Цитаты из книг автора «Лоуренс Рис»

Еврей стал идеальным политическим раздражителем».

Эта форма «естественного отбора» в лагерях и гетто объясняет обеспокоенность Рейнхарда Гейдриха, высказанную им на Ванзейской конференции. Нацисты слишком верили в идею Дарвина о выживании достойнейших, чтобы позволить выжить евреям, сумевшим пройти через все ужасы принудительного труда. Нацистская расовая теория учила, что теперь они изолировали ту самую группу людей, которой им следует бояться больше всего. Эта фанатичное упорство, готовность стоять на смерть за свои извращенные убеждения, принципиально отличает нацистское «окончательное решение еврейского вопроса» от других видов геноцида. К примеру, от сталинской убийственной политики по отношению к национальным меньшинствам в Советском Союзе. Сталин мог подвергать гонениям целые нации, но советская система все же не стремилась уничтожить их полностью. Однако для осуществления цели нацистов нужно было тем или иным способом убрать с немецкой территории каждого отдельно взятого еврея. Когда после войны Отто Прессбургер вернулся в Биркенау, чтобы посетить места захоронений, он вспомнил тысячи людей, депортированных вместе с ним из Словакии в Освенцим, которые уже никогда не смогут никуда поехать. «Это ужасно. Я помню, как стоял [здесь] рядом с отцом. Большинство людей, работавших тут, были из моего города. Я всех их знал. Каждый день их становилось все меньше и меньше. Должно быть, они все еще покоятся где-то здесь. За три года из всех нас в живых осталось только четверо».

Нацисты слишком верили в идею Дарвина о выживании достойнейших, чтобы позволить выжить евреям, сумевшим пройти через все ужасы принудительного труда.

Он вместе с Антоном Дрекслером работал над «партийной программой» и представил результат совместного труда в виде списка из «двадцати пяти пунктов» на собрании 24 февраля 1920 года. Немногим позже партию переименовывают в Национал-социалистическую немецкую рабочую партию (НСДАП) — и именно с этого момента оппоненты начинают сокращенно называть их нацистами.

Геббельс полагал: гораздо предпочтительнее усиливать уже существующие предубеждения и предрассудки аудитории, чем пытаться изменить чью-то точку зрения. В тех случаях, когда возникала необходимость внести определенные коррективы во взгляды немецкого народа, он применял подход «движения со скоростью конвоя – ни в коем случае не быстрее, чем самое медленное судно в караване»6, и постоянно повторял, каждый раз немного по-разному, ту идею, которую хотел вложить в головы публики. Поступая так, он редко пытался сообщить что-то зрителям; он демонстрировал образы и рассказывал занимательные истории из жизни обычных немцев, подталкивая слушателей к необходимому выводу, давая им, однако, возможность считать, что к такому выводу они пришли совершенно самостоятельно.

«Беда современного мира в том, что те, кто никогда не проходил настоящие испытания, позволяют себе судить тех, кто их прошел». Несомненно, такую точку зрения поддержал бы и Тойви Блатт.

олицетворением этого ужаса стал внешне симпатичный 32-летний ветеран боевых действий, награжденный Железным крестом, направленный в Освенцим в марте 1943 года – доктор Йозеф Менгеле. Этот человек стал синонимом Освенцима. Причина тому – в сочетании характера и обстоятельств. Характера – потому что Менгеле наслаждался властью и возможностями для проведения бесчеловечных исследований, полученными в Освенциме. И обстоятельств – потому что он прибыл в лагерь как раз тогда, когда в Биркенау было завершено строительство крематориев, и Освенцим готовился вступить в самый нещадный период своего существования. Шизофреническую природу характера Менгеле, отчетливо проявившуюся в Освенциме, отмечали многие бывшие заключенные. Стоя перед ними в безукоризненно отглаженной эсэсовской форме, Менгеле мог обаятельно улыбаться, а мог и проявлять невыразимую жестокость.

Подвальные помещения, первоначально задуманные как морги, были приспособлены для выполнения двух отдельных функций. Одна подземная комната стала местом для раздевания, а вторая, справа от первой, – газовой камерой. «Циклон Б» должен был засыпаться в газовую камеру из банок через люки в крыше. Первый этаж занял огромный крематорий с пятью большими печами, каждая с тремя заслонками. Тела из газовой камеры в подвале перемещались в крематорий посредством небольшого подъемника.

не в последнюю очередь потому, что свидетели Иеговы, в отличие от нацистов, считали, что к людям нужно относиться с добротой и состраданием.

водка…Мы пили много водки. Каждый день не напивались, но порой такое случалось. Мы валились на койки пьяными, и если кому-нибудь было лень выключить свет, он стрелял в лампочку. И никто не возражал».