«Черт. Теперь или никогда». Но признание в имеющихся у него проблемах медицинского характера однозначно отменяет предстоящее задание, в чем бы оно ни заключалось. «Значит, никогда. Я сам потом с этим разберусь. Как можно раньше».

– Ничего существенного. Так что вы хотели мне сказать?

Иллиан вздохнул и побарабанил пальцами по черной поверхности.

– Я получил весьма тревожное сообщение с Архипелага Джексона.

У Майлза перехватило дыхание. «Я однажды там умер…»

– Адмирала Нейсмита там не очень-то жалуют, но я готов поправить дело. Что эти поганцы натворили на сей раз?

– Речь идет не о новом задании, и доклад, мною полученный, не нов. Он связан с твоим последним… я даже не могу назвать это заданием, потому что не давал его. С твоим последним приключением на Архипелаге. – Иллиан в упор поглядел на Майлза.

– О? – забеспокоился Майлз.

– Наконец-то я получил полные копии медицинских записей криоспециалиста, занимавшегося твоим оживлением. На это ушло довольно много времени из-за поспешного отбытия группы Дюрона с Архипелага Джексона и из-за того, что их архивы оказались частично на Эскобаре, а частично остались у дома Фелл. Не стоит упоминать, что дом Фелл не очень жаждал делиться сведениями. Еще больше времени ушло на обработку полученных сведений моими аналитиками, а затем полученные данные прочитал кто-то, оказавшийся достаточно сообразительным, чтобы понять их важность. На самом деле на все это ушло несколько месяцев.

У Майлза внезапно похолодело внутри, как при воспоминаниях о холоде смерти. Он вдруг понял состояние человека, который спрыгнул – сорвался – был скинут с крыши высотного здания, его субъективное ощущение вечности полета, пока он летит до камней внизу. «Мы только что совершили роковую ошибку. О да!»

– Конечно, больше всего меня беспокоят не твои припадки как таковые, – продолжил Иллиан, – а то, что ты не сказал о них врачам СБ, которые в прошлом году занимались твоим здоровьем. Ты солгал им и таким образом солгал и мне тоже.

Майлз сглотнул, судорожно пытаясь найти в своем парализованном мозгу оправдание тому, чему оправдания нет. Если не можешь оправдаться, отрицай все. Он представил себя радостно щебечущим: «Какие припадки, сэр?» Нет уж.

– Доктор Дюрона сказала… что припадки пройдут сами собой. – Она действительно это говорила, черт побери! – Или… что должны пройти, – поправился Майлз. – Тогда, во время медкомиссии, я полагал, что они прошли.

Иллиан поморщился. Взяв со стола зашифрованную дискету, он покрутил ее между большим и указательным пальцами.

– Это – последний доклад моего независимого наблюдателя у дендарийцев, – сообщил он. – И в нем, помимо всего прочего, медицинские записи главного хирурга флота. Те, которые она хранила у себя в каюте, а не в медотсеке. Их тоже было нелегко раздобыть. Их-то я и ждал. Дискету доставили прошлой ночью.

«У него имелся третий наблюдатель. Мне следовало бы догадаться».

– Хочешь еще немножко поразыгрывать святую невинность? – сухо поинтересовался Иллиан.

– Нет, сэр, – прошептал Майлз. Он не думал, что голос упадет до шепота. – Я больше не буду ничего разыгрывать.

– Отлично. – Иллиан немного покачался на стуле и положил дискету на стол. Лицо его походило на маску смерти. «Интересно, на что похожа моя физиономия, – подумал Майлз. – Должно быть, напоминает морду затравленного зверя, освещенного фарами летящего на скорости сто километров в час автомобиля».

– Вот это, – Иллиан ткнул пальцем в дискету, – является предательством в отношении подчиненных, которые от тебя зависят, и начальников, которые тебе доверяют. И предательство осознанное, чему доказательство случай с лейтенантом Форбергом. Можешь ли ты сказать что-либо в свое оправдание?

Если тактические условия плохи, смени дислокацию. Если не можешь победить, смени правила игры. Внутреннее напряжение заставило Майлза пулей взлететь со стула, и он заметался туда-сюда перед столом Иллиана.

– Я служил вам телом и кровью – и видит Бог, пролил ее немало – в течение девяти лет, сэр! – Голос его взлетел. – Спросите у мэрилакцев, насколько хорошо я служил вам. Спросите у сотен других людей. Больше тридцати операций, и только две из них можно с натяжкой признать неудачными. Я десятки раз рисковал жизнью, я в прямом смысле слова отдал ее. И теперь все это вдруг ничего не стоит?

– Стоит, – выдохнул Иллиан. – И многого. Именно поэтому я предлагаю тебе уйти по состоянию здоровья, если ты подашь в отставку немедленно.

– Подать в отставку? Уйти? И это, по-вашему, означает оказать мне услугу? Служба безопасности переживала скандалы и покруче. Я знаю, что вы можете сделать для меня нечто большее, если захотите!

– Так лучше всего. Не только ради тебя самого, но ради фамильной чести. Я долго и по-всякому размышлял над этим со всех возможных точек зрения. Думал в течение нескольких недель.

«Так вот почему он отозвал меня домой. Не из-за задания. Никакого задания и не было вовсе. Только это. Я был обречен с самого начала. У меня изначально не было ни малейшего шанса».

– Прослужив твоему отцу в течение тридцати лет, – продолжил Иллиан, – я не могу сделать меньше. Но не могу и больше.

Майлз замер.

– Отец… просил об этом? Он знает?

– Пока нет. Известить его – задача, которую я оставляю тебе. Такой доклад я вовсе не жажду делать.

Удивительная трусость со стороны Иллиана и жестокое наказание для него, Майлза.

– Чувствуется влияние отца, – горько заметил Майлз. – Это называется оказать небольшую услугу.

– Уж поверь мне, если бы не твой послужной список, о котором ты только что напомнил, даже твоему отцу не удалось бы выпросить для тебя этой милости. Твоя карьера закончится тихо и спокойно, без скандала.

– Ага! – Майлз аж задохнулся. – Ну очень славненько. И таким образом мне затыкают рот и лишают возможности апеллировать.

– Я бы настоятельно тебе советовал – от всего сердца, заметь – не доводить дело до трибунала. Ты ни за что не получишь такого мягкого приговора, какой сейчас вынес тебе я. И я на полном серьезе говорю, что твои шансы равны нулю. – Как бы подчеркивая сказанное, Иллиан многозначительно постучал по дискете. И действительно, лицо у него было мрачным. – Одних только данных на этом диске, не говоря уже обо всем остальном, более, чем достаточно, и тебе повезет, если тебя просто уволят с позором, а не приговорят к чему-нибудь посерьезнее.

– Вы обсуждали это с Грегором? – настойчиво спросил Майлз.

Императорская милость, его последняя защита, та самая, относительно которой он поклялся, что скорее умрет, чем прибегнет к ней…

– Да. И очень долго. Сегодня все утро мы фактически просидели с ним взаперти, не обсуждая ничего, кроме твоего дела.

– Вот как.

Иллиан указал на комм:

– Твои документы готовы, чтобы ты мог подписать их прямо сейчас и здесь. Отпечаток ладони, сканирование сетчатки глаза, и дело сделано. Твоя форма… сшита по индивидуальному заказу, поэтому ее не надо возвращать, и по традиции останутся знаки различия. Но вот Глаза Гора, боюсь, тебе придется сдать.

Майлз, развернувшись на каблуках, с трудом удержался, чтобы не схватиться за воротник.

– Только не Глаза! Это… это неправда, я все могу объяснить, я могу… – Все предметы в комнате, включая комм-пульт на столе Иллиана, лицо самого Иллиана вдруг приобрели необычайную четкость, затем в мозгу вспыхнул зеленый огонь. Взорвавшийся ворохом разноцветных конфетти. «НЕТ!»

Он очнулся на ковре в кабинете Иллиана. Пепельно-серый Иллиан озабоченно склонился над ним. Во рту что-то мешало. Майлз повернул голову и выплюнул карандаш – световой карандаш, который раньше лежал у Иллиана на столе. Ворот его мундира оказался расстегнут – Майлз коснулся его ладонью, – но серебряные значки были по-прежнему на месте. Некоторое время Майлз просто полежал неподвижно.

– Ну что же, – проговорил он наконец, – полагаю, это было то еще представление. Сколько?

– Около четырех минут, – глянув на часы, ответил Иллиан.

– Как обычно.

– Лежи спокойно. Я вызову врача.

– К черту врача. Я могу идти сам. – Майлз попытался встать, но ноги подкосились, и он снова рухнул лицом в ковер. Судя по ощущениям, он разбил при первом падении губы, которые распухли, как оладьи, и нос, из которого шла кровь. Иллиан протянул носовой платок, и Майлз прижал его к лицу. Примерно через минуту он нехотя позволил Иллиану усадить себя на стул.

Иллиан присел на краешек стола и внимательно наблюдал на ним. Как всегда, сверху вниз.

– Ты знал, – произнес он. – И лгал. Мне. Письменно. Этим своим чертовым фальсифицированным рапортом ты похерил… все. А я скорее не поверил бы своему чипу памяти, чем тебе. Почему, Майлз? Ты что, настолько сильно запаниковал? – В голосе Иллиана звучала такая мука, будто он истекал кровью.

«Да, именно настолько сильно запаниковал. Я не хотел терять Нейсмита… Не хотел терять… все».

– Теперь это уже не имеет значения. – Майлз судорожно схватился за ворот, выдрал с мясом серебряные глаза и трясущимися руками слепо сунул их Иллиану. – Вот. Ты выиграл.

Иллиан взял значки.

– Храни меня Господь от еще одной такой победы, – тихо выговорил он.

– Отлично, замечательно, давай я сделаю все, что требуется, и покончим со всем этим к чертям собачьим. Меня тошнит от Имперской безопасности и надоело хлебать это дерьмо. Хватит с меня. Отлично.

Его продолжало трясти, жар волнами поднимался откуда-то из глубины живота и охватывал все тело. Больше всего Майлз боялся расплакаться прямо на глазах у Иллиана.

Иллиан снова опустился на край стола:

– Посиди пару минут, чтобы окончательно прийти в себя. Сиди, сколько требуется. Потом пойди умойся. Я не открою двери в кабинет до тех пор, пока ты не будешь в состоянии нормально идти.

«Странное у тебя милосердие, Иллиан. Ты убиваешь меня так заботливо».

Но он лишь молча кивнул и, спотыкаясь, направился в крошечную ванную. Иллиан последовал за ним и, убедившись, что Майлз достаточно твердо стоит на ногах, оставил его одного. Да, отразившуюся в зеркале залитую кровью и помятую физиономию определенно не стоило никому показывать. Вероятно, примерно так он выглядел в тот день, когда погибла сержант Беатрис, разве что сейчас лет на сто старше. «Иллиан не посрамит великой фамилии. Не посрамлю и я». Майлз тщательно умылся, хоть и не сумел смыть кровь с разорванного воротника и торчащей из-под него бежевой форменной рубашки.

Вернувшись в кабинет, он покорно сидел, пока Иллиан давал ему документы на подпись, проводил сканирование сетчатки и записывал официальным тоном произнесенные Майлзом слова отставки.

– Ладно, а теперь выпустите меня, – спокойно проговорил Майлз, когда все кончилось.

– Но, Майлз, тебя все еще трясет.

– И еще некоторое время будет трясти. Ничего, пройдет. Выпустите меня, пожалуйста.

– Я вызову машину. И провожу тебя до нее. Тебе не следует оставаться одному.

«О нет, как раз следует».

– Хорошо.

– Не хочешь поехать сразу в госпиталь? Ты должен. Ты имеешь право лечиться в Императорском госпитале как ушедший в отставку ветеран, а не только как сын своего отца. Я… Мне показалось, что для тебя это важно.

– Нет. Я хочу поехать домой. Своей проблемой я займусь… позже. Это ведь хроническое, не смертельно. Следующий приступ, по всей вероятности, произойдет не раньше, чем через месяц, насколько я понимаю.

– Ты должен ехать в госпиталь.

Майлз вперился в Иллиана.

– Смею напомнить, что отныне не обязан подчиняться, Саймон.

Иллиан молча кивнул. Поднявшись, он обошел стол и отпер дверь. Затем потер ладонями лицо, как бы стирая эмоции. В глазах его стояли слезы. Майлзу показалось, что он чуть ли не ощущает, как влага высыхает на круглых щеках Иллиана. Когда же Иллиан обернулся, лицо его снова было таким же невозмутимым и замкнутым, как всегда.

«Господи, как же болит сердце!» И голова. И желудок. И вообще все тело. Майлз с трудом поднялся, оттолкнув руку Иллиана, которой тот нерешительно придержал его за локоть.

Дверь открылась, явив взору секретаря Иллиана, генерала Гароша и капитана Галени. При виде Майлза Галени недоуменно поднял брови. Майлз мог точно сказать, в какой момент Галени заметил отсутствие значков СБ у него на воротнике, потому что именно в это мгновение глаза капитана стали большими и круглыми.

«Дьявольщина, Дув, что ты там навыдумывал?» Что он подрался с Иллианом? Что разъяренный Иллиан силой содрал значки с его воротника? «Случайные обстоятельства могут быть очень убедительными».

Гарош изумленно открыл рот.

– Что за чертовщина?.. – Он вопросительно протянул руку к Иллиану.

– Прошу нас простить. – Стараясь ни с кем не встречаться взглядом, Иллиан вместе с Майлзом прошел мимо них. Все три офицера СБ как по команде развернулись и уставились им вслед.