Цитаты из книг автора «Лоуренс Рис»

Гитлер покончил с собой примерно в 15:30 30 апреля 1945 года

Дети, прибывшие в Освенцим в этих колясках, вместе с мамами, папами, братьями, сестрами, тетями и дядями – всеми, кто погиб там, – и есть те, которых мы должны помнить вечно, и данная книга посвящается их памяти.

Стоит попытаться понять, почему столь многие бывшие нацисты, с которыми я встретился за последние 15 лет, судя по всему, находят для себя внутреннее оправдание («я думал, что поступаю правильно»), а не внешнее («мне приказали поступить так»).

«Становишься безразличным. Сегодня ты идешь на смерть, завтра – я. Человек ко всему привыкает».

Идея борьбы стара как сама жизнь

В тот свой первый день в Биркенау Отто Прессбургер стал свидетелем еще одного ужасного события, которое еще нагляднее продемонстрировало, в какую безнадежную ситуацию он попал: «Нас повели на строительство дороги под конвоем капо и эсэсовцев. Среди нас был один еврей из моего города, высокий и крепкий парень из богатой семьи. Капо увидел его золотые зубы и потребовал отдать их ему. Парень ответил, что не сделает этого, но капо настаивал. Тот еще раз отказал. Капо разъярился и заорал, что мы обязаны выполнять все его приказы. Он схватил лопату и начал бить несчастного по голове. Бил, пока тот не упал. Капо перевернул жертву, поставил лопату на горло и наступил на нее. Сломав непокорному шею, той же лопатой выбил ему зубы. Другой еврей, стоявший неподалеку, спросил капо, как он может такое творить. Тот подошел к нему и прошипел, что сейчас он ему покажет, как. И убил его таким же образом. После этого он приказал нам никогда не задавать вопросов и не вмешиваться в чужие дела. Тем вечером нам пришлось нести назад в бараки двенадцать трупов. Он убил этих людей просто забавы ради. Все это произошло в первый же день работы».

Но наверняка мы этого никогда не узнаем: ставя вопрос таким образом, мы снова оказываемся на бесконечной спирали «а что, если», уводящей нас в мир предположений.

Ты обращаешься к приветливому прохожему, спрашиваешь его, где находится нужная тебе улица, – и он проходит вместе с тобой полквартала, чтобы ты не заблудился. Он такой вежливый, такой предупредительный. Но тот же самый человек в других обстоятельствах может оказаться гнуснейшим садистом. Никто себя не знает.

Герр фон Овен на минутку задумался, формулируя ответ, а я для себя решил, что в его ответе будет содержаться ссылка на ужасные преступления режима – преступления, которые он совершенно открыто признал, – и о том вреде, который нацизм нанес человечеству. «Что ж, – наконец, произнес он, – если бы я мог одним словом подвести итог своих впечатлений от Третьего рейха, то этим словом было бы слово – рай».

Я знаком не с одним серьезным ученым, исследующим данный вопрос, и считающим, что Гитлер никогда бы не достиг такого выдающегося уровня, если бы с ним не произошла определенная трансформация во время той войны, и если бы он не испытывал сильное чувство горечи из-за поражения Германии.