Людовик VIII, прозванный Львом, в 1223 году побил английского короля во Франции, где тот старался утвердиться, потом воевал против графа Тулузы под предлогом его потворства еретикам, а на самом деле желая присвоить себе его владения. Это ему не удалось. Умер Людовик VIII в 1226 году, оставив своим преемником двенадцатилетнего сына под опекой матери, Бланки Кастильской.
Эта государыня прежде всего умиротворила неспокойных вассалов, и вообще управление ее отличалось необыкновенной твердостью и мудростью; в одном только заплатила она дань своему грубому, фанатическому веку: продолжала войну против несчастного графа Тулузского, который вынужден был в конце концов покориться, и возобновила преследования альбигойцев.
Юный Людовик IX, впоследствии причисленный католической церковью к лику святых, действительно был государем настолько совершенным, насколько этого можно ожидать от того века. Обладая большой личной храбростью и политическим мужеством, он оставался при этом истинным христианином. Дважды победил он англичан, поддерживавших в Сентонже взбунтовавшегося вассала. Папа, отлучив от церкви германского императора и вынужденный бежать из Рима, искал во Франции убежища; но у Людовика хватило твердости не пустить в свои владения неугомонного прелата, который укрылся в Лионе, городе, в то время (в 1245 году) подвластном епископу.
Не умолчим, однако, и о слабых сторонах этого великого государя. Опасно заболев, он дал обет снарядить крестовый поход. Ни королева, ни епископы не смогли отговорить его от этого намерения. Крестовый поход в то время не приносил ничего, кроме бедствий, а продолжительное отсутствие короля стало бы всенародным несчастьем. Людовик совершил в Египте подвиги невероятные, но бесполезные, а болезни и голод извели его армию. Взятый в плен со всем войском, он привел в изумление мусульман своей покорностью и твердостью духа и отдал за себя и своих воинов громадный выкуп.
Узнав о смерти матери в 1154 году, Людовик вернулся во Францию и целиком отдался управлению государством. Он делал всё, чтобы примирить своих вассалов, и часто уступал притязаниям соседних королей ради спокойствия своих граждан. Людовик IX отличался необыкновенно щепетильной совестью и склонностью к доброму согласию. Он заставил вельмож, бывших вассалами и французского, и английского королей, выбрать между ними, и они решили в его пользу. Английские бароны хотели низложить своего короля за нарушение Великой хартии и избрали Людовика третейским судьей: его приговор склонялся к сохранению дарованных хартией вольностей в соединении с королевской властью.
Папа римский в 1266 году наложил на короля Обеих Сицилий интердикт и предложил эту корону брату Людовика IX, Карлу, графу Анжуйскому, требуя себе за это ежегодную дань под страхом отлучения от церкви. Граф принял предложение и отправился в Италию с толпой добровольцев, возложивших на себя крест, потому что они шли на дело, на которое призывал их святой отец, и были убеждены, что совершают богоугодный подвиг, отнимая престол у государя, отлученного от церкви. Неаполь был завоеван в непродолжительное время, и похититель короны публично казнил законного короля, юного Конрадина Гогенштауфена.
Состояние Франции изрядно поправилось благодаря мудрой заботливости Людовика IX, который забирал в казну имущество епископов, когда они слишком притесняли народ, хотя сам постригся бы в монахи, если бы не мольбы жены. Людовик всё же не снимал с себя креста, не отказывался от надежды предпринять Второй крестовый поход и в конце концов исполнил свое намерение, несмотря на немолодые уже годы и вопреки советам друзей. С целью обратить в христианство тунисского царя он высадился на берегу Африки в 1270 году и умер в пути вместе с большинством своего войска от зноя и болезней.
Царствование Людовика IX богато важными и полезными политическими нововведениями. С тех пор как капитулярии Карла Великого перестали соблюдаться, законов не было никаких; каждым феодальным впадением управляли прихоть владельца или устное предание и обычаи. У каждого вельможи был свой суд, в котором дела разбирались с помощью оружия. Людовик IX составил свод установлений для подвластной непосредственно ему части Франции, отменил судебные поединки и сам определял разные степени наказаний, хотя, конечно, его судопроизводство всё еще было далеко от совершенства. Он требовал доказательств, улик, свидетельских показаний и достойных выступлений при разбирательстве дел и говаривал, что следовало бы написать везде, где решается вопросе о свободе и жизни людей: «Закон всегда более склонен оправдать, чем осудить». Людовик учредил суд равных {pair), или присяжных, во всех городах, образовавших общины, и обеспечил их независимость от феодального ига новыми гарантиями. Высшей судебной инстанцией он сделал королевскую власть, так что очень многие дела окончательно решались им самим. Это было равно полезно для короны и для народа. Один небогатый дворянин, заключенный в темницу графом Анжуйским, с которым у него шел процесс, апеллировал к королю: он был оправдан, а брат короля осужден. Такое правосудие было неслыханной новостью.
Феодальные семейные войны с обязательством для родственников принять ту или другую сторону под страхом лишения своей доли наследства также были воспрещены. Право чеканить монету, присвоенное многими вельможами, было ограничено. Установления послужили полезным примером: в провинциях наконец записали местные обычаи.
Юстинианов кодекс[4] начинал приобретать во Франции известность, но был запрещен духовенством. Так как духовные лица одни лишь были обучены грамоте, то должность адвокатов исправляли они; они же занимались и медициной. Словом, это были люди необходимые. Когда кто-нибудь умирал, не оставив духовного завещания и тем лишив церковь доли имущества, которая непременно отписывалась ей в каждом случае, то обыкновенно конфисковали всё наследство и разоряли семейство: установления положили конец этому гнусному злоупотреблению.
Людовик IX оказался в полном смысле слова создателем системы правосудия. Жаль только, что он установил слишком бесчеловечные наказания против некоторых проступков, например против тех, кто всуе произносил имя Бога или святых. В то же время он с большой твердостью сопротивлялся папскому деспотизму: в своем знаменитом указе, называемом Прагматической санкцией, он заявил, что королевство подвластно лишь одному Богу.
По смерти Людовика IX в 1270 году сын его продолжал войну против тунисцев и даровал им мир лишь с условием уплаты дани. Это была последняя из череды далеких и бесплодных экспедиций. Молодой король Филипп III, прозванный Смелым, вернулся во Францию, где присоединил к короне обширный удел своего дяди, графа Пуатье, умершего бездетным. Несколько не слишком блестящих войн заняли часть его царствования. Он было подчинился влиянию фаворита, цирюльника своего отца [Пьера де ла Броса], но когда этот низкий человек был уличен в злокозненном возбуждении несправедливых подозрений против королевы, велел его повесить.
Самое замечательное событие этого царствования произошло вне Франции в 1282 году. Сицилийцы, решившись сбросить тяжкое иго Карла Анжуйского, поднялись в Палермо в условленный день, в час вечерни, и перерезали всех французов, большей частью провансальцев и анжуйцев, составлявших дружину короля. То же самое устроили по всей Сицилии[5]. Карл был в это время в отсутствии. Король Арагонский пытался было овладеть островом, но папа отлучил его от церкви и призывал других государей в крестовый поход против него. Филипп пошел на него войной и умер в Перпиньяне, взяв Жиронду после продолжительной осады в 1285 году.
Сын его Филипп IV, прозванный Красивым, приобрел печальную известность. Эдуард I, английский король, присягнул ему за Гиень, признавая себя как владетеля этой области вассалом французской короны. Но когда король, вследствие столкновений, бывших между обоими народами, пригласил Эдуарда явиться перед его судом, тот отказался, и Филипп напал на Гиень и завладел ею (в 1295 году). Затем война перешла во владения графа Фландрского, вступившего в союз с Эдуардом. Французы победили англичан и завоевали Фландрию.
Вторым противником Филиппа был папа Бонифаций III, надменностью не уступавший ни одному из своих предшественников. Сильно нуждаясь в деньгах и не надеясь отобрать их у народа, и без того уже обремененного свыше всяких мер, Филипп попробовал наложить небольшой налог на духовенство. Папа тотчас же издал буллу, запрещавшую духовенству платить что бы то ни было светским властям без разрешения Святого престола. Филипп ответил таким же запрещением светскому сословию относительно духовенства. Папа в другой булле оскорбительно выразился о короле, однако вынужден был уступить, помирился с Филиппом, причислив Людовика IX к лику святых, и в виде вознаграждения получил право взимать небольшую пошлину.
Но скоро надменные выходки папы возобновились. Один французский епископ, его легат, позволил себе такие дерзости в разговоре с королем, что Филипп велел ему выйти. Взбешенный Бонифаций метал одну громоносную буллу за другой и приказал Филиппу, угрожая в противном случае интердиктом всему королевству, признать себя королем «милостью римского первосвященника». Филипп, нимало не смущенный, послал гордый ответ, искал поддержки в народе и созвал национальное собрание. Это одно из важнейших событий французской истории, так как такие народные собрания в то время давно вышли из употребления. По примеру английских королей, Филипп допустил в это собрание депутатов общин, тогда уже называвшихся средним сословием. Все три сословия отдельно постановили отстоять независимость короны. Духовенство сначала требовало некоторых уступок папе, но дворянство на это не согласилось.
Среднее сословие, вероятно, весьма изумилось оказываемой ему чести, но нужны были деньги, а платил всегда народ. Один французский историк совершенно верно заметил по этому поводу: «Сеймы составляют превосходное средство для наложения новых податей».
Папа, со своей стороны, созвал собор, который по его приказанию провозгласил всемогущество римской тиары. Французский король опять созвал собрание из вельмож и епископов, которое объявило папу обманщиком и еретиком. Тогда папа отлучил Филиппа от церкви и предложил французскую корону принцу Австрийского дома, но группа французских дворян похитила папу и увезла. Вскоре, впрочем, его опять освободили, однако всего через месяц он умер, всё еще снедаемый яростью.
В это время возмутились фламандцы и, под предводительством одного старого ткача, перебили нескольких французов. Граф д’Артуа пошел против них с армией; он очень уж легко отнесся к этим инсургентам и проиграл битву при Куртре (в 1302 году). Тогда король сам отправился усмирять фламандцев, но не имел успеха. Пришлось возвратить престол графу Фландрскому, оставив за собой только несколько городов. Вскоре после того преемник умершего папы снял с Филиппа отлучение.
Самое знаменитое событие этого царствования – судебный процесс, а затем казнь рыцарей-храмовни-ков военно-монашеского ордена, основанного во время крестовых походов. Филипп Красивый преследовал их с ожесточением, не объяснимым ничем, так как он даже не конфисковал их имущества. Папа выказывал против них не меньшее ожесточение. Внезапно, в 1307 году, их начали арестовывать по всей Франции и допрашивать, подвергая пыткам; побежденные истязаниями, они признавались во всем, чего от них хотели, потом, правда, брали свои признания назад. В 1312 году орден уничтожили, а имущество его отдали Странноприимному ордену (впоследствии превратившемуся в Мальтийский). Великого магистра и всех главных сановников ордена по приговору папской комиссии сожгли на костре. Все до последнего мгновения, среди пламени, клялись в своей невиновности. Чем объяснить такую бесчеловечность? Храмовников обвиняли в ужасных преступлениях, но достоверно о них известно только то, что они были богаты, надменны, пользовались многими преимуществами и вели распутную жизнь: чем же лучше были те, кто сожгли их?
Филипп Красивый совсем истощил народ налогами. Он ощутимо подорвал кредит, испортив металлические деньги сильной примесью к серебру и золоту; кроме того, он снова изгнал евреев и конфисковал их богатства. Общее неудовольствие приняло такие размеры, что король стал опасаться восстания и вскоре умер от горя и хандры. Франция обязана ему созывом Генеральных штатов (впервые в истории страны), присоединением Лиона и водворением парламента в Париже. Прежде это был странствующий суд из вельмож, назначаемых королем, который всюду следовал за двором. Так как члены парламента были людьми военными, не умевшими ни читать, ни писать, то к ним приставлялись законники, называемые по должности, исправляемой ими, советниками. Понемногу все дела стали поступать к этим советникам. Пэры, все крупные землевладельцы и высшие придворные чины – то же, что ленники при первой династии и крупные вассалы при чисто феодальной системе, – получили право заседать в парламенте. Это был первый по-настоящему королевский суд. Со времен Людовика IX в парламент поступали все апелляционные дела со всего королевства. Малоизвестно, что Юстиниановы пандекты нанесли по феодализму сильнейший удар.
О проекте
О подписке