5. Примирение

Олиф был крайне раздосадован. Вмешательство отца нарушило все планы. Теперь надо успеть рассказать все Лаки до прихода родителей. И лучше, начать разговор уже в машине, ведь у них есть почти час на дорогу.

Но оказалось, что поездка не займет много времени. Девушка объявила, что ужин состоится в кругу его семьи и пообещала домчать до их дома за пятнадцать минут на своей машине.

– Мы ведь договорились поужинать в ресторане, в приятной обстановке.

Олиф не возражал прокатиться на крутой тачке, но известие о семейном ужине его явно расстроило.

– Для меня важней не обстановка, а вкусная еда, – мягко возразила Лаки. – Все говорят, что твоя мама великолепно готовит, поэтому, я с удовольствием приняла ее предложение заменить пиццу мясным пирогом. Все-таки ирландская кухня мне ближе итальянской.

– Ну, если ты так считаешь, – неуверенно протянул парень.

А девушка с грустью подумала, какое же это счастье – обычный семейный ужин. Встретив Антэна, она впервые поняла, что значит быть дочерью. Жаль только, что почувствовать отцовскую любовь довелось совсем уже взрослой. Вина вновь кольнула в сердце. Конечно, несправедливо вычеркивать отца из своей жизни. Но так будет лучше и для него, и для нее, и… для Алана. Интересно, какая бы у них получилась семья, согласись тогда она стать его женой?

Лаки недовольно нахмурилась, отгоняя ненужные мысли. Ну, сколько еще раз нужно повторить себе – забудь его навсегда? Сто? Тысячу?

Олиф взглянул на девушку, отрешенно смотревшую на уносившуюся из-под колес дорогу, и виновато спросил:

– Ты сердишься, что я вчера пялился на тебя? Но я не хотел обидеть, просто ты такая красивая, что нельзя не любоваться, ну, как…

Он не мог найти подходящих слов, а Лаки удивленно посмотрела на него и улыбнулась:

– Да не парься, я все понимаю и абсолютно не сержусь. Просто слегка задумалась. Так, о чем ты хотел поговорить? О Трише?

Олиф облегченно вздохнул и начал увлеченно рассказывать, как удачно завершилось его домашнее задание. Конечно, без интимных подробностей. Но его преподавательница и так поняла, что он доволен тем, чем занимался, и тем, что получил в ответ.

– Мне ни с кем не было так хорошо, как с Тришей. Я уверен, что ей тоже все понравилось. Наверное, это и есть любовь.

– Это сексуальная совместимость, Ол, – деликатно уточнила Лаки. – Из нее потом и расцветает супружеская любовь. Если не забывать ее подпитывать романтикой и заботой, то она будет жить долгие годы. Хороший пример – твои родители. Они так срослись корнями, что уже не мыслят жизни друг без друга.

– Если бы не ты, они бы разошлись, – тихо сказал Олиф.

– Нет, не разошлись бы, – решительно возразила девушка. – Возможно, расстались бы на время, но затем все равно помирились бы, потому что много лет назад, раз и навсегда сказали: «Это моя женщина» и «Это мой единственный мужчина». Понимаешь, сказали именно себе, а не просто произнесли традиционную клятву в присутствии главы клана. И если ты раз и навсегда поймешь, что только одна женщина существует в твоей жизни, то будешь любоваться самой сексапильной красоткой, как прекрасным созданием природы, абсолютно безразличным тебе.

Они быстро доехали до утопавшего в зелени уютного дома. Дверь открыл хозяин, пребывавший, как и его сын, в некой растерянности от резкой смены планов на вечер.

Килпатрик предупредил жену о том, что они будут ужинать в ресторане. И, придя домой, чтобы переодеться, несказанно удивился, застав ее не за туалетным столиком, а на кухне. Вместо того, чтобы наносить последние штрихи макияжа, Алисия ставила пирог в духовку. На плите, источая дразнящий аромат, томилось мясное рагу, а жареный лосось, лежавший на огромном блюде, мог бы украсить и королевский стол.

Аластар судорожно сглотнул слюну. Он обожал блюда жены, но то, что она затеяла готовку за полчаса до похода в ресторан, было странным и непонятным. Не желая ссориться, ведь они только помирились, он осторожно спросил:

– Солнышко, а ты успеешь допечь пирог? Олиф и Лаки ожидают нас к семи часам. Ты ведь не забыла, что мы сегодня ужинаем с ними в ресторане? Ну, ничего страшного. Я предупрежу сына, что мы немного опоздаем.

– Ничего я не забыла. Мы не идем в ресторан.

– А что мне сказать Лаки? – растерялся Аластар. – Сначала я так настаивал на встрече и обещал, что приду вместе с тобой, а теперь, извините, мы передумали, – окончательно расстроился он. – Но я же хотел перед ней извиниться.

– Мы не пойдем в ресторан потому, что Лаки сама придем к нам на ужин, – улыбнулась Алисия. – Я предложила такой вариант, и девочка согласилась. Так что ты сможешь извиниться у нас дома.

– Но когда ты успела поговорить с ней и переубедить?

Аластар не мог поверить в то, что Алисии смогла запросто договориться с Лаки, а потом ему в голову пришла неприятная мысль:

– Теперь она подумает, что мы захотели сэкономить на ресторане.

Алисия укоризненно глянула на мужа, и тот поспешил оправдаться:

– Ты великолепно готовишь, но согласись, что ужин дома – это как-то обыденно. Лаки ведь наследница господина Галларда, и ее статусу больше соответствует дорогой ресторан.

– Ты забыл, что она еще и герцогиня. Если следовать протоколу, достойным ее положения будет только ужин в королевском дворце, – сухо ответила женщина, заправляя салат соусом, а затем, разделяя каждое слово, четко произнесла: – Я пригласила к нам не герцогиню Лаутензак и не наследницу главы клана, а дочь нашего друга Антэна. Для меня это самый главный ее статус, надеюсь, и для тебя тоже.

– Конечно, дорогая, прости, что наговорил каких-то глупостей, – виновато пробормотал Аластар, обнимая жену за плечи. – Но, где ты с ней встретилась?

– Вчера Лаки пообещала, что если что-то узнает о Кассандре, то обязательно мне расскажет. А сегодня позвонила и сообщила, что у нашей девочки все в порядке.

Она встряхнула с ресниц невольно набежавшие слезы, а Аластар, понимая, чем вызваны переживания жены, нежно поцеловал ее в губы и попросил:

– Не расстраивайся. У Касси все будет хорошо, и у нас тобой тоже.

Алисия улыбнулась мужу сквозь слезы и прижалась к его плечу.

– Потом Лаки пообещала, что мы еще поговорим о Касси, когда увидимся в ресторане. А я ответила, что ужин в ресторане, это замечательно, но для меня большей радостью было бы принять дочь Антэна в своем доме. И, знаешь, что я услышала? – уже полностью успокоившись, оживленно спросила она, и тут же ответила:

– Что дочь Антэна Бойера с удовольствием променяет изысканный ужин в любом ресторане на чашечку чаю, выпитую в доме его друзей. Ты слышишь, Аластар? Друзей! Лаки не сердится на нас за Антэна, – ликующе произнесла Алисия. – Я сразу зацепилась за ее слова и пригласила приехать к нам на семейный ужин. Девочка согласилась, только попросила не обременять себя готовкой. Вполне достаточно будет и чая с печеньем. Я заверила, что все будет по-простому. Как видишь, так оно и есть, – с мнимой скромностью сказала женщина, окидывая довольным взглядом уставленный блюдами кухонный стол.

– Ах, ты плутовка. Конечно, это самый скудный ужин в нашем доме, – смеясь, шутливо подтвердил Аластар. – Обычно, то, что мы едим, не помещается и на трех столах.

И протянул руку, чтобы схватить кусочек картофельного хлеба, но раздался дверной звонок, и через минуту он уже встречал сына и Лаки.

Неловкость при встрече была развеяна приветливым возгласом Алисии, поспешившей за мужем поприветствовать гостью. Она обняла девушку и поцеловала в щеку, а та с милой улыбкой извинилась:

– Простите, что мы приехали слишком рано. Думали, в это время будут пробки, а дорога оказалась на редкость пустынной.

– Вот и хорошо, что раньше приехали. Мясной пирог почти готов, и я боялась, что он остынет, – успокоила ее хозяйка и, подхватив под руку, увлекла за собой на кухню. – Пойдем, поможешь мне уложить его на блюдо.

– Мама, давай я тебе помогу, – укоризненно произнес Олиф. Он и так был недоволен, что они ужинают дома, а мать еще предлагает гостье сервировать стол.

– Займитесь с отцом посудой и не отвлекайте нас от важного дела, – твердым голосом пресекла его мать, давая понять, что сегодня вечером она главная в их доме.

Аластар кивнул сыну в сторону буфета, намекая не мешать женскому разговору.

– Пусть девочки посекретничают, – снисходительно сказал он, расставляя тарелки на столе.

– Наверное, мама расспрашивает Лаки о Касси, – догадался Олиф. – Кстати, она сегодня звонила. Сказала, что у нее все хорошо, только сильно переживает, что ты сердишься на них с Грэди. Но ты ведь уже не возражаешь против их брака, папа? – осторожно поинтересовался он.

– Да я не сержусь, просто не думаю, что Кассандра будет счастлива с ним.

– Но почему? Они очень любят друг друга, поверь, я это точно знаю.

– Верю, только часто даже самая сильная любовь бессильна перед обстоятельствами, которые невозможно ни забыть, ни простить, – грустно ответил отец сыну.

Тот не успел уточнить смысл его фразы, как в столовую вернулись женщины с оживленными от разговора лицами. Лаки держала блюдо с мясным пирогом, а Алисия вкатила сервировочный столик, уставленный тарелками.

– Аластар, помогай, – шутливо распорядилась она, и муж охотно бросился разгружать столик.

Волнение и стыд переполняли его душу. Еще вчера он ненавидел дрянную девчонку, а сегодня готов целовать ей руки. Со стороны такое поведение выглядит фальшивым и двуличным, и Аластар был благодарен жене за то, что прием гостьи она полностью взяла на себя.

Лаки же приняла его резкое изменение отношения к ней как должное. Она давно привыкла, что люди полностью меняли свое мнение, стоило ей в чём-то им помочь. В одно мгновение неприязнь рассыпалась в прах, сменяясь признательностью, симпатией и даже откровенным обожанием. Девушку часто считали высокомерной, потому, что она никогда не заискивала и не старалась понравиться. Ей было безразлично, что о ней думают остальные. Она знала себе цену, и ни одно слово, выпущенное вслед, не могло задеть ее или заставить думать о себе иначе. И сейчас в очередной раз было забавно наблюдать, как человек, вчера выкрикнувший ей в лицо «ненавижу!», сегодня не знал, куда ее усадить, как самую почетную гостью в своем доме. Но она не стала смущать его ни словом, ни взглядом, и вела себя легко и свободно, словно ужинать в кругу этой семьи было для нее привычным делом.

Аластар налил в высокие бокалы знаменитое вино Бойеров «Вересковый мед». Лаки принесла его с собой, и вместе с бутылкой коллекционного виски вручила хозяину дома, как небольшой вклад к ужину.

– Но я сам намеревался угостить вас, – напомнил Килпатрик-старший. – И хотел, чтобы вы лично выбрали виски из моей коллекции.

– Честно говоря, я пью виски только в трудные и неприятные моменты моей жизни, поэтому сегодня предпочту вино.

– Пожалуй, я тоже, остановлюсь на вине. Хочу попробовать ваш «Вересковый мед». Господин Бирн всегда высоко отзывается о нем.

– Тогда давайте выпьем за «медовый» месяц Кассандры и Грэди, – предложила девушка. – За их семейное счастье.

Услышав тост, Алисия растроганно улыбнулась, а ее муж, напротив, несколько напрягся, что не ускользнуло от внимательного взгляда гостьи.

– Они обязательно будут счастливы. Грэди обожает Кассандру, не сомневайтесь в этом, Аластар.

– Да я не сомневаюсь. Вот только сможет ли Касси забыть, как низко поступил его отец, и не будет ли подсознательно бояться, что рано или поздно Грэди станет таким же жестоким. А, возможно, так оно и будет. Мы все похожи на своих отцов, и часто наша жизнь складывается так же, как у них.

– Но ведь считается, что это дочь повторяет судьбу матери, а не сын жизнь отца, – с улыбкой заметила Лаки.

– Наша дочь уже пошла по моим стопам, выйдя замуж по большой любви в семнадцать лет. Думаю, и в дальнейшем все сложится так, как у меня. Касси рано родит ребенка, бросит учебу и полностью посвятит себя семье, – с явным сожалением вздохнула Алисия. Но, увидев сочувствие на лицах мужа и сына, поспешила заверить их:

– Нет-нет, я ни о чем не жалею. Создать семью и воспитывать детей было моей мечтой, да и училась я средненько. А Касси у нас умная девочка, и вполне могла бы окончить Школу Друидов.

– Она ее и окончит, – уверенно заявила Лаки. – Накануне свадьбы я поговорила с ребятами, и они меня заверили, что до конца учебы не будут обзаводиться детьми. Честно говоря, я и сама заинтересована в этом. Хочу предложить Кассандре преподавать в Школе Оватов.

– Но как она сможет преподавать, если даже еще не поступила в Школу Друидов? – удивился Алисия.

– Сейчас я объясню, что имела в виду. Но сначала скажу, что полностью согласная с вами, Аластар. Сыновья действительно похожи на своих отцов, и Олиф яркое тому подтверждение. Иногда мне кажется, что он ваша копия.

– И эта копия намного умней и красивей оригинала, – с легкой иронией уточнил Килпатрик-отец.

– Да, именно так, – честно ответила девушка. – Но ведь дети и должны быть лучше родителей, иначе род просто угаснет. Грэди не исключение, он тоже очень похож на своего отца, и со временем в нем полностью проявятся фамильные черты.

– О чем я и говорю, – уныло произнес Аластар.

– Все не так плохо, как вы думаете. Нэнси рассказала правду своим мужчинам.

– Грэди – сын Конрата О’Малли, ее троюродного брата? – первой догадалась Алисия. – Надо же, внешне они совсем не похожи. Ну, может только разлетом бровей и формой носа.

– В роду О’Малли орлиный нос передается мужчинам по наследству. Оба деда Грэди очень похожи между собой, ведь они двоюродные братья. Только отец Конрата передал внуку еще и цвет глаз, что стало главным аргументом для господина Ардала.

– Нэнси очень любила Конрата. Мы с ней дружили, и она делилась со мной своими переживаниями. Я была потрясена, когда узнала, что она вышла замуж за Фицджеральда, – печально произнесла женщина. – После того случая… – она судорожно вздохнула от неприятного воспоминания, но все же продолжила, – когда он напал на меня, я не понимала, как можно было променять прекрасного парня на такого подонка, и перестала дружить с Нэнси. А теперь все ясно. Конрат был на задании, от него долго не было никаких вестей…

– Ну и что? – перебил ее муж. – Разве это причина связываться с Фицджеральдом?

– Нэнси хотела защитить своего ребенка, – тихо сказала Лаки. – Испугалась, что он будет незаконнорожденным, если Конрат не вернется.

– С нами училась такая девочка. Над ней все издевались, а потом мы случайно узнали, что ее еще и насиловали с двенадцати лет, – со слезами на глазах прошептала Алисия. – Нам было почти семнадцать, когда выплыл наружу весь этот ужас. И помню, как Нэнси сказала: «Я никогда не допущу, чтобы мой ребенок был незаконнорожденным. Это все равно, что убить его собственными руками».

– И ради сына почти убила себя сама, – грустно произнесла девушка. – Я познакомилась с Нэнси два года назад. Уна Дафф попросила помочь ее подруге, которую сильно избил муж. Когда я ее увидела, то честно признаюсь, решила сама избить этого подонка до полусмерти. Но она упросила меня этого не делать.

– Почему? – удивился Олиф. – Неужели после такого пожалела его?

– Пожалела? – саркастически переспросила Лаки. – Да Нэнси панически боялась его и ненавидела. В тот день, – она с сочувствием посмотрела на Алисию, – ей не повезло так, как вам. От злости, что Антэн помешал ему, Фицджеральд изнасиловал первую попавшуюся на пути девушку. Как потом выяснилось, тоже беременную.

– Какой кошмар, – с ужасом прошептала женщина.

– Она сама сказала ему об этом, пытаясь образумить. Но он очнулся лишь тогда, когда понял, что надругался над дочерью генерала. И сразу заюлил, начал уговаривать, а затем предложил жениться на ней, чтобы прикрыть ее позор. Фицджеральд всегда умел нащупать слабые места каждого, с кем сталкивала его жизнь, и сразу догадался, что отца ребенка нет рядом с Нэнси. Он понял, что быть зятем генерала весьма неплохо для его карьеры и через три месяца уломал совсем отчаявшуюся Нэнси выйти за него замуж. Потом она каждый день жалела о своем решении, но в то же время испытывала признательность к Фицджеральду за то, что он избавил ее сына от клейма незаконнорожденного, ведь Конрат О’Малли вернулся домой спустя пять месяцев после его рождения.

– А почему она не разошлась с Фицджеральдом и не объяснила все О’Малли? Думаю, он признал бы Грэди своим сыном, – недоуменно пожал плечами Олиф.

– Даже, если бы Конрат сразу захотел признать Грэди, ему надо было еще доказать Совету, что он его отец. И внешнее сходство тут не помогло бы. Не забывай, что и Конрат, и отец Нэнси оба из рода О’Малли, поэтому вполне можно заявить, что ребенок похож на деда. Хитрый Фицджеральд так бы и сделал. А пока бы выяснялось, чей он сын, Грэди считался бы незаконнорожденным. И как хорошо, что ты даже не представляешь, насколько тяжелой была бы его жизнь в нашем Дармунде.

Невыразимая тоска прозвучала в голосе Лаки, но, заметив тревогу в глазах Алисии, она быстро перевела тему: