Цитаты из книги «День, когда я научился жить»

Но если произойдет невероятное и твою искренность не поставят под сомнение, то, как правило, человек, которому ты адресовал похвалу, постарается всеми способами как-то ее умалить, и за этим приступом скромности будет явственно проглядывать смущение от такого непривычного подарка.

Если бы каждый из нас осознал, какую огромную ценность он представляет собой как личность, мы оказались бы совсем в другом мире. Но мы живем в обществе, где люди редко слышат о себе что-нибудь хорошее. Хорошее говорить стесняются, а потому ведут себя очень сдержанно: каждый держит при себе свое положительное мнение, как зерно, которое скорее высохнет у него в кармане, чем взойдет, брошенное на благодатную почву, отданное на волю ветра, земли и дождя. Может, поэтому люди не привыкли получать от других такие послания, и трудно сделать кому-нибудь искренний комплимент без того, чтобы тебя не поняли превратно

Подумай, какое количество разной информации постоянно сваливается на тебя, какое количество сигналов ты получаешь. – Погоди, сейчас угадаю: ты предлагаешь отказаться от телевидения, Интернета, социальных сетей, от видеоигр и потоков мейлов и эсэмэсок… – Я ни от чего не отказываюсь – все это очень полезно, если быть начеку и не дать заманить себя в ловушку. А знаешь, почему люди оказываются в зависимости от всего этого? – Нет. – Да потому, что все это возбуждает в нас эмоции, а человек чувствует себя живым только тогда, когда переживает эмоцию. И ему хочется еще и еще. Поэтому он и торчит непрерывно в социальных сетях. Как только сообщение его затрагивает, возникает эмоция. Нас будоражит какое-нибудь известие? Снова эмоция. На какую-нибудь страну обрушился ураган? Эмоция. Повторяю еще раз: в этом нет ничего дурного, но, по мере того как нас затягивают переживания, пришедшие извне, мы теряем связь с самими собой.

– Мы ничего не можем из себя удалить или прогнать. Мы можем только добавить. – Добавить? – Ну да, добавить в свой мир что-то такое, что будет сильнее наших желаний, сможет их пересилить, насытить нас и до такой степени осветить нашу жизнь, что мы о них просто позабудем. Именно позабудем. Они испарятся, исчезнут сами собой. – И что же это такое, что их пересилит? – Думаю, то, что позволит нам понять, кто мы на самом деле и для чего созданы. То, что принесет нам удовлетворение и ту радость, что прячется в самой глубине нашего существа. Джонатан несколько мгновений молча на нее смотрел. – И… как мне это найти? Марджи наклонилась к нему и шепнула доверительно: – Поищи внутри себя.

А поскольку самым значительным и неустранимым ограничением является смерть, наша жизнь по-настоящему начинается с того дня, как мы осознаем, что однажды умрем, и в полной мере примем эту неизбежность.

Он испытывал огромное удовлетворение оттого, что чувствовал себя порядочным и полезным людям. Быть стоящим человеком – большая гордость. Невозможно повернуть назад после того, как потерял годы, чтобы понять, казалось бы, очевидную вещь: ощущение счастья и спокойствия приходит изнутри. Внутренний комфорт – вот ключ к проблеме. Надо понять, кто ты есть, и быть самим собой постоянно, отказываясь быть другим.

– Хорошо. А теперь возьми и отодвинь его изображение, ну, скажем так, метра на четыре или на пять. – А зачем? – Меняя ракурс и расстояние, ты меняешь и свое представление о предмете. Отодвинь изображение на четыре-пять метров. Остин вызвал в памяти образ теннисиста в движении и мысленно его отодвинул. Потом утвердительно кивнул. – Очень хорошо, – сказал Уоррен. – А теперь медленно уменьшай изображение. Уменьши его вполовину. – Есть. – А теперь убирай цвета, сделай изображение затемненным, блеклым и почти черным на белом фоне. Производя эти манипуляции, Остин улыбался. – Отлично, – сказал Уоррен. – В какой мере это изменило горькие воспоминания? – Я от них словно отодвинулся.

– Не ищи дьявола в других, лучше ищи божественное начало в себе.

Поверь мне, борьба бессмысленна, и, как две с половиной тысячи лет назад говорил Лао-Цзы, «лучше зажечь свою маленькую свечу, чем проклинать тьму». – Зажечь свою маленькую свечу, – с сомнением повторил Джонатан, задумчиво глядя в окно.

нельзя прожить настоящее дважды. Утраченные мгновения утрачены навсегда.