок в обмен на одну из провинций, захваченных извергом. «Ну, это слишком дорого!» – лениво проворчал император, а Луиза бросила розу ему под ноги и гордо ушла. Сейчас эту историю преподносили в романтическом ореоле, не думая о том, что испытала бедная женщина, так и не сумевшая помочь своей родине.

Луиза умерла два года назад, как раз когда посещала своего отца в Нойштерлице. Она так радовалась перед поездкой, ей так хотелось побывать дома! Побывала. Доктор сказал, что полип в сердце был следствием большого и продолжительного горя. Да, тяжело ей далась эта вечная борьба с Наполеоном. Наполеон здравствовал и ныне, а мамы уже давно не было… Лоттхен так и не успела проститься с нею…

Шарлотта пририсовала императору трезубец и хвост, как у черта. Вздрогнула от стука в дверь – на нос императора упала жирная клякса.

– Ваше высочество, к вам пожаловали его высочество принц Вильгельм, – подал голос пудреный столб в буклях.

– Проси.

Вил важно зашел в комнату и направился к сестре. Юноша очень вытянулся за последний год, стал почти на две головы выше Шарлотты – ну да, ведь почти пятнадцать лет. Пухлые детские щеки сменила подростковая худоба, темный пушок над верхней губой гордо назывался «усами», а серьезный чин в гвардии делал взгляд барственно-надменным.

Но Лотта хорошо знала брата и видела, что в данный момент его просто распирало от восторга. Будь он на пару лет младше, то сейчас бы прыгал и вопил от невысказанного «чего-то важного».

– О. Лоттхен Гете читает. Ну-ну. Вверх ногами книгу держит. Впрочем, как обычно.

Лотта прыснула:

– А я-то думала – отчего не могу вникнуть в смысл сего гениального произведения?..

Вильгельм взял перо и подрисовал у Бонапарта рога прямо на шляпе.

– Вот, так ему больше подходит. Пошли, Лоттхен, кое-что покажу. Очень важное.

– У меня урок танцев сейчас. Месье Лонтрэ.

Вил презрительно изогнул губы:

– Францу-узы… Неужели кроме французов никто не может достойно преподать урок?

– Ну не русского же звать?

– Точно. Русские тебя научат вприсядку танцевать или хоровод водить. Под… как они называют эти штуки? Под балалайки.

Шарлотта расхохоталась и, вскочив, закружилась по комнате:

– Точно! Я буду как русская баба в кокошнике!

– До бабы тебе не дотянуть, сестрица. Фигурой не вышла. Пошли уже, бросай к чертям своего Лонтрэ, есть люди поинтересней, – он сделал хитрые глаза и прошептал на ухо: – Твой старик-ухажер приехал, вести из России привез.

– Мой славный Бойен здесь?! Ха! Конечно, пойдем! – подпрыгивая и приплясывая от нетерпения, она первая побежала к двери.

Королевской семье было разрешено вернуться в Берлин в тысяча восемьсот девятом году, Луиза тогда еще была жива. Ах, как же их встречали! Какие празднества, сколько приемов, балов и театральных постановок! Королева была в те дни на седьмом небе от счастья. Впрочем, Шарлотта тоже.

Сразу же стало легче жить. С нищенским существованием в Мемеле и Кенигсберге оказалось покончено. Но с дисциплиной стало строже. Штат надзирательниц резко увеличился, у принцесс появились свои фрейлины и «официальные подруги для игр». Хотя, признаться честно, строгий надзор не мешал трем старшим детям устраивать свои небольшие шалости.