Цитаты из книги «Освенцим. Нацисты и окончательное решение еврейского вопроса»

Разве не ясно, что во всем виноваты евреи? Нацисты указывали на то, что министром иностранных дел в новом послевоенном правительстве Веймарской республики стал еврей Вальтер Ратенау. А в 1919 году они вообще пришли к твердому убеждению, что между иудаизмом и ненавистным им коммунизмом вне всякого сомнения существует прямая связь: ведь весной того года в Мюнхене, по примеру Советской России, была создана, – правда, ненадолго – Баварская Советская Республика – и большинство лидеров этой возглавляемой коммунистами республики были евреями.

Нацисты принудили его работать в Собиборе, но позже он рискнул жизнью и бежал: «Меня спрашивали: “Что ты узнал?” – но думаю, наверняка я узнал лишь одно: на самом деле, никто себя не знает. Ты обращаешься к приветливому прохожему, спрашиваешь его, где находится нужная тебе улица, – и он проходит вместе с тобой полквартала, чтобы ты не заблудился. Он такой вежливый, такой предупредительный. Но тот же самый человек в других обстоятельствах может оказаться гнуснейшим садистом. Никто себя не знает. В тех [других] ситуациях все мы могли быть хорошими, а могли – и плохими. Иногда, встречаясь с особенно вежливым или предупредительным человеком, я спрашиваю себя: “А как бы он повел себя в Собиборе?”» Чему эти люди, которые выжили в лагерях смерти, научили меня (и, если быть честным, так же как и преступники), так это тому, что человеческое поведение очень тонкая штука, совершенно непредсказуемая и зачастую зависит от ситуации. Впрочем, разумеется, каждый отдельный человек стоит перед выбором, он волен поступить так или иначе; однако, к сожалению, для очень многих людей выбор определяется именно сложившейся ситуацией. Даже те необычные индивиды – как, например, сам Адольф Гитлер, – которые кажутся нам властителями собственной судьбы, в значительной степени были созданы именно реакцией на предыдущие ситуации. Тот Адольф Гитлер, который известен нам из истории, во многом сформировался благодаря взаимодействию между довоенным Гитлером, никчемным бродягой, и событиями Первой мировой войны – глобальным конфликтом, над которым он был не властен. Я знаком не с одним серьезным ученым, исследующим данный вопрос, и считающим, что Гитлер никогда бы не достиг такого выдающегося уровня, если бы с ним не произошла определенная трансформация во время той войны, и если бы он не испытывал сильное чувство горечи из-за поражения Германии. Поэтому мы можем пойти дальше, чем просто сказать: «Не будь Первой мировой войны, Гитлер не стал бы канцлером Германии», и вместо этого сказать: «Не будь Первой мировой войны, не было бы человека, ставшего тем Гитлером, которого мы знаем из истории». И хотя, разумеется, Гитлер сам решал, как ему себя вести (и при этом тысячи раз совершал свой личный выбор, из-за чего и заслуживает того бесчестья, которое на него, в результате, обрушилось), само его существование стало возможным лишь благодаря конкретной исторической ситуации.

вывод: коррупция в Освенциме цвела пышным цветом. «Поведение эсэсовского состава было недопустимым для солдат, просто выходило за всякие рамки, – позже свидетельствовал Морген. – Они производили впечатление деморализованных и грубых тунеядцев. Ревизия их шкафчиков принесла целое состояние из золота, жемчуга, колец и денег в разной валюте. У одного или двоих нашлись даже гениталии недавно зарезанных быков, которые предполагалось использовать для повышения сексуальной потенции. Я еще никогда не видел ничего подобного» И е

«Конечно, я врач, и я хочу сохранять жизнь, – говорил один нацистский эскулап по имени Фриц Кляйн. – Из уважения к человеческой жизни я удалю гангренозный аппендицит из больного тела. Евреи – гангренозный аппендицит на теле человечества» 10

тью обсудить с вами один нелегкий вопрос, – сказал Гиммлер. – На этот раз мы будем говорить об этом друг с другом открыто, но никогда не признаемся в этом публично… Я имею в виду выдворение евреев, их истребление. Едва ли не каждый из нас пережил, и понимает, что такое сто лежащих рядом трупов, или пятьсот, или тысяча. Выдержать это и, за исключением отдельных случаев проявления человеческой слабости, остаться при этом порядочным, – в этом наша закалка. Это славная страница нашей истории, которая никогда не была написана, и никогда не будет написана…. Богатства, имевшиеся у них, мы забрали и… Я отдал строгий приказ, а обергруппенфюрер (генерал-лейтенант) Поль его исполнил: естественно, все их имущество и богатства без остатка были переданы Рейху, государству. Себе мы не взяли ничего. У нас есть моральное право, у нас есть обязанность перед нашим народом уничтожить тот народ, который хотел уничтожить нас. Мы выполнили эту тяжелую задачу из любви к своему народу. И наше мужество, наша душа, наш характер нисколько от этого не пострадали».

ать на складе, у него состоялся разговор с одним украинским заключенным, Евгением (Генеком) Бендерой, работавшим механиком рядом, в эсэсовском гараже. «Он [Бендера] выходил на работу с нами и возвращался с нами, и однажды признался мне: ему сообщили, что он в списке на уничтожение – такие отборы проходили очень часто. Он спросил: «Казик, что мне делать? Я в списке смертников!» Я ответил: “Ничего не могу сделать”». Но он упорно продолжал: «Казик, а почему бы нам не убежать отсюда?» Я был поражен: как отсюда убежишь? Он говорит: «На машине. Я могу достать машину в любое время». И я начал обдумывать, как это осуществить. Сказал Генеку, что нам потребуется для побега форма – эсэсовская форма».

Я начал превращаться в “мусульманина” – так эсэсовцы называли заключенных, потерявших связь с реальностью. Я чувствовал себя беспомощным»

. В рапорте британской разведки от августа 1945 года сообщается: «Когда немцы предложили ввести в действие свои антисемитские меры, со стороны официальных лиц Гернси не последовало никакого протеста, они поспешили оказать немцам всяческую помощь. Когда же им предложили предпринять шаги против масонов, которых было много на острове, бейлиф, напротив, протестовал и делал все возможное, чтобы их защитить» Мы не можем знать наверняка, что случилось бы, если бы власти Гернси серьезно воспротивились депортации Августы Шпитц, Марианны Грюнфельд и Терезы Штайнер. Возможно, это не имело бы практического значения – хотя это, по крайней мере, осталось бы до наших дней достойным гордости эпизодом в истории Гернси – но есть вероятность, что одно лишь сказанное вовремя слово могло спасти жизни трех женщин, которые искали убежища в Соединенном Королевстве. Этого факта самого по себе достаточно, чтобы описанный случай стал несмываемым пятном на прошлом острова.

Дания. Благодаря объединенным усилиям населения Дании 95 % евреев в этой стране таинственным образом исчезли прямо из-под носа немцев. Сама история о том, как датчане спасали своих евреев, не только воодушевляет и вызывает интерес. Здесь все не так просто, как кажется на первый взгляд

о это отвечает их собственным интересам; теперь же, когда ситуация изменилась, они постарались отмежеваться от всей политики Германии в целом. По большей части, такая кардинальная смена поведения диктовалась не столько проснувшимися моральными принципами, сколько, скорее, циничным прагматизмом.