Читая послание мага из Форта, Его Величество бросил на рыцаря пристальный взгляд: коротко остриженные, выгоревшие на солнце волосы, загорелая и местами покрасневшая кожа. И хотя гость оказался не из улыбчивых, но, слушая его ровный чистый голос, король заметил белоснежные зубы, какие бывают только у аристократов. На изможденном лице горели сапфировые глаза, и даже темные круги не портили облик рыцаря. Он обладал той красотой, которую придворные дамы называли мужественной, но не слащавой.

– Я вижу, маг ордена описывает вас как достойного человека, умелого командира и стратега, ходатайствует о вашем продвижении по службе. Но чего же вы хотите… Кнайт? – от ответа рыцаря зависело его будущее, и Ульрих задал вопрос не из праздного любопытства.

Виолент бесстрашно смотрел королю в глаза:

– Готов исполнять любую службу, какую прикажете, Ваше Величество.

– Даже станете чистить конюшни?

– Если так будет угодно моему королю, – рыцарь склонил голову, готовый покориться любому приказу.

Ульрих свернул послание и отложил на стол к документам. Посланников он принимал в просторном кабинете, а не в тронном зале. Как говорил его покойный учитель Валантайн Виндиктив: «Будь ближе к людям, и они сами откроют тебе свои помыслы».

Для визитеров краснодеревщик изготовил несколько удобных кресел и обил сиденья кожей, сделав не слишком твердыми или мягкими. Даже кресло Его Величества не отличалось от них, а помпезный стол с позолотой убрали в дальние апартаменты, заменив более дешевым. Но только мастер мог отличить редкую породу дерева (из которой был вырезан королевский стол) от той, что использовалась для обычных граждан. Также мастер установил ящики с двойным и тройным дном, где могли храниться документы и письма, не предназначенные для чужих глаз.

– В таком случае вы назначаетесь одним из телохранителей моего старшего брата, принца Рихтера, – изрек король и немедля подписал приказ о назначении, вручив пергамент с непросохшими чернилами рыцарю.

– Благодарю, Ваше Величество, – Виолент прижал свиток к груди.

– Все распоряжения получите у сэра Уа́йза, ступайте, – Ульрих небрежно махнул рукой и вернулся к письму от мага.

Виолент поклонился и, не поворачиваясь к королю спиной, покинул кабинет. Он так и не узнал, почему маг решил за него похлопотать.

«Неужели за тот вечер, когда я разделил с ним свою энергию?» – прикинул Виолент, шагая по коридору. Один из стражников указал ему путь к кабинету Уайза.

Когда за рыцарем закрылась дверь, и Ульрих остался один, то тяжело вздохнул и провел рукой по лицу. «Фортуна, не дай Смерти забрать единственного родного мне человека», – мысленно взмолился мужчина, чувствуя себя отнюдь не королем, а простолюдином, беспокоящимся о своей семье. Рихтер был его слабым местом. Невинное дитя, заключенное во взрослое тело. Однажды его уже попытались использовать против Ульриха, но лорд Урсус пришел на помощь, предотвратив катастрофу. В тот день придворный маг ворвался в кабинет короля мертвенно-бледным и изрек предсказание о грядущих несчастьях: земли Фейта погрязнут в многочисленных междоусобицах, голод, болезни и смерть пронесутся по королевству, если Ульрих окажется марионеткой в руках врагов короны.

Угроза миновала, заговорщики казнены, а Рихтер в безопасности. Однако недавно маг вновь начал предрекать беды, но уже связанные со смертью брата короля. Спустя время на слабоумного принца совершили первое покушение, и маг успел спасти Рихтера, выбросив корзину с любимыми яблоками принца в окно. Между плодов укрылась смертоносная змея; как она туда попала, никто не знал, даже под пытками слуги ни в чем не признались.

И вот очередное предзнаменование, но уже от мага из Форта:

«Мой король, примите Виолента Кнайта, и пусть его тело и разум станут щитом для вашего несчастного брата, которому угрожает скорая гибель…», – если бы не эти слова, Ульрих действительно мог бы сослать воина на конюшни.

Фортуна вновь одарила Виолента благодатью и одновременно посмеялась. Теперь он был не только телохранителем лица королевской крови, но и нянькой слабоумного.

«Если я не справлюсь, то меня либо казнят, либо снова отправят в Форт», – думал рыцарь, вспоминая слова мага перед его отъездом:

– Жду твоего возвращения.

Стоя на берегу в ожидании отплытия, Виолент удивленно вскинул брови:

– Я не вернусь.

Маг усмехнулся и вложил в его испещренную многочисленными линиями ладонь кулон из черненого серебра на кожаном шнурке. Круглый амулет оказался крупнее и тоньше монеты, поверхность составляли многочисленные символы и вырезанные звериные головы.

– Это колесо Фортуны, оно поможет тебе в решении непростых вопросов. Быть может, ты даже спасешь для моей госпожи парочку жизней.

Кнайт надел амулет на шею и убрал под жилет.

Во дворце короля ему пришлось обучаться уходу за больным. Его терпение и выдержка помогали переносить все тяготы новой должности, в том числе и вынос ночного горшка. Если бы не опыт пребывания в лазарете Форта во время эпидемии, вероятно, Кнайт обратился бы к сэру Уайзу с просьбой о переводе в конюшни – чистить стойла лошадей куда привлекательнее, чем убирать и обмывать обгадившегося человека, которому стоило съесть чуть больше положенного, и его тут же начинало выворачивать наизнанку. Виолент не роптал, выполняя все, чему научился у напарников. Их оказалось всего трое: Па́лек, Мара́н и Виза́р, – ко всем принц Рихтер привык и первое время при виде Кнайта испуганно верещал, словно его сжигали заживо.

Однажды ночью, приготовившись к порции криков, Виолент взял со стола книгу сказок и начал читать, как делал в Форте с больными товарищами. Кто-то, благодаря чарам мага и зельям кочевников, быстро шел на поправку, но все еще оставался очень слаб и лежал в постели. Другие метались в бреду, но голос Кнайта чудесным образом их успокаивал, и он взял за привычку после каждого дежурства заходить к товарищам и читать все, что мог найти в Форте из книг и свитков. К несчастью, народ оказался по большей части необразованный, и никому бы не пришло в голову прихватить на корабль из Фейта сундук с книгами, чтобы коротать вечера в своей келье.

Рихтер перестал метаться в кровати и успокоился, сворачиваясь калачиком и крутя в пальцах шелковую простыню. Ему нравилось пропускать легкую и тонкую, приятную на ощупь ткань по ладони, а еще вдыхать запах яблок и играть ими, потому что они круглые и идеально ложатся в руки.

Сказки Рихтеру читали, но не так выразительно и четко как новый охранник, от него даже пахло иначе, чем-то морским, а еще нагретой на солнце кожей.

Одежду с обувью Кнайт полностью заменил и как следует вымылся, чтобы Рихтера не нервировал непривычный запах. Один из напарников даже предложил Виоленту свою пропотевшую после дежурства рубаху, быть может, тогда Его Высочество не почувствует новичка. Но Виоленту было проще вытерпеть оглушительные крики, чем носить одежду с чужого плеча.

Кончились деревенские времена, когда жена крестьянина шила одежду из черно-белых лоскутов. Позже Маран принес ужин, Виолент молча кивнул темноволосому напарнику, когда тот оставил поднос с салатом, картофелем и тушеным мясом на столике, а сам осторожно собрал с постели принца яблоки, чтобы, перевернувшись, тот не испугался, обнаружив посторонние предметы. Плоды он сложил в корзину; фрукты меняли, как только они начинали портиться, и отдавали свиньям. Кнайт укрыл больного и не забыл надеть на безвольно лежащие руки специально сшитые рукодельницей мешочки, чтобы Рихтер не поранился во сне. И хотя телохранители были обязаны обрезать принцу ногти, время от времени они забывали или ленились, все равно руки можно убрать в мешочки.

Виолент не мог позволить себе подобного и подошел к обязанностям со всей ответственностью.

Сэр Уайз не без удовольствия наблюдал за усердием и искренней заботой нового телохранителя о Рихтере. Он сам поднялся из низшего сословия, добившись такой важной должности как лечение Его Высочества. Король доверял мудрому целителю, а тот в свою очередь делал все возможное, чтобы Рихтер не страдал, хотя о полном излечении никто не заговаривал, считая это невозможным. О деталях биографии короля и внезапной болезни его брата знали единицы, вероятно, благодаря стараниям покойного регента и старого мага, а затем и молодого.

Если бы Виолент не был сыном своего отца и внуком деда, то никогда бы не узнал истории королевской семьи, но эту тайну он предпочитал не смешивать с остальными, чувствуя на себе испытующий взгляд мага Его Величества, когда тот переговаривался с лекарем о новых успокоительных отварах для Рихтера. Несчастный принц страдал аллергией на многочисленные травы, но именно они позволяли ему спокойно спать, не мучаясь от видений, подброшенных воспаленным мозгом, когда тело лихорадило.

Теперь в заботе о пациенте Виолент был не хуже кочевниц, но, к сожалению, уступал в лечении серьезных ранений. Порезы он еще мог зашить, но не более.

Сев за стол, Кнайт принялся за поздний ужин, но предпочел съесть лишь салат. Спустя час Виолент с трудом доковылял до своей комнаты, держась за живот. Внутренности скручивало, как будто кто-то невидимый тянул за них, пытаясь вырвать вместе с другими органами. От жара перед глазами все расплывалось. Толкнув дверь, он споткнулся о порог и свалился, сильно ударившись локтем, но по-прежнему не отнимая ладонь от живота. Ему казалось, что его кишки сейчас вывалятся без всякого надреза, как у того мальчика, от трупа которого в деревне стошнило мясника.

Запустив вторую руку в сумку под кроватью, он пошарил, слушая позвякивание, пока не выудил длинный, напоминающий льдину пузырек с голубоватой жидкостью. Откупорив крышку, Виолент сделал крошечный глоток и скривился. От горечи противоядия свело язык и губы. Маг в Форте всегда поил им отравленных воинов, разбавляя с отварами, но сейчас Виолент оказался не в состоянии дотянуться до кувшина и старался не слишком ворочать языком. Боль стала утихать, и он даже смог встать, все еще покачиваясь и стирая с лица пот. Спрятав пузырек и прикрыв сумку краем покрывала, он снял со стены меч и, бросив ножны на пол, поспешил к спящему Рихтеру.

К принцу приблизился закутанный в темные одежды человек. Лицо незнакомца скрывала маска, а на руках сверкнули странные перчатки с когтями как у дикого зверя.

Работа на заказ, такое в их краях не встретишь. Кто-то хорошо подготовился к покушению на Его Высочество, да еще и с таким необычным оружием.

– Не на того напал, котик, – процедил Виолент, бросив взгляд на Рихтера: благодаря отвару тот не проснулся, иначе доставил бы Кнайту неприятности своими криками и отвлек от наемника.

Убийца замахнулся рукой, целясь остриями в лицо принца, но подскочивший рыцарь перехватил удар, и сталь слегка зазвенела, напоминая крохотные колокольчики, какие придворные дамы обожали привязывать к ошейникам своих собачек.

«Однако прочные же у него перчатки», – Кнайт ткнул противника мечом, но тот ловко отпрыгнул к окну, за которым Виолент разглядел болтающуюся веревку. «Значит, он пробрался на крышу, пройдя почти весь замок с охраной никем не замеченным?» – в такие случайности рыцарь не верил, понимая, что кому-то в замке Рихтер мешает, или же те люди проявляют своеобразную, даже убийственную заботу о своем короле, боясь, как бы его, а вместе с ним и их не свергли с насиженных мест.

Наемник перемахнул через подоконник и повис на веревке. Виолент высунулся и толкнул противника в ногу, меч упал на толстый ковер.

«Лучше скинуть, чтобы точно больше не смог лазать», – но перед лицом сверкнула пятерня с когтями, и Кнайт зашипел от боли, прижав ладонь к кровоточащим ранам. Заминка дала убийце возможность ускользнуть.

В коридоре Виолент окликнул стражу, держась окровавленной рукой за ручку двери. На закрытом окне также остались его отпечатки.

Естественно, что засланного убийцу не поймали, а на крик прибежали разбуженные напарники. Последним заявился Маран, на ходу натягивая рубашку. Только сейчас Виолент разглядел, каким стройным и должно быть пластичным был тот. Прямо как наемник.

«Хм, так вот ты кто, волк в овечьей шкуре», – вспоминая слова крестьянина, понял Кнайт. Если бы Маран лучше знал, с кем столкнулся, то проявил бы смекалку, но ему велели избавиться от нового охранника, чтобы добраться до принца и убить того во сне, без лишних страданий.

Потоптавшись для вида несколько минут в уборной, Кнайт сгорбился, прижал руку к животу и, сделав мученический вид, прошагал мимо напарников.

– Ты куда? – спросил его рыжий Палек, почесав кудрявую макушку.

– Схожу к сэру Уайзу, может, даст что-нибудь от… в общем, пронесло знатно, но, чувствую, будет еще хуже. Маран, что за салат тебе дали?

Но тот пожал плечами:

– Служанка, как обычно. Может, она хотела тебя приворожить и спутала любовное зелье со слабительным? – он усмехнулся, а вместе с ним и ловелас Визар, похожий на шкаф. Широкоплечий, с огромными, но очень мягкими руками – когда Рихтер начинал беситься, Визар осторожно его обнимал и держал, пока несчастный не умолкал.

– Если встретишь ее, то поимей за меня, – окрысился Виолент, скрывшись за углом, и, прикидываясь больным, добрел до апартаментов лекаря. Уайз встретил его в ночном колпаке и длинной рубахе в пол, плечи покрывал расшитый узорами бархатный халат.

– Кнайт? Что привело вас в столь поздний час? – мужчина изумленно оглядел кривящегося рыцаря, но тот, не церемонясь, втолкнул его в апартаменты и плотно закрыл дверь.

Мука боли мгновенно слетела с лица Виолента, и он впился взглядом в морщинистое лицо Уйза.

– Принца попытались убить, а перед этим меня отравили – яд был в салате. Я подозреваю Марана. Есть предложения, что с этим делать?

Лекарь захлопал глазами и попросил рассказать все в деталях, но сначала порывался осмотреть Рихтера. Кнайт его успокоил и кивнул на кресло, словно не он был в гостях у лекаря, а наоборот.

– Не знаю, что у вас здесь творится, но кому-то жизнь Его Высочества не дает покоя. Просто так пробраться в замок невозможно, только с чьей-то помощью, но тогда убийце пришлось бы выбираться тем же путем… – Кнайт лукавил: не стоило упоминать, что ему все известно. В противном случае его первым же и начнут подозревать, а там найдется какой-нибудь свидетель преступления, тот же Маран, вздумавший спасти собственную шкуру за чужой счет.

Лекарь выслушал его до конца, как и аргументы о двуличности Марана, который, судя по всему, продался тому, кто посулил больше денег.

– Оставим это дело магу, а сейчас отправляйся отдыхать, я сам доложу королю о нашем разговоре, – Уайз встал с кресла. – Но как ты смог выжить после яда, не зная, какого именно? – отбросив формальности, полюбопытствовал лекарь.

Кнайт остановился у двери и, не оборачиваясь, ответил:

– В Форте меня снабдили всем необходимым – кочевое племя разбирается в большинстве ядов и противоядиях лучше любого фейтского лекаря. Может, вам следовало отправиться туда? А не проходить практику у магов ордена, – и ушел, оставив того в задумчивости.

«Этот Кнайт непростой малый, – в который раз подумал Уайз. – То молчит постоянно, а потом как выдаст нечто невообразимое. Видимо, нелегко ему пришлось, раз он столько знает. Странно для простого солдата…», – спать он не лег и, переодевшись, поспешил к магу, а затем к королю.

Позже маг действительно подтвердил подозрения Виолента, но о том, как Его Величество избавился от убийцы брата и нашел ли заказчика, Кнайт так и не узнал. Его не интересовали дворцовые интриги. Когда Ульрих решил вознаградить рыцаря, Виолент ответил:

– Ваше Величество, сейчас я ни о чем вас не попрошу, позвольте мне подумать, и когда я точно буду знать, что хочу, то непременно сообщу.

Король согласно кивнул, помня слова Уайза о некоторых странностях рыцаря, и все же за жизнь брата даровал Кнайту одного из своих белоснежных жеребцов и официально посвятил в рыцари. Виолент получил титул, о котором жаждал со времен смерти отца. А когда пришло время, он действительно пришел к королю с просьбой дать благословение на брак с леди Амальтеей, дочерью лорда Урсуса.

Его Величество помнил старого друга и даже помыслить не мог о том, как тесен мир, и что Кнайт питает к девушке нежные чувства. На грамоте он поставил свою печать и разрешил рыцарю отправиться в путь, освободив от обязанностей при дворе, но добавив, что ждет его возвращения.

Выдохнув облачко пара, Кнайт натянул одеяло до подбородка и, прислушиваясь к ночной тишине, стал медленно засыпать. Лунный свет коснулся выпавшего из-за ворота колеса Фортуны, и амулет слабо блеснул.

На рассвете от костра остались слабо тлеющие угольки, которые Виолент залил родниковой водой, затем напился и, умывшись, наполнил флягу. По пути конь хрустел врученной морковкой, а Виолент неторопливо жевал кусочек хлеба.

– Очень скоро доберемся до моря, придется тебе потерпеть качку, – Кнайт похлопал Рейджа по крупу, и тот недовольно фыркнул.

– Ну что поделать, знаю я вашу благородную породу, не любите воду. Вам подавай ее только в хрустальных поилках да сочную траву. Обещаю, долго мы плыть не станем.

Конь хлопнул большими серебристыми глазами и, перестав хрустеть, перешел на галоп, наслаждаясь бегом.