Цитаты из книги «История Французской революции. Том 2»

1) те, кто в народных собраниях удерживает энергию народа хитроумными речами, буйными криками и угрозами; 2) кто с большой осторожностью и неопределенно говорит о несчастьях Республики, выражает соболезнование участи народа и всегда готов распускать дурные слухи с притворной горечью;3) кто менял свое поведение и речи в зависимости от событий; кто, безмолвствуя о злодеяниях роялистов и федералистов, напыщенно ораторствуют против ничтожных ошибок патриотов и напускают на себя, чтобы казаться республиканцами, строгость, суровость, но тотчас уступают, если речь идет об умеренном или об аристократе;4) кто жалеет откупщиков и жадных торговцев, против которых закон вынужден принимать меры; 5) кто, беспрестанно толкуя о Свободе, Республике и Отечестве, общаются с бывшими дворянами, священниками, контрреволюционерами, аристократами, фельянами и умеренными;

Окончив речь, он присовокупляет к ней несколько скорбных слов: «Эта речь, – говорит он, – мое завещание; я это видел сегодня. Лига злодеев настолько сильна, что я не могу надеяться уйти от нее. Я паду без сожалений. Оставляю вам память обо мне: она будет вам дорога, и вы ее защитите». Ему кричат, что теперь не время бояться и отчаиваться, что, напротив, якобинцы отмстят за отца отечества всем злодеям.

Чтобы дать, наконец, понятие о числе казней за это время, достаточно привести один факт: с марта 1793 года до июня 1794-го трибунал приговорил к смерти 577 человек, а с 10 июня до 27 июля – 1285.

Вот как производился допрос. Председатель спрашивал у подсудимого Дориваля: – Знаете вы о заговоре? – Нет. – Я ждал этого ответа, но он не убедителен. Следующего! И председатель обращался к подсудимому Шампаньи: – Не были ли вы дворянином? – Да.

«Основной принцип демократического правительства – добродетель, – писал Робеспьер в своем докладе, зачитанном на заседании 5 февраля (17 плювиоза), – а средство его, пока оно учреждается, – террор.

Анархия, – говорил докладчик, – угрожает республикам при их рождении и в старости.

Нет ничего зловреднее человека, не имеющего ни образования, ни хорошего воспитания и внезапно облеченного большой властью. А уж если у него вдобавок низкая душа, если он, подобно Эберу, который в свое время раздавал контрамарки у входа в театр и крал часть выручки, не имеет врожденного нравственного чувства, то подлость и жестокость будут поистине бесконечны

7) кто равнодушно встретил республиканскую Конституцию и выражал ложные опасения относительно ее учреждения и долговечности; 8) кто, ничего не сделав против свободы, ничего также не сделал и для нее; 9) кто нечасто бывает на собраниях своих секций и отговаривается тем, что не умеет говорить или что мешают дела; 10) кто с презрением отзывается об учрежденных властях, символах закона, народных обществах и защитниках свободы; 11) кто подписывал контрреволюционные петиции или бывал в антигражданских обществах и клубах; 12) кто умышленно поступал неискренне; а также приверженцы Лафайета и те, кто ходил в атаку на Марсовом поле».

2) кто с большой осторожностью и неопределенно говорит о несчастьях Республики, выражает соболезнование участи народа и всегда готов распускать дурные слухи с притворной горечью; 3) кто менял свое поведение и речи в зависимости от событий; кто, безмолвствуя о злодеяниях роялистов и федералистов, напыщенно ораторствуют против ничтожных ошибок патриотов и напускают на себя, чтобы казаться республиканцами, строгость, суровость, но тотчас уступают, если речь идет об умеренном или об аристократе; 4) кто жалеет откупщиков и жадных торговцев, против которых закон вынужден принимать меры; 5) кто, беспрестанно толкуя о Свободе, Республике и Отечестве, общаются с бывшими дворянами, священниками, контрреволюционерами, аристократами, фельянами и умеренными; 6) кто не принимал деятельного участия в революции и в оправдание себе ссылаются на уплату контрибуций и свои патриотические пожертвования;

«Подозрительными должны считаться: 1) те, кто в народных собраниях удерживает энергию народа хитроумными речами, буйными криками и угрозами;