Глава 7

Посол провел их с Айвеном в запертый кабинет Галени. Он скрывал свое напряжение лучше, чем Айвен, только негромко заметил:

– Если что-то обнаружите, дайте мне знать. Может быть, указания на то, что придется уведомить местные власти о случившемся.

Значит, посол, который уже несколько лет знаком с Дувом Галени, тоже видит несколько вариантов. Неоднозначный и непростой человек, этот их пропавший капитан.

Айвен уселся за комм-пульт и пересмотрел несколько текущих дел, пытаясь отыскать последние записи, а Майлз бродил вокруг, стараясь отыскать… что? Послание, записанное кровью где-то на уровне его колена? Волокно инопланетного растения на ковре? Приглашение на надушенной бумаге? Любая находка была бы лучше полного отсутствия улик, которое он здесь обнаружил.

Айвен поднял руки:

– Ничего, кроме обычных записей!

– А ну вали отсюда! – Майлз подергал спинку вращающегося кресла Галени, чтобы побыстрее согнать кузена, и устроился на его месте. – Меня жутко интересуют частные финансы капитана Галени. Сейчас самое время выяснить этот вопрос.

– Майлз, – с трепетом начал Айвен, – разве это прилично?

– У тебя повадки настоящего джентльмена, Айвен, – усмехнулся Майлз, сосредоточенно пытаясь взломать закодированные файлы. – И как это тебя занесло в службу безопасности?

– Не знаю, – честно признался Айвен. – Я просто хотел летать.

– Разве мы все этого не хотели? – рассеянно произнес Майлз в тот момент, когда на экране наконец-то начали появляться данные. – До чего мне нравятся эти земные универсальные кредитные карточки! Такие откровенные.

– Бога ради, что ты рассчитываешь найти на расчетном счете Галени?

– Для начала, – пробормотал Майлз, постукивая по клавиатуре, – проверим общие результаты за последние несколько месяцев и посмотрим, не превышают ли его расходы доходов.

На этот вопрос ответ был получен спустя мгновение, и Майлз разочарованно нахмурился. Доходы и расходы совпадали, в конце месяца на счете Галени еще оставалось немного денег. Но накопления были весьма скромными. Если у Галени и были денежные затруднения, у него хватило ума не оставить после себя ни малейшей улики. Майлз принялся за список приобретений капитана.

Айвен беспокойно заерзал:

– А теперь ты что ищешь?

– Тайные пороки.

– И как ты это сделаешь?

– Очень просто. Например, сравню расходы Галени с твоими за тот же трехмесячный период.

Майлз разделил экран пополам и вызвал на вторую половину данные кузена.

– А почему бы не сравнить их с твоими? – спросил разобиженный Айвен.

Майлз улыбнулся алчной улыбкой настоящего ученого червя:

– Я пробыл слишком недолго, чтобы служить базой для сравнения. Ты послужишь гораздо более наглядной моделью. Например… Ну-ну! Вы только посмотрите! Кружевная ночная рубашка! Вот это вещь! Знаешь, Айвен, уставом они не предусмотрены.

– Это тебя не касается, – надулся Айвен.

– Вот именно! – не унимался Майлз. – У тебя нет сестры, и твоя мать таких не носит. Такая покупка подразумевает, что либо ты обзавелся девушкой, либо ты транссексуал.

– Обрати внимание – рубашка не моего размера, – с достоинством произнес Айвен.

– Да, тебе она коротковата. Значит, у тебя изящная подружка, которую ты знаешь настолько хорошо, что можешь дарить ей предметы туалета. Видишь, сколько я уже про тебя знаю. И все благодаря одной покупке. Кстати, это, случайно, не Сильвет?

– Мне казалось, ты проверяешь Галени, – строго напомнил Айвен.

– Да, ты прав. Так что за подарки покупает Галени? – Майлз вызвал перечень покупок. На его изучение ушло до обидного мало времени: таким коротким он оказался.

– Вино. – Айвен недоуменно глядел на экран. – Пиво.

Майлз проверил вторую половину экрана:

– Примерно треть того, что выпил за тот же период ты. Зато Галени покупает книги на дисках в отношении тридцать пять к… двум, Айвен?

Кузен насупился.

Майлз вздохнул.

– Девушек не видно. И юношей тоже… Я не думаю, а?.. Ты ведь работал с ним целый год.

– Угу, – понимающе отозвался Айвен. – Я встречал пару таких, но они умеют дать тебе это почувствовать. По-моему, в этом отношении Галени чист как стеклышко.

Майлз взглянул на благородный профиль кузена. Да, наверное, с Айвеном заигрывают представители обоих полов. Можно вычеркнуть еще одно предположение.

– Он что – монах? – бормотал Майлз, просматривая записи. – Не андроид, судя по музыке, книгам и пиву, но… ужасно неуловимый.

Раздраженно постучав по клавиатуре, он закрыл файл и, мгновение подумав, вызвал личное дело Галени.

– Ого! А вот это действительно необычно. Айвен, ты знал, что капитан Галени, прежде чем поступить на имперскую службу, защитил докторскую по истории?

– Нет. Он никогда об этом не упоминал…

Айвен уже не отводил глаз от экрана: любопытство наконец взяло верх над повадками истинного джентльмена.

– Диплом доктора новейшей истории и политологии, выданный Императорским университетом Форбарр-Султана. А это что? Господи, взгляни на даты! В возрасте двадцати шести лет доктор Дув Галени променял новехонькое место преподавателя Белгрейвского колледжа на Барраяре, чтобы поступить в Императорскую военную академию вместе с восемнадцатилетними юнцами! На жалкую стипендию кадета.

Что-то здесь не вяжется с образом человека, для которого деньги – превыше всего…

– Угу, – отозвался Айвен. – Галени был выпускником, когда мы с тобой сдавали вступительные экзамены. Он окончил академию на два года раньше нас. И уже капитан!

– Видимо, он был одним из первых комаррцев, которым разрешили поступить на военную службу. Буквально в первые недели после указа. Он быстро продвинулся. Дополнительное обучение – языки, анализ информации, затем место в имперской штаб-квартире, а потом это завидное назначение на Землю. Похоже, наш Дуви ходит в любимчиках.

Теперь Майлз понимал, почему это случилось. Блестящий, высокообразованный, либеральный офицер, Галени служил ходячей рекламой нового порядка вещей. Пример. Майлзу прекрасно известно, каково это – быть примером. Он медленно втянул воздух сквозь сжатые зубы.

– Ну что? – не выдержал Айвен.

– Я начинаю бояться.

– Почему?

– Потому что все происходящее окрашивается в политические тона. А тот, кто не испытывает тревоги, когда нечто барраярское начинает отдавать политикой, не знает… истории. – Последнее слово Майлз произнес с иронически растянутым шипящим звуком и сгорбился в кресле. Мгновение спустя он снова принялся за файл с личным делом, продолжая поиски: – Первый… сюрприз…

– А?

Майлз указал на экран:

– Запечатанный файл. Эту часть не может читать никто, кроме офицера в ранге имперского штабиста.

– Значит, мы с тобой не можем.

– Вздор.

– Майлз!.. – простонал Айвен.

– Ты меня не так понял. Я не намерен делать ничего предосудительного, – успокоил его Майлз. – Пока. Иди приведи посла.

Явившись, посол поставил стул рядом с Майлзом.

– Да, у меня действительно есть код доступа на случай непредвиденных обстоятельств, – подтвердил он. – Однако под непредвиденными обстоятельствами подразумевалось нечто вроде войны.

Майлз прикусил указательный палец:

– Вы работаете с капитаном Галени уже два года. Каково ваше впечатление?

– Как от офицера или как от человека?

– И то, и другое.

– Очень ответственный исполнитель. Его образование…

– О, вы о нем знали?

– Конечно. Именно поэтому он так подошел для работы на Земле. Прекрасно знает свое дело, непринужденно чувствует себя в обществе, блестяще ведет разговор. До него эту должность занимал человек старой школы, типичный службист Безопасности. Компетентный, но бесцветный. Почти… гм!.. зануда. Галени выполняет те же обязанности, но более артистично, более непринужденно. Непринужденная безопасность – это невидимая безопасность. Невидимая безопасность не беспокоит моих дипломатических гостей, и моя работа идет намного легче. Прежде всего это касается… э-э… сбора информации. Как старший офицер я чрезвычайно доволен Галени.

– А его человеческие слабости, недостатки?

– «Недостатки» – это, пожалуй, сильно сказано, лейтенант Форкосиган. Галени слишком… вышколенный, что ли. Мне в нем это нравилось. Но не могу не заметить, что в разговоре он узнает о вас гораздо больше, чем вы – о нем.

– Ха!

До чего дипломатично выражено! Вспоминая свои столкновения с пропавшим, Майлз признал, что суждение это абсолютно точное.

Посол нахмурился.

– Вы думаете, в этом файле может оказаться что-то проливающее свет на его исчезновение?

Майлз пожал плечами:

– Других источников у нас попросту нет.

– Мне не хотелось бы…

И посол замолчал, разглядывая строгие запреты на вход в файл, появившиеся на экране.

– Давайте подождем еще, – предложил Айвен. – А вдруг Галени просто нашел себе подружку? Это должно успокоить тебя, Майлз, и рассеять некоторые твои подозрения. Мне кажется, ты должен порадоваться за него. Сам-то Галени не слишком обрадуется, вернувшись из первой за столько времени ночной отлучки и обнаружив, что мы вывернули наизнанку его файлы.

Майлз узнал распевные интонации, которые всегда использовал Айвен, прикидываясь дурачком и умаляя значение происходящего. Уловка острого, но ленивого ума, предпочитающего, чтобы другие работали за него. Молодец, Айвен.

– Когда ты отлучаешься на ночь, разве ты не сообщаешь, где тебя искать и когда ты вернешься? – спросил Майлз.

– Ну… Да.

– И возвращаешься ты вовремя?

– Мне случалось пару раз проспать, – честно признался Айвен.

– И что происходит в этом случае?

– Меня находят. «Доброе утро, лейтенант Форпатрил, мы будим вас по вашей просьбе». – В тоне Айвена явственно слышались сардонические интонации Галени. Несомненно, это прямая цитата.

– Как ты думаешь, Галени из тех, кто считает правила обязательными только для подчиненных?

– Нет! – воскликнули в один голос Айвен и посол, искоса поглядывая друг на друга.

Майлз сделал глубокий вдох, вздернул подбородок и ткнул пальцем в сторону экрана:

– Вскрывайте файл.

Посол поджал губы, но послушался.

– Будь я проклят! – потрясенно прошептал Айвен, пробежав несколько абзацев. Майлз пробился к экрану и начал считывать текст. Файл оказался чудовищно длинным – вот наконец и она, личная история капитана Галени.

При рождении он получил имя Дэвид Гален. Он был из тех самых Галенов, владельцев Галеновского орбитального торгового картеля, одной из самых влиятельных семей олигархии, которая правила Комаррой, усевшись на ее важнейших п-в-переходах, как древние бароны Рейна. Именно п-в-туннели обогащали Комарру: оттуда лились энергия и богатство, воздвигавшие роскошные купола ее городов. Оттуда, а не благодаря кропотливому труду на скудной, неплодородной почве планеты.

Майлз мысленно слышал голос отца, перечислявшего, загибая пальцы, факторы, которые сделали завоевание Комарры классической кампанией адмирала Форкосигана.

«Немногочисленное население, сосредоточенное в городах с управляемым климатом, – партизанам некуда отступить для подготовки нового наступления. Отсутствие союзников: нам достаточно было дать знать, что мы снизим двадцатипятипроцентный налог на все, что провозилось через их пространство, до пятнадцати процентов, и соседи Комарры оказались у нас в руках. Комаррцы даже не хотели сами сражаться, пока их наемники не поняли, с кем имеют дело, и не бежали…»

Конечно, основная причина нападения, которая не упоминалась, была совершенно иной. Она заключалась в грехах комаррских отцов предыдущего поколения, которые, получив взятку от цетагандийцев, пропустили их флот к нищему, полуфеодальному Барраяру. Завоевание третьестепенной планеты оказалось не быстрым, не легким и даже не завоеванием: через двадцать лет, оставив за собой реки крови, цетагандийцы отступили тем же путем, каким и пришли, – через «нейтральную» Комарру.

Может, барраярцы и были отсталой нацией, но никто не мог упрекнуть их в том, что они учатся медленно. Среди представителей поколения деда Майлза, которые пришли к власти в суровые времена цетагандийской оккупации, росла решимость не допустить повторения подобного. На долю поколения отца Майлза выпала задача воплотить эту одержимость, получив полный контроль над п-в-туннелем между Барраяром и Комаррой.

Основополагающей целью вторжения барраярского флота, его молниеносного нападения и тонких стратегических маневров был захват высокодоходной комаррской экономики с минимальным ущербом для нее. Во славу императора должно было покорить планету, а не мстить ей. Адмирал лорд Эйрел Форкосиган, командующий имперским флотом, считал, что внедрил это в общественное сознание достаточно глубоко.

Комаррская олигархия, состоящая из весьма гибких личностей, посредников, знающих, что такое компромисс и уступки, без труда поняла намерения лорда Форкосигана, и он максимально облегчил капитуляцию. Были даны всевозможные обещания и гарантии. Подчиненное существование и урезанный доход все же оставались существованием и доходом, смягченными надеждой на быстрое восстановление статус-кво. Благополучие Комарры было наилучшим во всех отношениях отмщением планете.

Но потом произошла Солстисская бойня.

Слишком рьяный подчиненный, рычал адмирал Форкосиган. Тайный приказ, кричали уцелевшие члены семейств двухсот комаррских советников, расстрелянных на стадионе силами Барраярской безопасности. Истину знали только погибшие, только жертвы. Майлз сомневался, что на нее наткнется кто-нибудь еще, какой-нибудь историк. Только адмирал Форкосиган и командующий силами Безопасности знали все, но адмиралу Форкосигану не верили, а командующий силами Безопасности был убит адмиралом Форкосиганом без суда и следствия. Была ли казнь справедливым возмездием или глава Барраярской безопасности распрощался с жизнью, чтобы никто не узнал правды, – каждый выбирал суждение, руководствуясь собственными предпочтениями.

Впрочем, Майлз не склонен был сильно переживать из-за Солстисской бойни. В конце концов, атомная бомба цетагандийцев уничтожила целый город Форкосиган-Вашнуй, погубив не сотни, а тысячи, и никто не устраивал по этому поводу демонстраций. Но почему-то именно Бойня захватила досужие умы, и к имени Форкосигана прибавилось прозвище Мясник, а честь его оказалась запятнанной.

Вот почему это историческое событие приобрело столь личностную окраску. Тридцать лет назад… Майлз тогда еще не родился. Дэвиду Галену исполнилось четыре года в тот самый день, когда его тетка, советник Комарры Ребекка Гален, погибла на стадионе в покрытом куполом городе Солтис.

Высшее командование Барраяра обсуждало принятие Дува Галени на имперскую службу не день и не два.

«…Я не могу одобрить такой выбор, – писал шеф Имперской службы безопасности Иллиан в частной записке премьер-министру графу Эйрелу Форкосигану. – Я подозреваю, что вы поступаете с этим человеком по-рыцарски вследствие чувства вины. А чувство вины – роскошь, которую вы не вправе себе позволить. Если у вас появилось тайное желание получить пулю в спину, пожалуйста, дайте мне знать за сутки, чтобы я успел подать в отставку. Саймон».

Ответный меморандум был написан от руки, вернее, нацарапан неловкой рукой человека, для которого все пишущие принадлежности были слишком мелкими. Почерк был до боли знаком Майлзу:

«…Чувство вины? Возможно. Я немного прогулялся по тому стадиону вскоре после случившегося, пока еще не высохли лужи крови. Они были похожи на желе. Некоторые детали никогда не забываются. Но особенно хорошо запомнил я Ребекку Гален – из-за того, как она была убита. Она была из тех, кто умер, стоя лицом к убийцам. Сильно сомневаюсь, чтобы Дув Галени представлял опасность для моей спины.

Участие его отца в последней заварухе с Сопротивлением тревожит меня еще меньше. Мальчик изменил свое имя на барраярский лад не только ради нас.

Но если нам удастся приобрести верность такого человека, это сделает возможным нечто из того, что я с самого начала планировал в отношении Комарры. Конечно, это произойдет поколением позже и после долгого и кровавого обходного пути, но, раз уж ты воспользовался теологической терминологией, это будет в какой-то степени искуплением. Конечно, у Галени куча политических амбиций, но осмелюсь предположить, что они гораздо более сложны и конструктивны, чем элементарное убийство.

Занеси его снова в список, Саймон, и больше не вычеркивай. Этот вопрос меня утомил, и я не хочу к нему возвращаться. Разреши ему участвовать в забеге и продемонстрировать свои способности – если сможет».

Дальше стояла привычная закорючка вместо подписи.

– Самое неприятное, – произнес Майлз, нарушив наконец молчание, стоявшее в комнате последние полчаса, – что, как это все ни интересно, область догадок не сузилась. Наоборот, стала шире, черт ее подери.

И это ничуть не опровергает его основную теорию относительно присвоения капитаном Галени дендарийских денег. Наоборот, она становилась еще убедительнее. А картина покушения в космопорте приобретала новые, крайне мрачные оттенки.

– Не исключено, – вставил Айвен Форпатрил, – что Галени стал жертвой обычного несчастного случая.

Посол тяжело поднялся, качая головой.

– В высшей степени странно. Я бы сказал даже – двусмысленно. Безопасность правильно сделала, закрыв эту часть дела. Карьера Галени могла быть испорчена в одно мгновение. Думаю, лейтенант Форпатрил, вам следует сделать следующий шаг и сообщить местным властям об исчезновении этого человека. Запечатайте файл, Форкосиган. – Посол вышел из комнаты.

Айвен вышел следом.

Но, прежде чем отключить пульт, Майлз вывел на экран документы, имевшие отношение к отцу Галени. После того как его сестра была убита в Солстисской бойне, Гален-старший стал вождем подпольного движения на Комарре. Те деньги, что барраярское завоевание оставило когда-то могущественному семейству, окончательно испарились к моменту Восстания, происшедшего шесть лет спустя. Старое расследование барраярской безопасности проследило их превращение в контрабандное оружие, затем плату террористам и текущие расходы, а позднее – взятки за выездные визы и корабль, захвативший уцелевших. Однако отцу Галени транспорт не понадобился: он подорвался на одной из собственных мин во время последней, безнадежной, бессмысленной атаки на штаб-квартиру Барраярской службы безопасности. Между прочим, вместе со старшим братом Галени.