Море было спокойным, флотилия не распалась, обошлось почти без потерь.
Они высадились на белый песчаный берег, вдоль которого тянулись томные пальмы. В воздухе разносились крики попугаев. По песку бегали розовые свиньи, и это показалось им добрым знаком. Край был прекрасным, климат приветливым. Усталость как рукой сняло. В нетронутые снегом горы взобрались с песнями. Спокойные реки легко преодолевались вброд, а рыбы ловилось столько, что в руках не унести. Из глубин богатых дичью лесов порой выходили влекомые любопытством местные жители. Они были обнажены и прекрасны, а главное – как будто не таили враждебных намерений. От одного торговца из Попаяна, утверждавшего, будто он понимает здешний язык, Атауальпа узнал о старой царице, которая правит архипелагом из трех больших островов – Кубы, Гаити и Ямайки – и бесконечной россыпи малых, как, например, Тортуга, остров-черепаха. Они направились на север, сами не зная почему: то ли им просто нравилось осваивать красоты этой земли, то ли по привычке, ведь в Империи Четырех Четвертей их место всегда было на севере. Вечером они жарили свиней и лакомились плотью ящериц. Пришло ли в голову Атауальпе, что здесь можно будет забыть войну? Не исключено. Но только был ли он приспособлен к мирной жизни? Стечение обстоятельств, возобладавших над его судьбой, затрудняет ответ. Скажем так: мир не заглядывал к нему в колыбель.
Между тем страх постепенно оставлял сердца и в то же время в свите вновь воцарился церемониальный порядок: метельщики в клетчатых хитонах расчищали путь, за ними следовали танцовщики и певцы, затем всадники в золотых доспехах, вослед которым появлялся сам император на троне в окружении стражей янакуна [20], за ними полководцы на конях, придворные сановники, причем самые знатные, также перемещались в паланкинах, сестра-супруга правителя Койя Асарпай, двоюродная сестра и будущая супруга – совсем юная Куси Римай и не менее юная сестра, маленькая Киспе Сиса [21], вторые жены, наложницы, жрицы культа Солнца, слуги, пешие воины, и, наконец, тянулся плавный поток уцелевших китонцев. Кискис и его бойцы замыкали это вереницей бредущее поголовье.
Только пришлось кортежу остановиться. Авангард шествия дружно отступил в сторону, пропуская паланкин с Верховным инкой. Перед ними появились сорок всадников – без одежд, с перьями на головах, тела и лица у них были раскрашены, а в руках – оружие. На плече у командира лежала странного вида палка, обитая железом. Он явно не собирался пропускать чужеземный отряд вглубь своих территорий – пришлось начать диалог. Звали его Атуэй [22], он служил царице Анакаоне. Не зная порядков, обращался он напрямую к Верховному инке, глядя ему в глаза, не преклонив колено и даже не спустившись с лошади. Отвечать ему Атауальпа велел Чалкучиме. Все равно чужой язык никто не понимал. Но условились повстречаться с царицей – в месте под названием Баракоа. Вероятно, Атауальпа не решился сразу разделаться с незнакомцами, преградившими ему путь. И не менее вероятно, что Атуэй почувствовал его нерешительность, ибо направил палку вверх и, точно молнией, под громовые раскаты поразил красноголового урубу [23], посеяв панику среди китонцев. В памяти всплыли древние легенды. «Тор!» – раздались голоса. Даже великан Руминьяви вжал голову в плечи, словно на них грозило обрушиться небо. Один Атауальпа сохранил полную невозмутимость. Сын божественного Солнца не боялся молний. Однако счел благоразумным отпустить Атуэя целым и невредимым.
В других обстоятельствах он казнил бы всех дрогнувших до последнего, но поверженный император не имел права разбрасываться людьми и тем более не намерен был лишаться лучшего полководца.
Они вышли к морю и поняли, что остров – это узкая полоса, которую можно пройти пешком поперек за несколько дней. Попали они в эти земли не как завоеватели, а как беглецы, и это не могло не сыграть свою роль в судьбе Кубы и всего мира. Перед собственным появлением Атауальпа послал вперед гонцов и нагрузил их дарами. Среди подношений были золотая посуда, хитоны, попугаи. В ответ царица приняла его как давнего союзника – под звуки тамбуринов, устроив игры и танцы, осыпав дождем цветов. Кортеж встречали слуги с пальмовыми ветвями и букетами. Деревня сияла чистотой. На побеленных хижинах висели гирлянды из листьев. Полководцы Атауальпы обратили внимание на вытянутые строения с поросшими травой крышами и пустую кузню, из которой еще тянулся струйкой белый дым. На берегу среди свободно пасущегося скота высились остовы двух гигантских лодок. Все было готово к пиру. Царица пригласила Верховного инку занять место рядом с ней. Атауальпа не всегда был надменным, как его брат: он счел, что правильно будет отнестись к ней как к равной, и стал вкушать блюда, которые ему подавали. Была в этой женщине, в ее увядающей красоте, благородная изысканность, которая ему нравилась.
Празднества продолжались до глубокой ночи и возобновились на следующий день. Китонцы были в восхищении. И все же в разгар игр и песнопений Анакаона соизволила сделать намек: Атуэй, ее племянник, правивший этой частью острова, устроил представление и разыграл сцену битвы. Обнаженные всадники преследовали людей в белых хитонах, которые защищались длинными палками, обитыми железом. Палки были задраны вверх, и вновь гостей ужаснул невероятный грохот, но в результате всадники одержали победу и – важная деталь – забрали огненное оружие. Наблюдая, как его полководцы изо всех сил стараются скрыть нервозность, Атауальпа сделал вывод, что намек они поняли. Выходит, сюда по морю явились чужеземцы почти сорок жатв тому назад, прибыли они на тех самых судах, выброшенных на берег, и были побеждены. Дочь царицы Игуэнамота с большой охотой рассказала ему эту историю. Тогда инка поклялся, что вовсе не собирается разжигать войну и пришел как изгнанник в поисках приюта. Китонцы смиренно просят убежища у таино – так называл себя народ Анакаоны. Кстати, у них тоже был культ Тора, этого младшего божества неизвестного происхождения.
Кто знает, сколько еще Верховный инка мог бы пользоваться гостеприимством. Праздность будто и не тяготила его, обходительность царицы была приятна. На самом деле ее рассказы о чужеземцах, явившихся с востока, казались невероятными. Он узнал, что огненным палкам, чтобы из них вырывался гром, требуется какой-то порох, а на острове его нет или не хватает, так что расход строго ограничен – только по особым случаям, к каковым, несомненно, относится появление чужеземцев. Узнал он также, что предыдущие гости были одержимы двумя вещами: своим божеством и золотом. Они любили ставить кресты. И все до последнего были теперь мертвы.
Китонцам пребывание в Баракоа принесло одни удовольствия. Они без труда растворились среди хозяев, некоторые даже скинули одежды и стали ходить нагими, а таино ради забавы примеряли их хитоны. Память о минувших испытаниях постепенно стиралась, а настоящее протекало, словно песок сквозь пальцы.
Но грядущее, до поры до времени сокрытое тенью, неумолимо их настигло.
Разведчики Анакаоны донесли, что на соседний остров, Ямайку, высадились новые чужеземцы, неотличимые от китонцев, разве что больше числом. Пришлось Атауальпе сообщить царице, что его разыскивает брат и намерения у него отнюдь не мирные. Вокруг Анакаоны собрался совет, там были ее дочь и племянник, позвали Атауальпу – вместе с полководцами и сестрой-супругой Койей Асарпай.
Чего хочет Уаскар? Что означает его упорство? Выходит, он боится возвращения брата, раз отправился так далеко от Куско и так надолго? Таино эти вопросы не волновали: они опасались, как бы им не аукнулась эта братоубийственная война. Разгневанный Атуэй так сказал Верховному инке: «Уходи хоть в горы, хоть к морю, чтобы тебя здесь не было!» Снова бежать – но куда? Китонцы уже и не знали. Атауальпа видел, как его полководцы растерянно переглядываются. Игуэнамота указала им на море: «Ответ перед вами». На восток – но как? Где эти земли? Далеко ли? Им показали карты, найденные на судах. Атауальпа и его подданные непонимающе разглядывали изображения мира без Куско. Они никак не могли разобрать мелкие символы, начертанные на листах. В детстве Игуэнамота научилась говорить на языке незваных гостей, но систему их письма не освоила. Знали бы они, насколько неверны эти карты, ни за что бы не решились шагнуть в никуда.
Но как пересечь море? И вновь подсказала Игуэнамота: большие лодки, брошенные у берега, прошли в одну сторону, значит, могут пройти и в другую. Только древесина прогнила, для плавания они непригодны, и к тому же китонцы, которых предстоит взять с собой, на двух судах не уместятся, даже на таких огромных. Зато в свите Атауальпы лучшие плотники империи. И вот был дан приказ отремонтировать лодки и построить третью, еще больше. Чалкучима призвал своих инженеров, они сделали чертежи гигантской конструкции по образцам, которые видели перед собой, и по рассказам Анакаоны с дочерью. Те описывали огромное судно, когда-то разбившееся о скалы и до последней доски унесенное волнами.
Разведчики Анакаоны следили между тем за Уаскаром. Армия Куско пока оставалась на Ямайке, китонцам повезло: никто не знал, где их искать. Жителям архипелага приказали всеми способами сбивать незваных гостей со следа. Рано или поздно Уаскар выследит брата, но пусть сначала поблуждает по окрестным землям: каждый день, который уйдет на прочесывание очередного острова, будет в пользу мастеров Атауальпы. Если понадобится, преследователей направят на Гаити, откуда родом Анакаона, чтобы выиграть еще время.
Люди Атауальпы тесали бревна и резали доски. Женщины шили разноцветные паруса. Таино выплавляли тысячи гвоздей и окунали их в масло, защищая от ржавчины. Остовы наполнялись жизнью, преображались, подобно змее, сбрасывающей старую шкуру. Их медленное возрождение давало надежду на благополучный исход для обоих народов: при недолгой любви есть шанс расстаться друзьями. Конечно, когда китонцы отчалят, вздохнуть с облегчением сразу не получится: нет гарантии, что суда дойдут туда, откуда пришли, а Уаскар в досаде, что добыча снова ускользнула, не отомстит таино. Но расторопность лесорубов, плотников, швей и кузнецов делала худшее менее вероятным.
С другой стороны, хочешь не хочешь, а на круги своя ничто не вернется. Ось мира неустойчива, не так ли? Койя Асарпай, сестра-супруга, пускаться в странствие не хотела, ее беспокойство многие разделяли, хоть и с усердием принялись за дело. «Брат мой, это же безумие», – говорила она. Страх перед неизвестным боролся в ней со страхом перед очевидным. Она ужасалась при мысли, что где-то поблизости бродит армия Уаскара, но с не меньшей дрожью вглядывалась в горизонт. Как представить себе, что там, за морями? Атауальпа умел находить нужные слова: «Сестра, мы увидим, откуда приходит бог Солнце». Он понимал, что народу нужен вождь, и не стал обременять себя протоколом, на этот раз обратившись ко всем так: «Время Империи Четырех Четвертей прошло. Мы отправимся туда, где нас ждет новый мир, он не беднее нашего, и земель там немерено. С вашей помощью император ваш станет Виракочей [24] нового времени и, служа Атауальпе, вы обеспечите почет многим поколениям своих семьей и айлью [25]. Если пойдем ко дну – так тому и быть. На дне морском обретем свой Пачакамак. Ну а если доберемся… Вот будет странствие! Так вперед, в путь, к Пятой Четверти!» И китонцы, которым эти слова придали уверенности и отваги, дружно подхватили: «В путь, к Пятой Четверти!»
О проекте
О подписке