Глава 3

Скомкав очередной лист бумаги, Уэйд швырнул его о стену, намереваясь попасть в корзину для мусора, около которой уже лежало несколько белых комочков. Его буквально трясло от ярости: как, черт возьми, она могла вспомнить имя любовника и напрочь позабыть о муже? Раздражение нарастало, и все попытки сконцентрироваться на работе оказались бесплодны. Конечно, Викторию нельзя было назвать женой в традиционном понимании этого слова, а учитывая историю их знакомства, совершенно не следовало удивляться избирательности ее памяти. Но после аварии она, казалось, изменилась, выглядела дружелюбной и милой, а потом нанесла удар, когда он менее всего был ожидаем. А ее голубые, словно незабудки, глаза излучали такое тепло и невинность – точно глаза ребенка. Виктория словно безмолвно взывала о помощи – а оказалось, она вспоминает любовника. Что ж, это очень на нее похоже. Уэйд выхватил новый лист бумаги. Если бывшие кавалеры – лучшее лекарство от амнезии, то у его супруги определенно назревает проблема: никто не способен вспомнить имена их всех. Да и приглашать их сюда он не намерен. Стиснув зубы, Уэйд вновь швырнул бумагу в корзину и опять промахнулся. Откинувшись в кресле, он вздохнул. Идиотская ситуация! Когда все только начиналось, затея с фиктивным браком казалась Уэйду блестящей: отец Виктории потерял свое состояние, играя на бирже, но дочь успела ощутить вкус светской жизни и, даже будучи бедной, словно церковная мышь, умело создавала образ состоятельной и утонченной особы, а Уэйду этот фарс был на руку. Ему нужна была дама, умеющая подать себя в обществе и прикинуться женой миллиардера. В этом отношении Виктория была неподражаема. Она порой могла даже сыграть счастливую супругу. Вот только хранить свои секреты в тайне она не умела.

Уэйд уже давно утратил надежду найти себе спутницу жизни, достойную любви и доверия. Дважды он влюблялся, и оба раза избранницы казались ему искренними, но потом оказывалось, что их чувства – притворство ради того, чтобы подзаработать денег. Разочарованный в людях и растерянный, он решил больше не рисковать своим сердцем. После аварии Виктория, казалось, полностью изменилась – и обстоятельство это не могло оставить Уэйда в стороне. Из незнакомки, что лишь по документам имела право называться его женой, она превратилась в женщину, к которой сложно было оставаться равнодушной: Уэйду хотелось быть рядом и защищать ее. Порой он ловил себя на мысли о том, что хочет сидеть с женой всю ночь, обнимать ее… Подумать только, всего три недели назад он не выносил ее присутствия! Теперь же дивился – как прежде он никогда не замечал ее изящества, тонкой талии, округлой груди, соблазнительной походки? А ее губы… Неужели они всегда были такими пухлыми и манящими? Никогда прежде Уэйда не привлекала та, что считалась его супругой. Сейчас же при одной мысли о ночи с Викторией ему хотелось забыть все, что было, и ласкать ее до тех пор, пока она не выбросит из головы всех любовников и не произнесет его имя. Ничего подобного с ним не происходило за все пять лет их знакомства – может быть, это ему требуется помощь врачей?

Нужно собраться. Подобные мысли неприемлемы, смешны, абсолютно невозможны, учитывая сложившиеся обстоятельства. Виктория только что вернулась из больницы. И все же Уэйд не мог забыть ее взгляд – в тот момент, когда она открыла глаза, в них впервые промелькнуло что-то, похожее на настоящее чувство, и это заставило его встрепенуться. Потом, во время поездки в лимузине, жена обнаружила чувство юмора – а кто бы мог предположить его наличие, глядя на яркую маску и образ светской красавицы, что она создала себе? Непонятно, что заставляет его испытывать желание быть рядом с нею, но факт налицо. Что ж, может не стоит сопротивляться очевидному: он находит собственную супругу привлекательной – весьма. Но поддаваться этому безумию он не станет – как и не позволит втянуть себя в ее игры. Пусть всякий раз, оказываясь рядом и вдыхая аромат ее духов, он теряет голову, пусть взгляд его неизменно приковывают ее пухлые губки и нежные черты лица, он не выдаст себя и будет держать свое помешательство в секрете до тех пор, пока Виктория не поправится, а потом выпроводит ее за дверь. Все произошедшее станет нелепым воспоминанием. Он не станет просить ее уйти раньше – даже ради собственного благополучия. Но он и не позволит себе вступать в отношения с ней. Его имя уже не раз стало достоянием желтой прессы – заголовки были просто умопомрачительные: «Знает ли ее муж о других мужчинах?», «Кто побывал в постели Виктории в последнее время?». Супруга призналась в наличии лишь одного любовника и старалась сделать все, чтобы интрижка осталась в тени. Предполагала, что газеты, должно быть, используют старые фотографии. Что ж, в это было сложно поверить, но, возможно, справедливости ради стоило разок принять эту версию.

Она сохранила свою квартиру в Северном Далласе – Уэйд точно не знал, где, но при усилии найти несложно. Если возвращение в нее поможет восстановить память, они туда съездят. В конце концов, к мужу Виктория наезжала только для того, чтобы создать видимость счастливого брака, и никогда не делила постель с Уэйдом, а он и не настаивал. Никогда его не тянуло к этой женщине – пока не произошла авария. Скорее бы к ней вернулась память – тогда можно будет покончить с разводом.

Отодвинув от себя документы, Уэйд схватил телефон, набрал номер своего адвоката и откинулся на спинку черного кожаного кресла.

– Уэйд, – произнес юрист с ноткой удивления в голосе. – В чем дело?

– Думаю, у нас проблема, – ответил Уэйд.

Проговорив почти час, он повесил трубку, не услышав ничего нового: ни в одном суде не примут документ, подписанный женщиной с амнезией. У него нет выбора, кроме как ждать. Что ж, по крайней мере, Виктория пока не будет выходить в свет, так что можно сильно не опасаться.

Включив компьютер, он решил все же заняться делом. Когда память к жене вернется, нужные документы должны быть готовы.

Виктория крутилась на постели, взбивала подушку, но сон не возвращался. Часы на тумбочке показывали два часа сорок минут – прошло менее получаса с того момента, как она смотрела на них. Понимая, что не заснет, она села на кровати. Возможно, причиной бессонницы является незнакомая обстановка. Откинув одеяло, Виктория встала и подошла к огромному французскому окну с видом на террасу. Открыла створку и вышла, вдохнув теплый ночной воздух. Где-то журчала вода, ручьем бегущая по камням, между ветвями мелькали огни. Слегка перегнувшись через перила, Виктория увидела огромный водопад – поток струился между камней, уходил в чащу и пропадал из вида. Конечно, какой замок без водопада? Только крепостного рва не хватает. В легком ночном ветерке плыл аромат роз и лаванды. Нужно посмотреть на сад днем – вот только посидеть там негде. Стоит поставить скамейку, чтобы хозяева и гости могли насладиться красотой природы.

Раздался стук в дверь. Виктория, вмиг позабыв о пейзаже, направилась обратно в комнату. Дверь открылась, и на пороге показался Уэйд. Он был одет в спортивный костюм, и по влажным пятнам на майке становилось понятно, что он, скорее всего, тренировался. Губы его были сжаты в полоску, а в глазах читалась усталость. Позади него вырисовывались очертания двух секьюрити. Увидев жену, Уэйд заметно расслабился.

– Ты выходила?

– Да, я проснулась и не могла заснуть, вот и вышла на террасу. – Виктория нахмурилась. – А что, нельзя?

– Нет, все в порядке, – отозвался Уэйд, потирая шею. – Все двери и окна имеют систему сигнализации, которая включается на ночь. В будущем звони охране и ставь их в известность о своих намерениях, чтобы они не думали, что в дом кто-то ворвался. На домашней линии набери цифру шесть.

– О… хорошо. – Виктория перевела взгляд на мужчин. – Простите. Я не знала об этом или, если знала, забыла.

Те кивнули, улыбаясь.

– Не беда, мэм.

Переведя взгляд обратно на Уэйда, Виктория вновь поймала его удивленный взгляд.

– Кажется, тебе лучше, – отметил он, отпустив охрану.

– Да, – отозвалась она, и от нее не ускользнула его перемена настроения. – Хотелось бы, чтобы сознание поспевало за телом.

– Уверен, всему свое время.

– Любовалась твоим садом. – Виктория указала на окна. – Он прекрасен. Звук воды так успокаивает. Но я не заметила скамейки или чего-нибудь, на чем можно посидеть.

– Скамейки? Туда никто не заходит.

– Может, оттого, что там негде присесть?

Уэйд с сомнением протянул:

– Может, и так.

Виктория пожала плечами.

– Зачем нужен водопад и цветы, если на них нельзя полюбоваться?

И вновь изумленный взгляд мужа ее поразил – Уэйд так смотрел на нее, точно увидел привидение.

– Да, я тебя понял, – произнес он, но брови его были нахмурены.

Как же ей хотелось увидеть его улыбку – пока что удалось уловить лишь тень ее. И еще бы провести пальцами по его губам и поцеловать их. Он наверняка прекрасно целуется. Виктория не знала, откуда взялась эта уверенность – быть может, что-то сохранилось в памяти, а может, просто подсказывает интуиция, но она не сомневалась. Волна жара внезапно объяла ее, заставив сердце забиться быстрее.

– Мне жаль за сигнал тревоги. В следующий раз я позвоню охране, – произнесла она, надеясь, что Уэйд оставит ее одну.

– Чепуха, – ответил Уэйд, не двигаясь с места: казалось, он не понял ее намека. Но вот, слегка сдвинувшись с места, он повернулся к двери. – Доброй ночи.

– О! – прошептала Виктория, оставшись одна в пустой комнате. Может, она и не помнит подробности встречи с собственным мужем, но все-таки здорово, что они встретились. Правда, Уэйд не похож на влюбленного в нее мужчину. Его смущает ее состояние? Но ведь когда они заново узнают друг друга, что-то изменится?

Утренний свет струился в комнату сквозь щели в жалюзи, закрывавших огромные, от пола до потолка, окна. Виктория медленно потянулась, зевнула и села на кровати. Нужно одеться, подумала она. Хорошо бы в джинсы и удобную футболку – все эти халаты и сорочки так надоели. Подойдя к гардеробу, она принялась рассматривать вещи. Несколько пар эксклюзивных джинсов и широкий выбор блузок. К сожалению, вся обувь на высоком каблуке. Виктория решила, что в собственном доме надевать подобную не стоит. Лучше остаться босой. Завязав длинные волосы в хвост, она вышла в коридор и остановилась, размышляя, куда пойти. Ответ пришел тут же: в сад. Нужно попробовать отыскать его. Спустившись по огромной витой лестнице, Виктория очутилась в холле, повернула и направилась к заднему входу. Открыв дверь, она вышла на залитое солнцем крыльцо. Перед ней раскинулся огромный бассейн, рядом с ним стояла ванна с горячей водой. Сооружение было окружено стеной из больших камней, банановых деревьев и других экзотических растений. Казалось, она в тропическом саду. Слева шумел высокий водопад, у его подножия росли тропические папоротники. Следуя непонятному инстинкту, Виктория повернула за угол дома и очутилась в цветущем саду. Сейчас он выглядел даже лучше, чем вчера. В ручье плескались красивые золотистые, красные и белые рыбки. Опустившись на колени, Виктория принялась их рассматривать. Внезапно в мозгу всплыло название – карп кои. Было так приятно сидеть, вдыхая аромат цветов, слушая шум воды. Никогда еще она не чувствовала такого умиротворения. Растянувшись на зеленой траве в лучах утреннего солнца, Виктория закрыла глаза.

Тем временем в доме поднялась суматоха. Никто не видел, чтобы Виктория покидала дом, никто не знал, где она и что делает. Отправив прислугу на поиски по комнатам, Уэйд вышел в сад, повинуясь зову непонятного внутреннего голоса. Обогнув угол дома, он тут же наткнулся на свою пропажу. Виктория лежала на траве, прикрывая рукой глаза, и казалась абсолютно спокойной. Никогда прежде ему не доводилось видеть ее такой. Жена была не из тех людей, что любят природу. По-видимому, это еще одна перемена. Заметив ее босые ноги, Уэйд подумал, что, возможно, стоит позвонить доктору Мэдоузу. Не желая испугать девушку, он подошел к ней медленно и позвал по имени.

– Привет, – отозвалась она, не двигаясь. – Тут так здорово.

– Здесь есть стулья.

– Но они стоят вокруг бассейна. Я же вчера говорила про скамейку, помнишь?

– Да, ты права, скамейки нет.

Виктория села.

– Думаю, вон там, под тем деревом, было бы лучшее место для нее. – Поднимаясь, она поморщилась и приложила руку к левому боку. Но все же встала и подошла к дереву, о котором говорила. – Вот здесь. Отсюда виден водопад и цветы. А папоротники и банановые деревья укрывают тебя от посторонних взглядов. Здесь тихо и красиво. Что скажешь?

Уэйд не знал, что ответить. Поведение жены было совершенно нехарактерно для нее.

– Да, согласен, выглядит неплохо, – наконец произнес он, глядя на Викторию, вновь опустившуюся на траву.

– Иди сюда, – позвала она, хлопая рукой рядом с собой.

Уэйд нехотя подошел и принялся озираться, подыскивая безопасное место, чтобы присесть.

– В траве нет ничего страшного.

Опустившись рядом, Уэйд ощутил запах цветов и земли. Когда он в последний раз сидел на траве? В памяти воскресли образы из детства. Он с братьями рос на ранчо – и до сих пор помнил холмы, скатывающиеся к горизонту, буйство осенних красок, верховые прогулки и поездки с ночевкой, костры. Это было давно, но навсегда останется с ним. Мать настояла на том, что детям нужно чувствовать связь с природой. Отец с неохотой согласился, и его сыновья подрастали на ранчо, обучаясь всем необходимым навыкам управления огромным поместьем, начиная с азов ухода за скотом. С тех пор Уэйд всегда представлял свою семью именно на ранчо – мечтал, что его жена будет так же обожать эту землю, как и он, а их дети целыми днями напролет будут кататься на лошадях. Но, став постарше, он утратил наивность и мечтательность, решив найти жену, подходящую ему по условиям контракта. Создать видимость счастливого брака.

– Виктория, ты хоть что-нибудь помнишь о своем прошлом? Детство, юность?

– Иногда что-то всплывает. Образы людей и предметов. Помнишь, я узнала линию горизонта Далласа? Не знаю, как, но я просто поняла, что это он. – Она помолчала. – Мне кажется, раньше я что-то создавала руками. – Она посмотрела на ладони. – Сейчас они кажутся какими-то… пустыми.

Уэйд промолчал, не найдясь что ответить: он никогда не слышал ни о чем подобном прежде.

– А еще я уверена, что раньше любила природу.

– Тут я могу тебя заверить: ты ошибаешься.

– Разве? – Виктория нахмурилась. – А мне казалось, что я чувствую себя здесь… естественно. – Она бросила взгляд на Уэйда. – Не могу объяснить. Но мне здесь хорошо.

– Повернись ко мне и дай взглянуть на лицо, – попросил Уэйд.

Осматривая ее, он увидел, что синяки почти сошли, и порез на губе был едва заметен.

– Ты лучше выглядишь, – констатировал он, с радостью отмечая, что Виктория улыбнулась. – Как себя чувствуешь?

– Хорошо, – отозвалась она, глядя ему в глаза.

У Уэйда возникло желание наклониться и прикоснуться к губам своей собеседницы. Что это с ним? Никогда раньше подобные желания его не посещали.

Виктория провела пальцами по его щеке.

– Ты так красив, – прошептала она, опуская глаза.

Уэйд ощутил, как по его телу пробежал трепет. Разум отказывался признавать это, но он хотел ее. Взяв ее лицо в ладони, он наклонился, на миг их губы чуть не коснулись друг друга. С изумлением Уэйд понял, что готов поцеловать Викторию, хотя внутренний голос предостерегал его от этого поступка. Он почувствовал ее легкое дыхание, увидел, как она закрывает глаза… и, позабыв об осторожности, прикоснулся губами к ее губам. Спустя миг отстранился, отчаянно стараясь обрести над собой контроль. Что за безумие! Разумеется, отношения с этой женщиной станут самой большой глупостью, что он когда-либо совершал. Она непременно воспользуется ситуацией. И все же Уэйд не мог ни чего с собой поделать – он больше всего на свете хотел прямо сейчас заняться с ней любовью на этой лужайке, что так ее привлекла.

Однако гнев на себя самого возобладал над остальными чувствами, и он поднялся. Виктория в замешательстве смотрела на мужа.

– Ты позвонила матери? – спросил Уэйд, отгоняя наваждение.

Девушка нахмурилась.

– Да, – тихо ответила она и вздохнула. – Это было странно. Я не знала, как с ней разговаривать.

Что ж, может, это и к лучшему, подумал Уэйд, но тут же одернул себя: стоит Виктории вспомнить все, и мать снова станет ее лучшим союзником.

– Уэйд, почему ты…

– Это было ошибкой, – оборвал ее он. – Мне не следовало тебя целовать.

– Я и хочу узнать, почему ты остановился. – Виктория снова легла на траву. – Не уходи.

Уэйд с трудом удержался от желания присесть обратно. Он весь был точно натянутая струна. Черт возьми, неужели ему нужна Виктория?

– У меня встреча.

– Жаль. Наверное, тебе время от времени нужно отдыхать. Порой стоит помечтать в саду.

– Мечты не оставляют времени для дела.

Виктория подняла глаза. Лицо ее озарила улыбка – впервые Уэйд видел жену такой спокойной и расслабленной. Впервые она по-настоящему улыбнулась ему, без ехидства и насмешки.

– Жаль, правда.

Наваждение какое-то, подумал Уэйд, никогда в прежней жизни Виктория не могла бы сидеть под деревом, да еще и улыбаться. Пожалуй, стоит все же поговорить с доктором Мэдоузом.

– Я, пожалуй, вернусь в дом. Встреча через полчаса.

Виктория устроилась поудобнее.

– Здесь? Дома?

– Да.

– И что же на повестке дня?

Уэйд в изумлении поднял глаза. Виктория никогда не интересовалась его делами, да он и не стал бы давать ей в руки дополнительное оружие.

Единственное, что волновало его супругу в прошлом, – регулярные платежи, а откуда берутся деньги, она не задумывалась. Странно, что сейчас она спрашивает.

– Нам дали добро на открытие курорта на Карибских островах. На встрече будут архитектор и дизайнер, будем обдумывать внешний вид коттеджей.

– Звучит интересно.

Уэйд почесал щеку.

– Я никогда не думал об этом таким образом.

– А может, стоит попробовать? – Виктория пожала плечами. – Спасибо, что нашел меня.

За пять лет их знакомства Уэйд ни разу не слышал слов благодарности от супруги и был уверен, что она никогда и никому не говорила «спасибо». Она относилась к людям как к прислуге, а в ее понимании благодарность в подобную модель отношений не вписывалась. Эта новая Виктория не переставала его удивлять.

Пожелав супруге хорошего дня, он направился к дому. Интересно, какие еще его ожидают сюрпризы и как долго светлая сторона характера жены будет преобладать.