6

Макс

Звонок в дверь звучал уже в шестой раз. Или в седьмой. Кому неймётся?

Блядь. Где эти долбаные трусы?

Спальня встретила беспорядком. Всюду валялась одежда. На кровати какая-то брюнетка спала мертвым сном, судя по тому, что звонок её нисколько не раздражал. Она вообще не реагировала на него. Везучая.

Боксеры нашлись под кроватью. Топот шагов и дверной глазок.

Только не это. Отец.

Не с того я начал наше знакомство.

Привет, меня зовут Макс и я ненавижу своего отца.

Все сейчас подумают, как можно, он же вырастил тебя и воспитал, дал тебе все, что ты имеешь. Бла бла бла.

Только это не про него. Да, возможно, без него я жил бы по-другому. Но ведь жил бы. Он не из тех папаш, которые учат тебя перебирать движок, либо пинать мяч. Не из тех, кто делает с тобой уроки и дает тачку покатать телок. Он скорее относится к категории воскресных отцов. За всю свою жизнь, я видел его только по воскресеньям, и то мельком. На все мои просьбы поиграть, отец отвечал всего одинаково: «Не сейчас, Макс. Я работаю».

Эту фразу, мне кажется, я буду слышать, даже когда попаду в ад. В том, что я попаду именно туда, сомнений нет. Но ирония не в этом.

Как только мне исполнилось достаточно лет для того, чтобы начать заниматься бизнесом, отец сразу вспомнил о моём существовании. Тогда на мой шестнадцатый день рождения я получил не тачку или что там еще дарят в таких случаях. Я получил пакет акций «Глобал инд.». Часть, так сказать, семейного пирога. И это спустило меня с небес на землю.

Таким широким жестом отец хотел показать, что моё детство кончилось.

Да и Бог с ними, с акциями. Подвох был в том, что я был вынужден начать работать на него. Видеться мы стали гораздо чаще, как мне и хотелось ранее.

«Ты должен идти по моим стопам, Макс. Теперь ты будешь учиться отвечать за свои поступки и принимать последствия. Я научу тебя зарабатывать, и через десять лет ты скажешь мне спасибо».

В общем-то, похвалы отец так и не дождался, хотя прошло уже одиннадцать лет с момента того разговора. А вот я достаточно хорошо его узнал, чтобы понять, моя ненависть обоснована.

– Ты почему все еще не одет? – голос как всегда строгий, с приказными нотками. Так разговаривает начальник со своим подчиненным, но никак не отец с сыном.

Я молча вздохнул и направился в спальню. Сначала душ.

А отец, как всегда, при полном параде, не смотря на ранний час, а точнее шесть сорок утра. Понедельник. Вы знаете хоть одного человека, который в такую рань уже одет и готов начать сдирать шкуру со своих сотрудников? Я знаю одного. Знакомьтесь Виталий Петрович.

Покончив со сборами, я вошел на кухню, на ходу застегивая белую рубашку. Отец сидел за столом, потягивая кофе и глядя в планшет. Критически меня осмотрев, он одобрительно кивнул и продолжил изучать таблицы.

– Сегодня надо навестить офис на Пушкина. Не нравится мне график, который скинули на почту. Проверь там их бухгалтерию. Возьми с собой Оплетаева, если потребуется. Завтра в десять жду от тебя отчет.

– Ты поэтому завалился ко мне в шесть утра?

– Решил проверить, как ты после вчерашнего собрания акционеров.

Подобные собрания проводились не реже пары раз в месяц. Хотя это слишком громкое название для попоек, устраиваемых, как правило, по выходным. О работе там мало кто упоминал, целью сборищ было напиться и потрахать местных путан. К моему превеликому удивлению, я ни разу не видел отца пьяным или в обществе вышеупомянутых особ. Он был навеселе, но я прекрасно знал, что его мозг в этот момент мог составить годовой отчет в уме, без каких либо дополнительных калькуляторов и таблиц.

– Интересно, с каких пор ты решил поиграть в заботливого папочку? – сука, мне не удалось скрыть сарказм.

– Не дерзи мне, – отец ответил устало, а потом вздохнул и потер переносицу. – Неужели ты еще не понял, сын. Скоро тебе придется встать на мое место, я не могу искушать судьбу и пускать дела на самотек сейчас. Это слишком рискованно. Мне приходится держать все под контролем. В том числе тебя.

– Я не стану президентом компании. Я тебе уже сто раз говорил.

– Меня не интересует твое мнение.

Впрочем, ничего нового.

Я вздохнул закатил глаза.

– Что тебе не нравится в данной ситуации? Ты богат, ездишь на дорогой тачке, живешь в квартире, размером с футбольное поле, скоро получишь должность, о котором мечтает каждый в совете директоров. Что тебе еще надо?

Мне нужна моя жизнь. Моя, а не та, которую ты мне придумал. Не та, которую распланировал ты. Тебе когда-нибудь приходило в голову, что я не хочу быть управленцем? Может, мне хочется стать фотографом, или сварщиком, а может учителем? Всё лучше, чем играть роль, которую спродюсировал ты.

Вот те слова, которые мне хотелось прокричать, глядя в это невозмутимое лицо. Но я понимал, они ничего не изменят. Он слышал их уже сотни раз, доводя меня до белого каления своим безразличием. И этот раз – не исключение.

– Ты прекрасно знаешь, что.

Отец продолжал молча на меня взирать. Ни один мускул на его лице даже не дрогнул. А все потому, что он уже тысячу раз слышал мою отповедь. И всё понял без слов. Но ему похуй. Он привык все решать за других.

– Когда ты уже повзрослеешь?

Ну пиздец. Я же говорил.

– Мааакс, отвезешь меня в универ? – женский голос заставил нас с отцом прервать милую беседу и взглянуть в дверной проём. Там, прижавшись к косяку, стояла Таня? Хм, Лена. Вика?

– Конечно, – радуясь возможности сбежать от этого тирана, я взял ключи и потянулся за пиджаком.

– Не опаздывай на работу, – не удержался и решил оставить последнее слово за собой, да, папочка?

По дороге к машине я гадал, как зовут мою спутницу. В таких ситуациях очень выручали слова «детка», «малышка», «зайка». Но после разговора с отцом не было настроения произносить какие-либо слова, кроме матов. Поэтому я просто закрыл рот и завел мотор.

Открыть его пришлось, когда понял, что не знаю, где учится моя сегодняшняя пассия.

– На Гоголя, около главного офиса сбера, – вежливо пояснила брюнетка.

Интересно, в такой кофточке можно ходить в универ? Создавалось впечатление, что сиськи сейчас выпадут. Я очень хорошо помнил, какие они упругие, гладкие, ненастоящие. Изучил за то время, пока она скакала сверху. Это, кстати, её любимая поза.

– Позвонишь мне? – моя спутница томно поинтересовалась, когда мы подъехали к зданию.

– Непременно, – натянул на лицо вымученную улыбку. Она поняла и покинула салон. Умная девочка.

Часы на запястье подтвердили мои догадки. У меня в запасе еще сорок минут, чтобы успеть на работу. Отлично. Можно не спешить. Где эти грёбаные сигареты? Твою ж мать, забыл. Захар вчера стащил последнюю. Курить хотелось адски, решил сгонять в ларёк недалеко отсюда.

Моросящий все утро дождь, кажется, прекратился. Солнца нет, но тому, кто проводит целые дни в офисе, на это как-то похуй.

Вышел из машины и щелкнул сигналкой. Не сработала. Что за? Надо на неделе заехать в салон. Повернулся в сторону тачки и повторил манипуляцию. Снова ноль. Сука. То, что нужно для полноты картины.

С пятого нажатия услышал заветный звук и уже начал разворачиваться, и именно в эту секунду меня почти сбил с ног какой-то танк.

Все произошло неожиданно, не успел среагировать и покачнулся на пятках, но удалось устоять. А вот этой бестии пришлось бы гораздо хуже, не окажись меня рядом. Это вообще баба? Удар был такой, будто добрый регбист.

– Извините, – не поднимая головы, она попыталась протиснуться мимо меня, но руки на её талии заставили эту кошку поднять глаза. И правда, кошка. Глаза орехово-зеленые.

Она сверкнула ими, и мне пришлось разжать пальцы.

– Осторожнее в следующий раз, – машинально произнес я, глядя в след удаляющейся девушке.

7

Лика

– Ты как? – я видела, что Арина пытается сфокусировать взгляд на мне, но её побелевшие губы свидетельствовали о том, что сделать это ей мешает боль. Она попыталась шевельнуться, но из горла вырвался писк.

Походу, ей досталось.

Вот все-таки хорошая машина эта BMW. Авария получилась знатная. Мы ехали прямо, а какой-то мудозвон решил, что можно ехать на красный, и врезался в переднее крыло со стороны водителя. Прибавь Арина газу и удар бы пришелся в неё. Дверь бы вряд ли спасла. Но я не об этом.

Бэхе раскурочило морду, но мы живые. Это уже неоспоримый плюс. Осталось выяснить, что у Арины с ногой. При ударе, крыло въехало в салон, и нога девушки оказалась зажата.

Я же, к моему огромному удивлению, не пострадала вообще! Пальцы на руках и ногах двигались нормально, значит, конечности не сломаны. Шею, правда, больно, может, защемило нерв.

К нашей превеликой радости где-то рядом послышался вой сирены скорой помощи. Я аккуратно отстегнула ремень и попыталась выйти из машины. После столкновения мы просидели в ней минут пять или десять. Я не хотела покидать тачку, пока не удостоверюсь, что с Ариной все нормально. Но чем я думала? Может, надо было выйти и проверить, что стало с водителем двенашки. Хотя знать этого мне не хотелось. Вдруг он…

Покинув машину, я увидела медиков, спешащих к нашим авто. Тут же суетились спасатели. На удивление, Арину быстро извлекли из железного коня и на носилках транспортировали к газели скорой. Перелом конечности – такой диагноз, если перевести на русский язык, ей поставил доктор, суетившийся около пострадавшей.

Водителя второй машины аккуратно вырезали из металла спасатели. Он жив, а это главное.

К нам подъехал черный внедорожник. Отец Арины? Мужчина, на вид лет сорока пяти, обеспокоенно беседовал с медиками. Девушку благополучно забрала скорая и я, со своим защемлением нервов, отделалась, можно сказать, легким испугом. Моя роль в этой пьесе закончилась. Пора ехать.

На пару уже опоздала. Но ведь лучше поздно, чем никогда. Тем более, как по волшебству, к остановке подошел мой автобус. Кто знает, может препод простит небольшую задержку.

Позже, находясь в аудитории, почему-то задумалась об Арине. Неужели действительно есть такие родители, которые все еще решают за своих детей все ключевые вопросы.

Но с другой стороны, что мешает ей уйти от них? Она ведь взрослая девушка. Ушла бы из дома и устроилась на работу. Хотя ей будет сложно доучиться своими силами, если учесть, какие презенты она делает преподам. Судя по оценкам в зачетке. А может, девушка просто привыкла к красивой жизни? В конце концов, та имеет определенные плюсы. В любом случае, это не моё дело. Но надо будет обязательно навестить Арину в больнице.

Пары закончились, и я торопливо направилась прямиком в лечебное заведение. В регистратуре мне сообщили, что девушку перевели из операционной в приемный покой. Посещение было запрещено для всех, кроме родственников. Слёзно упросив сердобольную вахтершу пустить меня к любимой сестре, переобулась в тапки и халат для посетителей и направилась в сторону палат.

В коридоре витал аромат свежести. Чей-то одеколон? Определенно, его обладатель имел все шансы трахнуть меня прямо на той вон кушетке, до того аромат оказался пленительным. Надо подарить подобный Никите. Может это сделает его более привлекательным в моих глазах? Едва эта фраза прозвучала в мозгу, мне стало стыдно. Какая же я все-таки неблагодарная тварь.

Парень красиво ухаживал, терпеливо ждал, когда я буду готова. Не принуждал и не брал силой. За одно только это, я должна быть благодарна. Отчего же эта настырная мысль скребет мозг ржавым гвоздем?

А что бы произошло будь на месте Никиты кто-нибудь другой? Более напористый, сильный, властный… Дура. Вот не зря говорят про нас так. Ну, всё же есть для счастья! Тогда какого хрена еще надо? Н-да, вот именно – какого хрена?

Улыбнувшись ходу своих мыслей, подошла к нужной палате.

Арина лежала на больничной кровати, укрытая простыней почти до подбородка. Загипсованная нога покоилась на небольшой подушечке. Запах свежего гипса и бинтов напомнил мне о ценности жизни и о хрупкости человеческого тела. Почему-то захотелось плакать. А ведь у аварии мог быть совсем иной исход.

Услышав скрип половиц, девушка повернулась к двери и оглядела меня грустным взглядом.

– Прости, что так вышло.

8

Она что, серьезно?

– Тебе не за что извиняться.

Я только сейчас почувствовала неловкость. А ведь мы не были подругами, соответственно, о чем с ней разговаривать, я не знала. В поисках тем, окинула взглядом светлое помещение.

Палата, вероятно, одна из лучших в клинике, судя по евроремонту и телеку с холодильником, причем, одноместная (это основной аргумент в её пользу), утопала в цветах. Розы. Сотни, тысячи алых бутонов были расставлены во всевозможные емкости: ведра, вазы, банки, даже в кувшин, предназначенный для воды.

– Решила подзаработать и начать банчить цветами?

Знаю, неудачная шутка, но надо с чего-то начинать.

Арина сверкнула озорным взглядом.

– По-братски полсотни за три косаря отдам, – отозвалась Малиновская.

Я улыбнулась. Напряжение отступило.

– Как нога?

– Врач сказал, на днях смогу поехать домой. Операция прошла успешно так что… – Арина улыбнулась. – Как думаешь, если сяду у ЗАГСа, смогу быстро толкнуть товар? – она оглядела растительность.

– В тебе явно есть коммерческая жилка. Но, думаю, ты разобьешь сердце поклоннику, решившему произвести на тебя впечатление.

Девушка чуть поморщилась.

– Аа…Это от жениха. Он узнал, что произошло утром, отец рассказал.

Я даже присвистнула.

– Не похоже, что для него брак нежелателен.

Арина отвернулась к окну. Всхлипнула.

Да ёбаный в рот! Умею я все-таки подбодрить, да?

Не зная, что сказать, замерла в нерешительности. Подойти и успокоить? А вдруг она не поймет. Все-таки первый день общаемся. Выйти из палаты и оставить одну, пока не пришла в чувства? А не слишком грубо получится?

Пока я раскидывала в уме колоду карт на удачу, Арина пришла в себя и обратилась с вопросом.

– Это мне? – она указала глазами на пакет с зелеными яблоками.

Точняк. Я совсем забыла.

Протянув ей ношу, я решила дальше придерживаться выбранной стратегии.

– Сходи пока, вымой. А я присяду, – я произнесла с улыбкой и собеседница хохотнула в голос.

– Давай будем бунтарками до конца и съедим яблоки прямо так! – ответила мне в тон.

– В следующий раз принесу то, что не обязательно мыть перед употреблением.