придвинулся ближе. – Давай дышать одним воздухом! Его голос сделался более низким, более уверенным. – Чего-чего? – хихикнула Мелоди.
Он снова хмыкнул, как обычно выражая одновременно изумление и пристальное внимание. Как будто наблюдал за тем, как спариваются сороконожки.
Буря, бушевавшая в груди у Мелоди, набирала силу. Теперь она двинулась на юг, куда-то в район живота.
Фрэнки спала как цыпленок с отрубленной головой: ее мозг и ее тело жили каждый своей, отдельной жизнью.
Они толкнули стеклянную дверь в золотой раме и очутились в месте, которое больше всего смахивало на чрево нормалки. Тусклое, уютное, наполненное журчаньем воды и приглушенными голосами.