Пен подозревал, что, будь он законником, смог бы увидеть в этих словах скрытый смысл. Еще не суд, а… расследование? Так это называется?

– Мы выслушали показания Просвещенного Тигни и Благословенного Бройлина из Идау, – продолжил судья, – а также показания и признание посвященного Кли.

– Кли наконец перестал лгать? – спросил Пен у Тигни.

– В основном. – Тигни хмыкнул. – Мы так думаем.

Угодник тихо фыркнул в своем углу, но глаз не поднял.

– Остались некоторые вопросы, вызывающие замешательство, – продолжил судья. Пен в этом не сомневался. – Чтобы их разрешить, мы просим вас принести клятву говорить правду перед лицом богов и рассказать, что вы пережили, для наших записей.

Пен сглотнул, но, следуя подсказкам святого Ордена Отца, справился с клятвой. В любом случае, он ни о чем не хотел лгать. Возможно, до сих пор сказывалась усталость.

Отвечая на вопросы судьи, Пен вновь рассказал о события прошлого дня, намного более детально, чем в своем первом незамысловатом отчете Тигни. Перья отчаянно скрипели. Время от времени какой-нибудь член совета задавал коварные или неудобные вопросы, и Пен постепенно начал понимать, каким наивным идиотом был. Воспоминания о пережитом ужасе и ярости уступили место стыду.

По крайней мере, в последнем он был не одинок. Судья спросил Тигни:

– Почему вы поселили лорда Пенрика в комнате посвященного Кли? У вас не было других вариантов?

Тигни откашлялся.

– Нет, но Кли был, как я думал, моим доверенным помощником. И оба они примерно одного возраста. Я думал, Кли за ним присмотрит, может, вызовет на откровенность и найдет в его рассказе ложь. И сообщит мне.

Пен наморщил лоб.

– Вы велели ему шпионить за мной?

– Это казалось благоразумным. Ваша история была… необычной. И, как вы сами обнаружили, некоторые люди совершают сомнительные поступки в надежде обрести силу чародея.

Пен подумал, что «сомнительный поступок» – слишком мягкая фраза для убийства, но святой Ордена Отца поднял глаза от своих записей и спросил:

– Если бы посвященный Кли не оказался так близок к соблазну, возможно, он бы не придумал этот план? Как вы полагаете?

Тигни съежился. И после долгой паузы пробормотал:

– Я не знаю. Возможно.

Женщина в шелке и льне сжала губы, и ее перо замерло.

– Согласно вашим наблюдениям прошлой ночью, лорд Пенрик, что-нибудь указывало на то, кто именно из братьев первым придумал этот план?

– Я… не уверен, – ответил Пен. – До пожара в замке они действовали сообща и казались очень, э-э, преданными друг другу. Лорд Русиллин проявил большую готовность прекратить погоню, но он думал, что я утону в озере. Должен сказать в его, э-э, – не защиту, – я тоже так думал. – Пен моргнул. – Сегодня были новости из замка Мартенден? Я имею в виду, помимо того, что рассказал Кли. Я не смог понять, вернулся ли он потому, что брат выгнал его, или потому, что хотел подготовить почву для Русиллина.

Если последнее, он очевидно потерпел неудачу. Полную и окончательную, как надеялся Пен.

– Это еще один вопрос, который требует прояснения, – пробормотала женщина, вновь заскрипев пером. – А может, и нет. – Легкая загадочная улыбка тронула уголки ее губ. – Посвященный Кли утверждает, что идея исходила от его брата, который перебрал вина за ужином.

– Но это и неудивительно, – заметила одна из старших святых. Судя по нахмуренным бровям, женщина не видела в этом пользы.

– Лорда Русиллина арестуют, как и его брата?

– Мы рассматриваем целесообразность такого поступка, – ответила женщина.

В отличие от Кли, лорд Русиллин, укрывшийся в… том, что осталось от его крепости, имел собственных вооруженных людей, что наверняка осложнит работу городского констебля. Судя по всему, святую это тревожило намного меньше, чем Пена.

У комитета кончились вопросы, а у Пена – ответы, и его, высосанного досуха, отпустили.

Тигни проводил его в коридор.

– Из-за всего этого у меня появилось множество неотложных дел, – сказал он, взмахнув рукой, немного неопределенно, пусть и уместно. – Я буду очень благодарен, если вы немного задержитесь в своей комнате, лорд Пенрик. Или хотя бы в этом доме.

– Что со мной будет?

– Это одно из дел, которыми я должен заняться. – Тигни вздохнул, и Пен подумал, удалось ли ему утром поспать. Вероятно, нет. – Очевидно, вы сохраните демона. Возможно, вам даже было предназначено получить своего демона. – Эта мысль явно вызывала у него тревогу, и не без причины. – Благословенный Бройлин не хочет или не может сказать.

Осмелев, Пен спросил:

– Если я остаюсь, можно мне получить обратно книгу Ручии? И допуск в библиотеку?

Тигни начал издавать привычные отрицательные звуки. Пен добавил:

– Потому что, если мне нечего будет читать и нельзя будет покидать дом, придется коротать время, экспериментируя с новыми силами.

Тигни сморщился, будто человек, откусивший кусок незрелой айвы, но вскоре ухмыляющийся Пен вернулся в свою комнату, крепко сжимая книгу.

Следующим утром он читал в библиотеке, когда Тигни самолично явился за ним.

– Лорд Пенрик. Пожалуйста, оденьтесь, – Тигни оглядел его, – как можно лучше и приготовьтесь сопровождать меня на холм. Требуется наше присутствие.

– На холме? – недоуменно переспросил Пенрик. Какой-то местный жаргон?

– Во дворце, – уточнил Тигни, подтвердив догадку Пена и весьма встревожив его.

Он поспешно умылся в тазике, расчесал волосы, заново заплел косичку с голубой лентой и надел самую пристойную одежду, что нашлась в его кучке вещей. Вскоре он уже поднимался по крутой улице вслед за Тигни. Святой по своему обыкновению помалкивал. Пен полагал, что вскоре сам все узнает, и терпеливо стискивал зубы.

Дворец со всеми его службами представлял собой хаотичное сооружение из розового камня, занимавшее три здания за храмом. В отличие от мрачного замка Мартенден, он не был крепостью; если городские стены падут, он не сможет долго противостоять осаде. На верхних фасадах было множество окон. Тигни и Пен вошли через боковой вход, откуда слуга в ливрее архисвятой принцессы проводил их на два лестничных пролета вверх, не в тронный зал, а в кабинет, напоминавший кабинет Тигни, только в несколько раз больше. Сквозь четыре высоких стеклянных двери, выходивших на узкий балкон с видом на озеро, в комнату падал яркий свет. Письменные столы и стулья стояли так, чтобы добиться наилучшего освещения. За ними трудились несколько писцов, которые с любопытством посмотрели на гостей и вновь склонили головы над работой.

Пен не слишком удивился, когда присутствовавшая на вчерашнем расследовании женщина в шелке и льне поднялась, чтобы перехватить их у двери.

– Пусть пятеро богов благословят ваш день, лорд Пенрик, Просвещенный. Пожалуйста, сюда.

Первым делом Пенрика заставили сесть, прочитать длинную копию его вчерашних показаний и подписать ее, после чего свои подписи также поставили Тигни и женщина, которая, как он наконец узнал, была личным секретарем архисвятой принцессы. Та же самая процедура повторилась с еще двумя чистыми копиями – очевидно, какой-то дворцовый писарь трудился всю ночь. Все копии казались умеренно точными и полными, с определенной точки зрения.

Затем его отвели в конец комнаты, где другая дама средних лет сидела за отдельным столом и читала стопку бумаг. Ее седые волосы были уложены в изысканную прическу, шелковое платье было более изящным, чем у секретаря, хотя Пен начал думать, что в этом дворце шелка были все равно что сыр в Гринуэлле: в явном избытке. Мягкая от возраста кожа, стройное тело в сочетании с внутренней уверенностью – Пену не требовался шлепок Тигни по затылку, чтобы низко поклониться, когда его представили.

– Ваше высочество, – повторил он вслед за Тигни.

Она протянула руку в кратком формальном приветствии, и они оба склонились, чтобы поцеловать кольцо архисвятой. Сегодня на ней не было подобающего положению храмового одеяния; Пену стало интересно, как она следила за тем, за какое официальное лицо говорит в каждый конкретный момент времени. Это немного напоминало владение демоном.

По трехвековой традиции архисвятыми принцессами Мартенсбриджа становились дочери Священного короля Вельда, вероятно, получавшие эту скромную дворцовую должность благодаря своему королевскому родителю, хотя нынешняя принцесса, по прихоти времени, приходилась нынешнему королю теткой. Если лишней или согласной дочери не оказывалось, иногда пост занимала кузина или племянница; иногда на него назначали женщину из Ордена Дочери. Как и все люди, принцессы отличались своими способностями, однако дворцовый порядок говорил в пользу нынешней правительницы.

К разочарованию Пена, архисвятой принцессе прискорбно не хватало корон и одеяний, хотя на ней были симпатичные драгоценности. Это была власть без декораций, однако он был благодарен за отсутствие формальностей, когда, повинуясь жесту принцессы, секретарь принесла два стула ее гостям.

Они уселись, Пен – с некоторой опаской, и принцесса сказала:

– Значит, Тигни, это и есть ваш трудный ребенок.

Тот печально кивнул. Проницательные серые глаза архисвятой принцессы обратились к Пену.

– Демон Просвещенной Ручии теперь внутри вас?

– Да, Ваше высочество.

Она знала Ручию?

Очевидно, так, потому что архисвятая принцесса вздохнула и сказала:

– Когда-то я надеялась, что она станет моей придворной чародейкой, но ее умения требовались в иных местах. И, боюсь, мой скромный двор показался ей слишком скучным.

Пен подумал, уж не сочла ли она его скверной заменой, хотя, когда ее взгляд задержался на нем, лицо архисвятой принцессы смягчилось.

Решив, что обращается к принцессе, по крайней мере сейчас, он осторожно произнес:

– Мне жаль, что я сжег ваш замок, Ваше высочество.

Ее губы лукаво изогнулись.

– Но Мартенден – не мой замок. Род Мартенден прежде был вассалом рода Шрайк, который прекратил свое существование поколение назад, оставив Мартенденов сиротами или, возможно, изгоями. То есть дав им свободу, которой отец нынешнего лорда и сам Русиллин неподобающе распорядились. Четыре раза этот замок останавливал или захватывал транспорт на дороге и озере во время разногласий с городом. Городской совет на протяжении пятнадцати лет пытался выкупить эти земли, но всякий раз, когда советники полагали лорда загнанным в угол, тот изворачивался, в последнее время благодаря своим наемническим махинациям. Крадя у страны молодых людей, что более жестоко, чем любой налог, который он заплатил – или чаще не заплатил – нам. Замок Мартенден годами был кровавым шипом в боку королевского свободного города.

– О, – сказал Пен, начиная понимать.

– Сейчас лорд Русиллин как никогда ослаблен и выбит из колеи; более того, он сделал это собственными руками. Город не даст такой возможности ускользнуть. И все же непростая кампания займет некоторое время и потребует сотрудничества. – На последнем слове она поморщилась. – Поэтому мы полагаем, что вас следует держать вне его досягаемости. Русиллин не из тех, кто прощает.

– Э? – спросил Пен.

Тигни вздохнул.

Принцесса кивнула Пену.

– Как я понимаю, вчера вы дали весьма нестандартную клятву. Если вы согласитесь сегодня дать стандартную, Храм Мартенсбриджа позаботиться о том, чтобы отправить вас в семинарию белого бога в Роузхолле. Там вы пройдете обучение на святого, которое большинство храмовых чародеев проходит прежде, чем принять на себя обязательства в виде демона. Но, полагаю, лучше поздно, чем никогда.

– Роузхолл? – выдохнул Пен. – Вельдский город с университетом? Которому триста лет? Знаменитым?

Тигни откашлялся.

– Хотя семинария и связана с университетской организацией, у нее есть собственный специализированный факультет, один из очень немногих, которым позволено проводить обучение храмовых чародеев. Тем не менее вам придется посещать некоторые лекции на других факультетах. Поскольку у вас все наперекосяк. Вряд ли будет легко. Всем причастным.

Принцесса – а может, это была архисвятая – улыбнулась.

– Если Орден Бастарда в Роузхолле не в состоянии справиться с небольшим беспорядком, значит, они принесли клятву не тому богу. Однако потребуется время, чтобы наставники этого молодого человека задумались и начали судить о нем справедливо. – Она сделала паузу. – Молитвы о наставлении тоже могут оказаться неплохой идеей.

Пен не знал, было ли стеснение в груди его собственным возбуждением или Дездемоной. Он сглотнул.

– Ваше высочество. Просвещенный. Могу я… мне нужно поговорить с… это касается двоих. Будет ли мне дозволено уединиться и поговорить с Дездемоной?

Пен не был уверен, что сейчас они способны на безмолвную речь, и не хотел выглядеть безумцем в глазах этой благородной дамы.

Принцесса вскинула ухоженные брови:

– С Дездемоной?

– Так он назвал своего демона, – тихо объяснил ей Тигни.

– Он дал ему имя? – Ее брови не торопились опускаться. – Необычно. Но да, лорд Пенрик, если вам это нужно. – Она махнула в сторону балкона. – Не торопитесь.

Когда Пен выскользнул через стеклянную дверь и прикрыл ее за собой, архисвятая принцесса и Тигни склонились друг к другу.

Пен вцепился в резную деревянную балюстраду и уставился на город, реку, мосты и мельницы, длинное озеро, бледные силуэты пиков на далеком горизонте.

– Дездемона! – почти взвизгнул он. – Роузхолл! Университет! Я стану просвещенным святым! Ты можешь себе представить?

– Еще как, – сухо ответила она. – Четверо моих седоков прошли этой дорогой до тебя, хотя трое из них – до меня. К счастью.

– Тем лучше! Это все равно что личный наставник в моей собственной голове! Куда уж проще!

– М-м, не уверена, что учеба в Браджаре или Саоне похожа – или была похожа – на Роузхолл.

– Я слышал, студенты Роузхолла свободно ходят в город.

– При условии, что ты любишь разнузданные пьянки.

– А ты нет?

Ему показалось, что она улыбнулась – или могла бы улыбнуться, будь у нее губы.

– Возможно, – признала она.

– Я стану первым Просвещенным в моем роду, из всех, кого я знаю. Как думаешь, моей матери это понравится?

Ну хорошо, его воображение забегало немного вперед. Но он отправит домой письмо с Гансом и расскажет ей все, поскольку, судя по всему, Храм будет торопиться отослать Пена подальше.

– М-м, – протянула Дездемона. – Хотя в целом матери очень любят хвастаться продвижением своих детей по храмовой карьерной лестнице, с теми, кто дает клятву белому богу, есть маленькая проблема. Женщины опасаются, что это может сказаться на их собственной супружеской верности, в глазах некоторых сплетниц.

– О, – сказал Пен, застигнутый врасплох. – Это очень несправедливо, с учетом того, что именно мой отец… ладно, забудь.

– В глубине души твоя мать порадуется за тебя, – пообещала Дездемона. Немного легкомысленно, на взгляд Пена, с учетом того, что демон еще не очнулся, когда он в последний раз видел госпожу Юральд. Но из добрых побуждений.

– А ты… – Он умолк. Могу ли я поехать – глупый вопрос. Поедешь ли ты со мной – еще глупее. В конце концов, это не спор с Ролшем или его матерью. Привычка. – Ты будешь рада?

– Пен, – произнесла она тихим голосом, которого он еще ни разу от нее не слышал. Он замер.

– Ты посмотрел в глаза богу и свидетельствовал в мою пользу, и лишь благодаря этому я уцелела. – Она глубоко вдохнула его ртом. – Ты посмотрел в глаза богу. И заступился за меня. После этого я не откажу тебе ни в чем, что в моих силах.

Он впитал это, ушами и сердцем. Сглотнул. Коротко кивнул, невидящими глазами глядя на далекие пики.

Несколько минут спустя, взяв себя в руки, он вернулся в комнату, опустился на колени перед принцессой и скрепил клятвой свое будущее.