– Конечно, тетя Бетти, – ответила бледная юная барышня, – и я обещаю проявить стойкость, если меня постигнет разочарование и я не встречусь с Энтони.

– Стойкость более пристала мужчинам, Кейт, – попеняла ей тетушка. – Не вижу ничего предосудительного для молодой девицы в том, чтобы раз в кои-то веки и расплакаться, дав волю чувствам. Ты часто бываешь слишком холодна.

– Конечно, тетя Бетти, я подумаю о своем поведении.

– Кейт, не будь такой серьезной! – воскликнула толстая хозяйка дома. – Мистер Роуч захочет увидеть свою невесту радостной и веселой! И беззаботной! Если он не сможет приехать в Янктон, я велю заложить карету, и мы отправимся в Рэндалл!

– Ради бога! – покраснела от страха тетя Бетти. – Не можем же мы ехать по прерии!

– Этот участок пути совершенно безопасен, дорогая кузина, а поездка будет истинным наслаждением! У нас новая четверка, и мы полетим как на крыльях!

– Нет-нет, это было бы неприлично, дорогая кузина…

– Но, милая Бетти, мне и самой хотелось бы проехаться на новой упряжке и неожиданно нагрянуть к мужу в форт Рэндалл, то-то он удивится! Он и правда любит такие сюрпризы!

Дамы перешли к теплому пудингу.

Естественно, в разговоре наступила пауза, и тут тишину нарушил топот копыт, донесшийся с пыльной улицы. Кейт сидела лицом к окну и могла увидеть, что происходит снаружи. Это место она заняла, потому что лучи закатного солнца здесь особенно раздражали глаза и оттого обе старые дамы старались сюда не садиться. Сначала Кейт заметила на улице двоих скороходов, быстро промелькнувших мимо, а потом появился маленький отряд верховых под командованием лейтенанта.

Когда за окном, сидя верхом на своем вороном, немного наклонился и с улицы поприветствовал сидящих в комнате дам лейтенант Энтони Роуч, в глазах молодой девушки еще читался ужас. Кажется, лейтенантом овладело легкое замешательство, так как он не мог понять, уж не его ли появление так напугало его невесту. Обе пожилые дамы кивнули и все кивали и кивали, когда драгун и их лейтенанта давным-давно и след простыл.

К тому времени, как пожилые дамы вновь обратили на нее внимание, Кейт успела до некоторой степени овладеть собой.

– Как чудно! – воскликнула миссис Джонс. – Я сейчас же пошлю лейтенанту Роучу записку и попрошу его нанести нам визит!

Звонком она вызвала чернокожую служанку и дала ей указания.

– Кейт, – спросила она потом, – что тебя так напугало? Ты вдруг так побледнела!

– Ничего…

– Доверься мне, дитя…

– Пожалуйста, извините меня. Я веду себя так глупо. Когда отряд Энтони проезжал мимо, первыми пробежали два скорохода. Один из них был индеец.

– Здесь, на Миссури, такое нередко можно увидеть, – с легким раздражением в голосе произнесла хозяйка дома.

– Он был так раскрашен, что я испугалась.

– Индейцев следует от этого отучить! Варварский, языческий обычай, конечно! Дорогая Кейт, скажи жениху, чтобы он приказал своему подчиненному смыть раскраску, и тот сделает, как ему велели. «Магуа» больше нет. Подобные злодеи остались только на страницах романов мистера Купера! Неужели ты не рада увидеться со своим женихом, Кейт?

– Не могу описать словами.

– А когда же назначена свадьба?

Девушка нерешительно посмотрела на тетю Бетти.

– Еще не скоро, не скоро! – подчеркнуто произнесла та. – Кейт и Энтони всего год как помолвлены. Думаю, если помолвка продлится три года, это будет весьма уместно.

Кейт подавила вздох, и миссис Джонс сочувственно поглядела на нее. Девушке уже исполнилось двадцать. Давно пора выдать ее замуж, но, вероятно, тетя Бетти боялась потерять послушную бесплатную служанку. Кейт осталась бесприданницей в тысяча восемьсот шестьдесят втором году, во время восстания восточных дакота, когда ферму ее деда и бабушки с пшеничными полями и всеми постройками сожгли индейцы. Отец Кейт, майор Смит, не сделал карьеры, а состоятельная вдова, владелица мельниц тетя Бетти, требовала, чтобы будущая наследница прислуживала ей с утра до вечера. Все это хозяйка дома вспомнила, но вслух не проронила ни словечка.

Спустя час после беседы дам, происходившей во время ужина, лейтенант Энтони Роуч как на крыльях летел к маленькому домику. Он любезно извинился за то, что является с визитом в неурочный час, представился совершенно счастливым, изобразил радость от встречи с невестой, сделал пожилым дамам, в особенности тете Бетти, от которой ожидалось наследство, несколько приличествующих случаю комплиментов и поздоровался с Кейт. Взяв ее руку в свою, он почувствовал, как она холодна. Ему бросилось в глаза, что Кейт бледна и что у губ ее залегли первые едва заметные морщинки усталости и разочарования. Это не пришлось ему по нраву, ведь он хотел не только получить богатое наследство, но и видеть рядом с собой хорошенькую, жизнерадостную жену, которая не станет докучать ему капризами. Он решил выяснить, в чем причина ее бледности и холодности, и для этого заключил союз с миссис Джонс. Хозяйке дома удалось на несколько минут вывести, как на буксире, тетю Бетти в другую комнату, и жених и невеста смогли недолго побыть наедине.

– Когда мы поженимся? – тотчас же спросил Роуч. – Ты говорила с тетей Бетти?

– Да, конечно, – промолвила Кейт голосом несколько более низким и глубоким, чем тот, которым она обыкновенно говорила с тетушкой. – Она даст согласие на наш брак не ранее чем через два года.

– Это безумие! Вздор. Вот почему ты так бледна, теперь я понимаю. И что же нам делать?

– А ты сам не хочешь поговорить с тетей, Энтони? Ты красноречивее меня. Отец не стал бы возражать, если бы мы поженились прямо сейчас.

– Гм… Да, теперь я понимаю, что должен взять дело в свои руки. Твой отец не возражает? Отлично. Тогда… гм… Вы втроем приедете погостить в форт Рэндалл?

– Миссис Джонс не терпится туда поехать. Она хочет опробовать новую упряжку и сделать сюрприз своему мужу, неожиданно навестив его в форте.

– Я сделаю все от меня зависящее, чтобы эта поездка состоялась. Я со своими драгунами буду сопровождать вашу карету до Рэндалла. Из форта Рэндалл я через несколько дней отправлюсь сопровождать колонну с оружием к твоему отцу на Найобрэру. Кейт, поедешь вместе со мной? За благословением к твоему отцу? Тогда тетя Бетти уже не сможет чинить нам препятствий! А наследства за такой шаг она тебя не лишит.

– Энтони! Энтони! – Кровь бросилась девушке в лицо, она расправила плечи и выпрямилась. Ей ничего так не хотелось, как распрощаться с безрадостным существованием у богатой тетушки.

– А вот такой ты мне нравишься, Кейт! Что ж, решено! Разумеется, тетя Бетти ни о чем не должна догадаться. Не бери с собой в Рэндалл амазонку; поезжай как послушная племянница в карете с обеими пожилыми дамами – об остальном я позабочусь.

Тут дверь отворилась, и Роуч отступил на шаг. В комнату снова вошли миссис Джонс и тетя Бетти.

– Мистер Роуч! – произнесла хозяйка дома в своей энергичной, живой манере. – Надеюсь, вы убедили свою невесту принять мое приглашение и вместе с нами поехать в Рэндалл?

– И даже более того, миссис Джонс, я со своими драгунами буду сопровождать вашу карету в форт!

– Как же это благопристойно, как мило! Какая чудесная мысль! Не правда ли, Бетти?

– Недурно, – подтвердила та значительно более сдержанно, однако с явным облегчением.

– Кстати, – не удержалась от улыбки и миссис Джонс, – вы должны приказать своему индейцу-скороходу смыть краску. Он своей размалеванной рожей так напугал вашу милую невесту!

Роуч вежливо, но несколько принужденно улыбнулся:

– Кейт смелая от природы. Не сомневаюсь, что она быстро привыкнет к атмосфере Дикого Запада!

На следующее утро после этой встречи лейтенант в назначенный час отправился к полковнику Джекману. Он умел вести себя корректно, почтительно, но без излишнего подобострастия, и потому при виде лейтенанта с лица полковника исчезло недовольное выражение, сменившись более любезным и мягким. Роуч предъявил ему запечатанное собственноручное письмо майора Смита.

В кабинете полковника было очень светло, небо за окном, по-прежнему зимнее, не пятнало ни единое облако, и полковнику Джекману не потребовались очки, чтобы разобрать крупный и четкий, почти каллиграфический, почерк майора Смита. Однако, сколь ни приятным счел он внешний вид письма, содержание его нимало не удовлетворило.

– Опять эти вечные жалобы и просьбы! Я не слепой и не глухой. Но и майору Смиту пора бы наконец осознать, что от бесконечных повторений старая песня не сделается новее и не возымеет действия. Как же нам поступить, лейтенант Роуч? У меня есть приказ: загнать дакота в отведенные им резервации! Что ж, значит, мы загоним их в резервации! В том числе те маленькие банды, с которыми, как ни странно, не может справиться Смит.

– Конечно. Вы позволите поделиться одним предложением?

– Пожалуйста. В форте Рэндалл наверняка тоже об этом много думали.

– Разумеется. Сейчас мы можем пожертвовать некоторым числом рядовых в форте Рэндалл и перевести их на Найобрэру. Надлежит снабдить их соответствующим количеством патронов и провианта. С вашего позволения, я готов возглавить такой транспорт и остаться на Найобрэре, пока и в этом опасном месте не будет наконец наведен порядок.

– Браво, Роуч! Если бы все наши офицеры походили на вас! Вы очень напоминаете вашего отца, которого я высоко ценил. Я изложу ваши соображения в письме к коменданту Рэндалла. Да, еще вот что: как вы расцениваете причину наших постоянных неудач на Найобрэре? Виной тому слишком малая численность гарнизона или… гм… я хочу сказать… еще и недостаток осмотрительности и энергии со стороны коменданта?

– Полагаю, я не вправе судить об этом! – Роуч опустил взгляд на носки своих сапог. – Впрочем, должен признаться, когда до меня долетают обрывки разговоров простых солдат, рядовых и ополченцев, выясняется, что все они требуют лучшего руководства. Разве не безумие, когда нам объявляет войну вождь маленького племени, предводитель индейской банды, у которого в распоряжении людей явно меньше, чем у майора Смита, и когда такой краснокожий мерзавец становится притчей во языцех из-за непрерывно творимых у нас бесчинств, а мы со своей стороны только и делаем, что в лучшем случае тайком доставляем по прерии начальству слезные письма о помощи!

– Совершенно согласен с вами, Роуч, совершенно согласен! Кстати, я пригласил достойного, хорошо знающего Запад советника. Его зовут Фред Кларк. Воистину хитрый лис! Он предлагает укрепить форт, послать туда молодого, энергичного офицера, а потом, когда войдем в доверие к дакота, поймать этого краснокожего мерзавца… Харри, да, Харри, и тем самым лишить их предводителя. Раньше он служил у нас разведчиком. Мы можем повесить его за измену, если захотим.

– Отлично! Я самым тщательным образом обдумаю все, что здесь можно сделать.

– Хорошо. Я продиктую письма коменданту. Пожалуйста, вернитесь за ними через час!

Роуч удалился. Убедившись, что отошел достаточно далеко и полковник его теперь не услышит, лейтенант принялся насвистывать от удовольствия. Да и как иначе, если он расчистил себе путь к блестящей карьере!

– Через час, – сказал он поджидавшему его Питту, – мы получим все, что хотели! Через час с письмами полковника Джекмана ты отправишься назад в форт. Я сам вместе с драгунами вернусь позднее, спустя несколько дней. Мне поручено сопровождать супругу майора Джонса в Рэндалл!

– А кто будет сопровождать меня и письма, которые я спрячу в карман куртки из лосиной кожи?

Роуч предпочел не заметить его слишком фамильярный тон, ведь у него самого совесть была нечиста.

– Можешь взять с собой обоих скороходов, Джека и Бобби. Джека-то мне с дамами все равно не послать, их пугает его боевая раскраска. Они ждут, что индеец ее смоет!

С этими словами Роуч закашлялся, чтобы скрыть неуместный смех.

Питт довольно хмыкнул.

– Какое там, – протянул он. – Что свинья без грязи, что индеец без раскраски. Отними у него раскраску – он и сам не свой сделается, и всех изведет. Так, значит, я возьму с собой Джека и Бобби!

Через час все было выполнено согласно договоренности. Питту передали два письма, подготовленные со всем возможным тщанием, продиктованные писарю, подписанные полковником и снабженные множеством печатей; их ему, надежному курьеру, надлежало привезти в форт Рэндалл.

Питт пошел за лошадью. Оба скорохода переночевали в конюшне и готовы были снова двинуться в путь вместе с ним. Питт многословно поведал им, какого успеха добился лейтенант Роуч у полковника Джекмана и какого подкрепления могут теперь ожидать на Найобрэре. Бобби, как полагается, восхитился достижениями Роуча. Джек-понка, вероятно, либо мало что понял из рассказа Питта, либо совсем не интересовался происходящим в фортах, и, по-видимому, его совершенно не трогало, что Питт из-за проявленного им равнодушия счел его тупым и надменным.

По дороге сюда, из Рэндалла в Янктон, курьеры переправились через Миссури неподалеку от форта Рэндалл, сократив тем самым путь по излучине реки. Теперь Питт объявил, что хочет перейти реку прямо у Янктона, в объезд изгиба Миссури. Поскольку остальные сочли такой маршрут совершенно нецелесообразным и пустой тратой времени, он в конце концов признался Бобу, что хочет выполнить несколько частных поручений, данных ему на Найобрэре, и потому-то и выбрал длинный, неудобный путь. Скороходы ничего на это не сказали. Непонятно было, смирились они спокойно или роптали в душе; Питта это не волновало. Если лейтенант Роуч умел сочетать свои личные интересы со служебными, то почему бы не поступать так же маленькому человеку Питту, который ненадолго сделался сам себе хозяин?

Курьер с обоими скороходами поскакали на берег Миссури, чтобы переправиться через реку на пароме.

Пока нарочные находились в Янктоне, облик реки совершенно изменился, начиналось половодье. Глинисто-желтые воды бились о берега, поднимаясь все выше и выше. Ледоход угрожал всем, кто хотел переправиться на другой берег. Кроме того, на поверхности кружились водовороты, норовя увлечь на дно любое судно, отважившееся выйти на Миссури. Паровой паром уже пристал к восточному берегу. Паромщик курил. Оба его помощника, совсем еще юнцы, рослые, в синих штанах и полосатых фуфайках, устало потягивались. Казалось, никто и не собирается переправляться через реку.

Когда Питт с Бобом и Джеком прискакали на берег, отплытия уже дожидались двое пассажиров. Поначалу обе компании тихо стояли рядом на причале и сообща томились. Пассажиры, явившиеся первыми, привлекали внимание своим необычным обликом. Один из них был белый, другой – индеец. Оба они были одеты с чрезвычайным тщанием, белый – в ковбойский костюм, сшитый, впрочем, из дорогой мягкой кожи, а индеец, по обычаю своего племени, в кожаные леггины с бахромой вдоль швов, закрывающую их сверху, красиво расшитую кожаную юбку, а на шее у него красовалось драгоценное ожерелье. У обоих были благородные кони. Индеец вел в поводу вьючного мула.

– Н-да! – произнес наконец паромщик, посмотрел на пятерых, желающих переправиться через реку, и передвинул трубку в уголок рта:

– Кто из вас пойдет на верную смерть, кто хочет утонуть? Я – нет.

– Нам во что бы то ни стало нужно на другой берег! – выслушав его, вмешался Питт. – У нас воинский приказ!

– Свой приказ можете передать реке! – невозмутимо откликнулся паромщик. – Кто знает, вдруг тогда вода перестанет прибывать! – Он ткнул большим пальцем куда-то через плечо, за которым виднелся затор, образованный огромными льдинами. – Ваш командир оплатит мне покупку нового парома, а моей вдове – пенсию, если я утону?

– Хватит болтать! Нам срочно нужно переправиться на другой берег! – Питт думал о своих частных поручениях, от которых ему не хотелось отказываться.

Хорошо одетый господин достал бумажник.

– Сколько вы просите за переправу?

– Гм, ну что ж… – Паромщик назвал цену вдесятеро больше обычной. – Но это с каждого! – Добавил он, обводя глазами собравшихся.

Все невольно проследили за его взглядом, желая узнать мнение своих собратьев по несчастью. Каждый из ожидающих отправления по очереди испытующе посмотрел на других. При этом красиво одетый индеец, лицо которого не скрывала раскраска, казалось, вдруг испугался. Однако он не произнес ни слова, только отвернулся и стал глядеть на реку.

– Ну, давай! – принялся торопить паромщика Питт. – Бобби, ты получил выигрыш на ставках да еще часть приза за победу! Ты заплатишь за всех нас!

– Нет, нет, нет! Я ничего не платить. Я все пропить.

– Как – все пропил? Ты в своем уме?

– В своем, в своем уме!

– А в ближайшие дни вода будет спадать или, наоборот, прибывать? – спросил незнакомец паромщика.

– Только прибывать. В ближайшие две недели совершенно точно переправиться не удастся. Ни один лодочник и ни один рулевой, если отвечает за пассажиров, не пойдет на такой риск.

– Если ты отвечаешь за пассажиров, то готовь паром к отплытию! Я заплачу за всех нас, сколько ты просишь!

– А за лошадей? А за мула?

– Сколько ты хочешь?

– За одну лошадь как за четверых человек. С ними будет столько хлопот, что и этого окажется мало.

Незнакомец с бумажником выслушал все это совершенно бесстрастно. Всех удивила его невозмутимость, ведь у него были нежные руки, болезненные черты и седые, мягкие, ухоженные волосы. Он ничем не напоминал человека, привыкшего рисковать. Вероятно, какое-то желание или какая-то мысль настолько воодушевляли его, что он был готов подвергнуться опасности, всю глубину которой плохо себе представлял.

Пока он расплачивался, Питт перевел на паром своего гнедого, весьма довольный таким поворотом событий. Разместить лошадей и мула на корабле было нелегко, ведь они почуяли опасность. Индеец в драгоценном ожерелье держал под уздцы собственного пегого и серого в яблоках коня своего товарища. С трудом всех лошадей перевели на покачивающийся паром.

Между тем господин в ковбойском костюме заплатил паромщику. Боб помог ему зайти на паром. Сам паромщик и один из его помощников поднялись по сходням, развели пары, запустили лопастные колеса. Второй помощник отдал швартовы, одновременно с понка запрыгнул на паром, и они отчалили от берега.

Корабль сразу же начало сильно сносить. Пассажиры молчали, не желая обсуждать свое положение. Все наблюдали за рекой и стоящим у руля паромщиком. Тем временем на берегу собрались зеваки, желая посмотреть, как паром переправится через Миссури. Жители прибрежной полосы напряженно следили за тем, как корабль будет бороться с половодьем и с ледоходом.

Когда лошади и мул успокоились и плавание пошло своим чередом, седой господин любезно обратился к Бобби:

– Куда вы направляетесь?

– В форт Рэндалл.

– Ах вот оно что… – Господин переглянулся со своим спутником-индейцем. – Выходит, делаете небольшой крюк.

Паром начал вращаться. Река играла им как хотела. Рулевой помрачнел.

Паровая машина с трудом вывела корабль из водоворота. Паром вышел на стрежень и пересек его. Корабль уже подплывал к западному берегу, как вдруг на борту почувствовали сильный подводный толчок. Далее все происходило стремительно, внушая неподдельный ужас.

Руль заклинило. Потерявшее управление судно стало сносить назад, его развернуло. Внезапно оно застряло между льдинами и сильно накренилось. Вокруг него тотчас же скопились льдины, появились новые водовороты. С устрашающей силой обрушилась река на корабль, тщась преодолеть препятствие в своем течении.

Молодые помощники бросили котел и остановившуюся паровую машину. Задыхаясь, судорожно хватая ртом воздух, выбрались они на палубу. Паромщик по-прежнему что есть сил цеплялся за бесполезный штурвал. Наконец он вне себя закричал: «Спасайся кто может!»

Спасательных шлюпок на пароме не было.

Седовласый пассажир сорвал с себя крутку, чтобы удобнее было плыть. Сильная волна разнесла в стороны льдины, создававшие затор возле парома, накатила на палубу, обдав всех холодом и испугав, и унесла с собой кожаную куртку.