– Пойдешь сама, – процедил отец. – Прогуляться тебе не помешает. И, думаю, стоит отобрать у тебя компьютер. Верно, дорогая?

Мама покорно поддакнула и засеменила ко мне в комнату.

Все равно он без дела пылится.

– Ладно, – пожала плечами я, отправляя грязную посуду в мойку. – Когда принесу приглашение от учителя в школу за опоздание во второй учебный день, даже не думайте на меня кричать. Вина в этом будет исключительно ваша. Вы в курсе, как я ненавижу приходить не вовремя.

Перед тем, как выйти из кухни, я успела заметить, как побагровел отец. Пожалуй, вечером стоит запереться на замок и не выходить из комнаты, пока родители с братом не уснут.

Мама, как раз уносящая мой компьютер в свою спальню, недоуменно посмотрела на отца, судорожно сжимающего газету. Он явно готов был кинуть ее мне в спину, но лишь впечатал в поверхность стола. Младший брат притих. Выходила я, сопровождаемая тишиной, но едва за мной хлопнула дверь, в коридоре раздались отзвуки бури, происходящей в квартире.

«Не говори как оборванка из неблагополучной семьи»… ага, как же.

Лифт я решила не ждать. В новом доме они были не только грязные, изрисованные граффити, исцарапанные простыми надписями-ножницами вроде «тут был Петя», «а я Вася», пропахшие мочой, химией и чем-то тухлым, но и до неприличия медлительные. Лестницы тут, впрочем, немногим отличались. Освещение не работало, так что после наступления темноты приходилось двигаться на ощупь. Тем не менее это лучше, чем стоять в тесной кабинке, зажимая нос и невольно зачитывая похабные каракули на стенах.

Погода стояла воистину зимняя: солнце сияло, снег мерцал, так что не поднять веки. Пришлось натянуть шапку до самых ресниц, но и это не особо помогло. Не успела я оправиться от светового удара, как почувствовала самый что ни на есть настоящий в спину. Только руками взмахнула в попытке ухватиться за что-то, прежде чем со всей дури приложилась бы об асфальт. Дыхание выбило из легких, руки обожгли болезненные искры как от сотни впившихся в кожу иголок.

– Эй, ты в порядке? – спохватились знакомым тоном.

Я поднялась, отряхнув колени, к которым, к счастью, лишь слегка прилипли мелкие снежинки – спасибо дворнику, дочиста очистившему дорожку. Ладоням не так повезло – их испещрили кровоточащие царапины, неприятно покалывающие.

– Кто ж так вылетает-то, – раздосадованно выплюнула я – и застыла. Передо мной стоял всклокоченный Пак, чуть наклонившийся ко мне, видимо, чтобы поймать, если упаду еще раз.

– Хель?! – опередил меня он в своем изумлении. – Ты что тут делаешь?

– Живу. А ты?

– Тоже. Ты когда сюда переехала, что я тебя не видел ни разу?

– За пару дней до каникул.

– Я как раз в эти дни к бабушке в другой город уезжал. А мог бы вас встретить как следует, экскурсию провести…

Да какую экскурсию здесь можно проводить? Город маленький, достопримечательностей не имеет, кроме разве что главной площади с фонтаном, на котором, по словам Арлекин, летом веселятся все, кому не лень, ведь в нем позволительно плавать. Какую новую информацию Пак мог предложить? Сколько детей в год в среднем качается на качелях во дворе и сколько – на карусели?

– Ничего страшного, – отмахнулась я. – Разобрались и так.

– Я рад. Если возникнут вопросы, обращайся сразу же, я тут с рождения живу, знаю все и обо всех. – Он заговорщически подмигнул. – В ближайших корпусах ваш слуга известен как первый информатор. Даже местные криминальные авторитеты чуть что ко мне бегут.

Так и подмывало съехидничать: «А криминальные авторитеты тут от скуки не погасли?», – но вместо этого я театрально поразилась:

– Неужели?

Он гордо положил ладонь на сердце:

– Именно так. Ни слова лжи.

– Обычно, когда люди уверяют, что не лгут, и делают так, – я повторила его жест, – они говорят неправду.

Пак расплылся в широкой улыбке и беспардонно закинул руку мне на плечо:

– Так и знал, что у нас будет, о чем поболтать. Ты мне нравишься, у тебя явно хорошее чутье. И вкус. Хотя, – он хохотнул, – по одежке этого не скажешь…

Я вспыхнула, раздраженно отпихнув его:

– И без тебя ясно, что не так с моей одеждой! Не тебе мой вкус оценивать!

Пак слегка ошарашенно капитулировал:

– Не взрывайся так, я же просто невинно тебя поддел. Обидел? Извини, правда не хотел. Ты как до школы добираться будешь? На автобусе?

Я насупилась. Разговаривать с ним не особо хотелось, поэтому пошла прочь, бросив:

– Пешком.

Он присвистнул:

– Так это же уйма времени.

– А сам-то ты как едешь?

– У-у-у, не сверкай так глазами, страшно. Не зря тебе Арлекин прозвище Хель дала, у нее, говорят, тоже взгляд был, до самых костей пробирающий. А я на машине.

Он одним движением достал из кармана ключи.

– Это как?

– Мне есть восемнадцать – и права. Подвезти? Не думаю, что ты хочешь опаздывать.

– С чего бы ты это взял?

– Да все в тебе буквально кричит, насколько ты любишь следовать правилам. Хвостик этот аккуратный, каменное выражение лица, строгий взгляд. Ты ответственная и пунктуальная – другие люди безалаберные. Вот я, например. Я люблю опаздывать. Что может быть лучше трепки от учителя с утра пораньше? Так что если сейчас пойдешь прочь, я буду кататься по городу. Если согласишься составить мне компанию, я не буду перечить твоим принципам и подкину тебя до школы, да и сам, поддавшись влиянию твоей ауры «девочки-я-люблю-правила-и-систему», обрадую биологичку своим присутствием. Ну – обоих подвести или обоих вытащить?

Шантажист, надо же.

– Ладно. Поехали.

– Как будто одолжение делаешь, а благодарить должна!

– Сам предложил.

Его машиной оказалась старая «Волга» с кое-где облупившейся краской, показавшаяся мне вдруг абсолютно родной. Когда-то давно дед возил меня на такой же – воспоминания об этом почти стерлись, но приятный сладкий осадок ушедшего детства остался. Сейчас таких автомобилей не найдешь. Но здесь это совершенно естественно – город явно давно не знал обновлений.

В салоне пахло цветами, и он довольно быстро прогрелся для старой машины, так что я расслабилась в чуть жестком тепле. Пак отпустил пару шуточек по этому поводу, я вяло отбилась – устраивать словесные поединки сейчас было бы кощунственно.

Пока мы ехали, я едва не уснула – еще не отошла от привычки в каникулы вставать на пару часов позже, и Паку пришлось меня растормошить. Сделал он это неэтичным способом – невесомым, но неожиданным подзатыльником, из-за которого я, уже по инерции открывшая дверь машины, едва не вывалилась в снег и взвыла:

– Обалдел?!

– Принцесса недовольна? – сочувственно посмотрел на меня лис.

– Когда-нибудь я тебя убью, – мрачно пообещала я.

– Не убьешь. Нет, убить-то ты, конечно, можешь, по глазам вижу, совести у тебя нет, но скрываться от закона дело муторное, а ты наверняка ленивая. Так что нет.

Кулак мой остался сжатым, но цели не достиг – я угодила аккурат в снежную кучу. То ли дворник так неудачно ее замел, то ли Пак специально возле нее припарковался. Лично я склонялась ко второму варианту.

– Ты дверью-то не хлопай! – донесся вслед каприз Пака.

– Не развалится!

Надеюсь, он вдобавок не на моем этаже живет…

* * *

По сравнению со вчерашним днем температура ощутимо снизилась, и за короткую пробежку от парковки я познала всю мощь зимы. Думала, до крыльца не доберусь, так сильно меня била дрожь. А ведь одежда была теплее некуда – куртка с капюшоном, шапка с глупыми косичками, огромные зимние ботинки. Отсутствовали только перчатки, и я чуть ли не впервые в жизни об этом пожалела – пальцы онемели и не желали двигаться. Однако это была не единственная проблема во всем арсенале – кроме этого лицо словно превратилось в маску, к которой больно было прикасаться.

Ногами я старалась передвигать уже не только для того, чтобы улизнуть от Пака, шаги которого хрустели где-то в отдалении, но и для того, чтобы наконец-то войти в здание и кое-как согреться. Наверное, со стороны я, ковыляющая по дорожке, вжавшая голову в плечи, чтобы спрятать лицо от ветра за шарфом, выглядела смехотворно. Как индюшка или курица.

На крыльце я чувствовала себя, будто поднялась к вратам рая. Но идиллию разрушил громкий хлопок двери за спиной. Я рванула к гардеробной, смешиваясь с толпой. Судя по всему, трюк удался – по крайней мере, оглядываясь, макушки лиса я не заметила. Разумеется, велика вероятность, что он тоже направился сюда, чтобы переодеться, так что оставалось только лелеять надежду, что мы, разделенные школьниками, оказались в разных концах.

Близость человеческих тел быстро повысила мою собственную температуру. Однако дрожать я не перестала – наоборот, конечности тряслись, как в судорогах. Пальцы по-прежнему не гнулись, что усложняло задачу расстегнуть куртку. Я прислонилась к стене в углу и принялась предпринимать всяческие попытки избавиться от верхней одежды. Ни одна не увенчалась успехом.

К счастью, явилось спасение в облике Арлекин, вприпрыжку несущейся ко мне, попутно расталкивая всех, кто вставал на пути. На нее шикали, но она не обращала внимания. Я помахала ей одеревеневшей рукой.

– Привет! – повесилась она мне на шею. – Как спалось? Красивые снились сны? Надеюсь, красивые, потому что на новом месте сны не должны быть мрачными. Кстати, нам нужно как-нибудь собраться у меня, я имею в виду, нам троим – Паку, тебе и мне… – Неожиданно она сжала мои ладони в своих. – Я так рада! Мы теперь подруги, правда? Ты помахала мне рукой, это ведь значит, что мы теперь подруги?

И почему это ее так волнует? Она симпатичная, активная, у таких всегда полно друзей. Таких любят – они понятны, в них нет загадок, они не скрывают свою сущность, но в то же время умеют не говорить то, что окружающие не хотят слышать. С какой стороны ни посмотри, они пользуются наибольшей популярностью, и если не находятся на пике славы, то крутятся в определенном кругу, где ими дорожат.

Впрочем, вчера я не заметила, чтобы Арлекин так уж любили. Скорее, принимали. Да и блеск в ее глазах буквально кричал о том, что она готова на коленях умолять быть ее подругой, столько в нем бурлящей надежды, смешанной с волнением. Я не хотела с кем-либо сближаться: много мороки, да и Арлекин наверняка отвлекала бы, таская гулять или часами тараторя по телефону. Однако ее взгляду невозможно было сопротивляться.

– Да, конечно.

– Так и знала! Знала, что тебе понравлюсь. А руки-то у тебя какие холодные! Давай, помогу тебе раздеться. Не будешь же ты в классе в куртке сидеть. Нет, ты могла бы, но первым уроком у нас обществознание, поэтому рисковать не стоит – Проповедница за такое и на костер отправит.

– На костер? – удивилась я. Воображение нарисовало образ грозного инквизитора с факелом в руке, облаченного в черный плащ.

– Да. Проповедница у нас яро радеет за дисциплину и правила. За малейшую оплошность к директору тащит. Тот не наказывает, так что бояться нечего, но кто хочет выслушивать истерики.

Она ловко справилась с молнией, и мы совместными усилиями стряхнули с меня куртку.

– Тебе пару перчаток одолжить? – любезно предложила Арлекин. – У меня есть лишние.

– Нет, спасибо, – растерла плечи я. – Думаю, днем потеплеет. Карманы спасут.

Она хмыкнула:

– Как хочешь, мое дело предложить.

– А где будет проходить урок? В том же кабинете, где вчера?

– Тут для каждого предмета свой кабинет. Я тебе составлю список, чтобы ты не путалась. Не волнуйся, освоишься быстро.

– Не сомневаюсь. Так где обществознание?

– На третьем этаже, кабинет триста пять. Поднимаешься по лестнице и налево до самого конца. А разве ты не пойдешь со мной искать Пака?

– Пака? – застыла я. – Зачем?

Арлекин, судя по округлившимся глазам, удивилась не меньше моего:

– Как это «зачем»? Это же Пак.

Мне это немногое объяснило, но я не стала выспрашивать:

– Ищи, если хочешь, а я в класс пойду.

– Ладно. Тогда до встречи!

И, резко развернувшись, она бросилась в гущу толпы:

– Пак! Пак! Ты где?!

Дверь нужного кабинета была открыта – я аккуратно просунула голову внутрь и вошла, лишь убедившись, что не одна: за последней партой тройка ребят рубилась во что-то на айпаде. Они мимолетно глянули на меня, тут же вернувшись к своему занятию.

Я выбрала парту, где мы с Арлекин сидели вчера. Тело почти оттаяло, и дискомфорт доставляло лишь болезненно-красное лицо. Когда класс заполнили временные одноклассники, стало немного неуютно, и я скукожилась, вжавшись в спинку стула. К счастью, они мирно прошли мимо – лишь пара девчонок да один парень приветливо мне кивнули.

Арлекин влетела синхронно со звонком, чуть ли не от входа метнув на парту сумку, поспешно вытряхнула учебники и простонала:

– Успела!

– Где была?

Ее щеки окрасил странный румянец:

– С Паком болтали. Ничего особенного.

Я уже приготовилась анализировать факты и делать выводы, но набравшие обороты размышления прервала учительница, хлопнувшая классным журналом по столу:

– Закрыли рты, дети! Доброе утро!

Все тут же вытянулись в струнку:

– Доброе утро, Проповедница!

Учительница не выглядела, как инквизитор, родившийся в моем воображении после слов Арлекин. Простая женщина лет сорока пяти с пучком на затылке, облаченная в деловой костюм. Разве что каблуки слишком высокие. И как на таких можно не шататься?

– Садимся, – произнесла она, и все одновременно заняли свои места. Лишь я чуть задержалась, поудобнее пристраивая стул – и привлекая ее внимание.

– Ты новенькая?

– Да, Проповедница.

– Выбрала лисов?

– Решение еще не окончательное.

Она хмыкнула:

– Как бы там ни было, пока будешь учиться по нашей программе. Как у тебя с обществознанием?

– В прошлой школе было «пять».

Она вдруг рассмеялась. Неужели я сказала что-то не то?

– Я совсем не об этом, – пояснила Проповедница. – Тебе нравится сам предмет?

Я замялась. Никогда не испытывала особых эмоций в отношении обществознания – предмет как предмет, не хуже и не лучше прочих. Я вообще выделяла только литературу и историю, остальное же сливалось в сплошной серый пласт. Поэтому выкрутилась:

– Нормально.

– Что ж, это тоже хорошо. А зовут тебя как?

– Хель.

На этот раз вышло без запинки. Повод для гордости.

– Какое мелодичное прозвище, – восхитилась Проповедница. – Надеюсь, ты останешься с нами. Присаживайся, не стой столбом.

Я облегченно плюхнулась на стул, и в то же мгновение Арлекин чуть сжала мои пальцы под партой.

– Так, дети, у меня есть, что сказать. Очень важно, директор попросил вас предупредить, – нервно начала учительница, – в лесу в третьем районе совершено убийство. Если кто-то живет поблизости, будьте осторожнее. Но даже если вы живете не рядом, будьте начеку – кто знает, вдруг маньяк бродит по всему городу… в общем, держите ухо востро.

Арлекин вздрогнула, и теперь уже я сжала ее ладонь. Я понимала, что это глупо, но почему-то казалось, будто мы в абсолютной безопасности, и даже если случайно встретимся с убийцей лицом к лицу, он нас не тронет. Новость ужасала, однако и пробуждала извращенный эмоциональный подъем. Выходит, не все так просто, и от скуки здесь не зачахнешь.

– Советую носить с собой средство самозащиты, – добавила Проповедница. – Перцовый баллончик, к примеру.

– Лучше ножик! Но с ножиком через турникет не пройдешь, – заверил парень с задней парты. – Лично проверял.

– И зачем же ты в спокойное время тащил с собой нож в школу? – нахмурилась учительница. – Боюсь, нам с директором придется это обсудить. Но не будем о грустном. Мир праху несчастного, а у нас обществознание. Открываем учебники на сто тридцать шестой странице. Таро, читай введение – внятно, не бубни.

Какой-то мальчик начал говорить, но его прервал стук в дверь – из коридора показалась Марина.

– Здравствуйте, – поздоровалась она. – Извините, Проповедница, можно украсть у вас Хель на пару секунд?

Я приосанилась.

Проповедница недовольно поправила круглые очки:

– Хель, будь добра.

Я вытащила руку из ладони Арлекин и юркнула в коридор.

– Доброе утро.

– Привет, – ответила улыбкой Марина. – Как ты себя чувствуешь?

Вопрос слегка ошарашил:

– В порядке. Осваиваюсь.

– Я рада. Чего я хотела-то… – она забавно почесала затылок. – Ты вчера себя показала как хороший игрок. Нужно подправить технику броска, да и выдыхаешься ты быстро, но это мелочи, которые легко исправить. Я хотела бы провести еще одну тренировочную игру и посмотреть на тебя внимательнее. Не возражаешь?

Признаться, я немного удивилась. Уж не думала, что могу кому-то понравиться в вышибалах.

– Почему бы и нет?

Учительница расцвела:

– Отлично! Тогда завтра после уроков приходи в спортзал. И не забудь размяться, договорились?