Дело было не только в ране, оставшейся на том месте, которое раньше занимал Лоран. Дело было в вакууме, который засасывал в себя все. Большая зияющая черная дыра, пожиравшая весь свет, всю материю, все, что имело значение.
Гребешки были большие и сочные, зажаренные до золотистого цвета. Они лежали на зерновой подложке со свежими травами, жареными кедровыми орешками и козьим сыром рядом с теплым жареным яблоком.
Грань между фактом и вымыслом стиралась. Узда, которая держала людей в рамках дозволенного, истончалась. Они видели, слышали, чувствовали, как разваливается мир.
Потому что перебрала. Я их не виню – вина тут только моя. Они были слишком искалечены умственно. Я не могла им помочь.
– Может быть, некоторые из них не подлежали лечению, потому что вовсе не были искалечены, – предположил Арман.