На одном из таких перекатов я чуть не утонула. Мы с ребятишками (я – за старшую) пошли на мелководье (брод). Пока малышня играла на берегу, я зашла по камушкам в воду. Вода еле достигала щиколотки. Как вдруг, оказавшись на пути сильной струи, я упала, и меня понесло на глубину. Барахтанье в воде не помогало, встать на ноги я не могла. На мое счастье на пути струи оказался большой валун. Я буквально прильнула к нему, обняла руками, встала и, как ни в чем не бывало, вышла на берег. Спасибо моему Ангелу-хранителю и круглому серому валуну! Мне было стыдно признаваться перед маленькими, что я попала в такую передрягу. А они ничего и не заметили, увлекшись игрой. Я была рада этому обстоятельству. Традиционно никому ничего не рассказала. Маму ведь волновать было нельзя. Повторюсь – свои маленькие детские беды и обиды мы с братом переживали в одиночку, каждый в себе. У меня эта привычка сохранилась на всю жизнь. Не люблю жаловаться, скулить и ныть. На жизнь смотрю с неизменным оптимизмом. Как мама. В районе Белоярки правый берег, на котором и стоит село, высокий и крутой. У нас на задах – так говорят в деревне – стояла маленькая банька, которая топилась по-черному. Жива она и сейчас. А за пряслом (ограда из трех бревен) – тропинка, по которой мы спускались вниз к реке. Это было наше излюбленное место для игр. Здесь росла низкими кустарничками красноватая трава, которую почему-то называли перцем. Над ней без устали порхали бабочки и кружились бесчисленные стрекозы. Стрекозы были разноцветные с выпуклыми глазами и прозрачными крылышками. Они подолгу трепетали ими над каким-нибудь кустиком, выбирая место для посадки. Это был маленький рай. «Все мы родом из детства» (Антуан де Сент Экзюпери «Маленький принц»). Все-таки природа – удивительный художник! Она и теперь для меня – отдушина, источник красоты и энергии, который лечит душевную боль, делает тебя спокойнее и добрее. Левый берег реки в этом месте невысокий, луговой и заливной. На лугу всегда паслись коровы. Земля на нем состоит из больших, поросших травой, кочек, которые медленно уходят из-под ног. Поэтому надо быстро перепрыгивать с кочки на кочку, пока не достигнешь твердой земли. А дальше стеной стоит могучий сосновый бор, прямо как на картинах И. И. Шишкина.

Лес, как и река, был частью нашей жизни. Вот несколько картинок. Зимой брат и я идем с бабушкой в лес за хворостом. В руках у брата игрушечный топорик, недавно подаренный мамой. Он с ним не расстается. На сосновых лапах шапки снега, земля белым бела. На нас валенки, в них заправлены теплые рейтузы. Мы ступаем след в след за бабушкой, но снег все равно умудряется попасть в валенки и от движения подтаивает. Бабушка собирает сухие ветки, что-то и мы приносим. Бабушка делает вязанку хвороста, и с тяжелой ношей идет впереди, прокладывая дорогу. Мы идем гуськом за ней. Воздух морозный и такой вкусный в сосновом лесу – не надышишься. Если бы меня сейчас спросили, какое у меня самое любимое время года, я бы ответила – зима. Наверное, потому, что настоящей зимы после отъезда из Свердловска в 1959 году я больше никогда не видела. Летом другие удовольствия – ягоды, грибы. Земляника, брусника, малина, костяника, лесная клубника. Последняя не такая красивая как садовая, но сладкая-сладкая, пахучая-пахучая. Растянет свои нити по всей полянке, только собирай. Так же на нитях растет и клюква. Только ее собирают на болоте, на кочках.

Брусника относится к подсемейству брусничных. Сюда входят клюква, черника, голубика. У брусники жесткие листочки, а у спелых ягод сладкий вкус. Черника растет маленькими кустиками. Существуют приспособления, при помощи которых с одного кустика снимаются все ягоды сразу. Черника красит руки и рот. У костяники – большая косточка, которую, впрочем, можно разжевать вместе с мякотью. Тоже вкусная ягода. Грибы. Сыроежки можно чистить от пленочки и есть сырыми. Очень красиво растут рыжики (другое название – еловик). Вкуснее жареных рыжиков блюда нет. Любят рыжики выбегать на опушку. На поезде едешь – то тут, то там красуется рыжик, показывает себя, зовет. Увы, поезд громыхает мимо. Очень интересно растут грузди. На пустой, на первый взгляд, поляне только слой старых ржавых иголок. Вдруг замечаешь маленький бугорок, заглянешь сбоку, а там груздь приподнял хвою с одной стороны и дышит. И пошло-поехало – грибница под каждым деревом, только не ленись нагибаться. Один гриб берешь, на другой смотришь, третий примечаешь (бабушкина наука). Вот и полная корзина. Бабушка солила грузди. Очень вкусно получалось у нее. Грузди так и похрустывали на зубах.

А вот безыскусный рассказ моей двоюродной сестры Нэли Бестужевой о походе в лес по грибы: «По грибы ездила один только раз, и то заблудилась, еле выползла из тайги, и грибы оставила в лесу. Приехали в лес на машине на хорошее место, грибов море. А жадность фраера губит. За полчаса я набрала корзину, кулек, полиэтиленовый пакет и платок пришлось снять с головы. Нас было четверо, оставили все в машине и снова пошли. И я заблудилась, думала, вообще не выберусь. Зато видела лису молодую, рыженькую. Выбралась на дорогу. Там машины ходят очень редко, прошла больше половины пути, и меня посадил в машину частник. У меня ни денег, ни воды, ни еды – ничего нет. Довезли меня до автостанции. А там без денег не сажают в автобус до Свердловска. Ладно, один мужчина дал рубль на билет. Так и добралась до дома. А те меня искали 5 часов, заявили в милицию, сведения взяли, но сказали, что искать не будут».

Много в этих местах и березовых лесов. Мы с ребятами выбирали тонкие молодые гибкие березки, залезали повыше и, ухватившись за верхушку, как на парашюте, спускались на землю. А березка снова распрямлялась. В книге В. Солоухина «Третья охота» есть такие стихи о березе:

 
…Сначала сучьев нет.
И по стволу,
Подошвами босыми упираясь,
С коры стирая белую пыльцу,
До онеменья натруждая руки,
Стремишься вверх, где жесткой нет опоры,
А только зыбкость,
Только синева,
Что медленно колышется вокруг.
Тогда опустишь ноги
И повиснешь,
Руками ухватившись за верхушку,
И длинная, упругая береза
Начнет сгибаться медленно к земле,
Там было ощущение полета!
 

(Кстати, любителям грибной охоты очень рекомендую эту книжку Солоухина В.А. – это маленькая энциклопедия о грибах!).

А однажды весной нас привезли на лесосеку, где валили березу. Нам давали ветки, и мы, как козы, снимали верхний слой коры, под которой была вкусная мякоть, набухшая березовым соком. Вкуснотища!!!

Еще одна картинка – мы с бабушкой пасем корову в лесу. В другой раз мы с ней идем косить траву для нашей Звездочки на отведенном для нас участке в лесу. После косьбы в стерне много земляники. С удовольствием уплетаю этот чудесный подарок леса. Идем домой, катим тачку с сеном. Вдруг бабушка вспомнила, что забыла что-то на покосе. Она оставляет меня около тачки и возвращается обратно. Из леса выходит мужчина, я замираю – испуганно смотрю на него. Он, не обращая на меня никакого внимания, проходит мимо. Я с облегчением выдыхаю воздух. Бабушка возвращается, и мы с ней идем домой с сеном.

Кроме сосны, ели и березы в здешних лесах растут осина, липа, царица осеннего леса – рябина (дерево и кустарник), можжевельник, калина, боярышник, ракитник, шиповник. Много лекарственных растений: зверобой, таволга, купена, буквица, лапчатка, венерин башмачок, горицвет, лилия кудреватая, тимьян и др. Животный мир – лось, заяц-беляк, белка, крот, куница, норка, косуля, бобер, ондатра, лиса, барсук, ласка, бурый медведь, еж, горностай, кабаны, рысь, соболь, росомаха, колонок, бурундук, волк. Здесь много видов птиц: голуби, вороны, сороки, грачи, трясогузки, дятлы, соловьи, ласточки, чайки, синицы, щеглы, снегири, поползни, куропатки, совы, глухари, рябчики, тетерева, кукушки, ястребы.

А сейчас несколько слов о СИБИРСКОМ ТРАКТЕ. Дорога – один из символов России. Сибирский тракт – воплощение понятия «русская дорога». Дорога царей и каторжников, путешественников и поэтов. История тракта уходит в далекое прошлое. Прокладка Большого Сибирского тракта началась по распоряжению Сената в 1733 г. Тракт складывался из ранее наметившихся дорог. В 1735 году он был готов, вымерен и снабжен верстовыми столбами. Он связал Москву с городами Сибири и проходил через города Курган, Екатеринбург, деревни Баженово и Бруснята Белоярского района, города Камышлов, Тюмень, Тобольск, Тару, Каинск, Чаус (Колывань), Томск, Кийское (Мариинск), Ачинск, Красноярск, Канск, Нижнеундинск, Иркутск, Верхнеундинск и на Нерчинск.

 
Шилка и Нерчинск
Не страшны теперь –
Горная стража меня не поймала,
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка миновала.
 

Помните? Это одна из любимых песен в наших краях. Три первых строчки поет солист, четвертую, пятую – подхватывает хор. Он должен звучать мощно. Так исполняются многие русские народные песни.

Вскоре на тракте начались работы по озеленению, продолжавшиеся почти 30 лет. По обеим сторонам тракта силами местных жителей под надзором полиции проводилась посадка берез в 2 ряда на расстоянии 4 аршин (один аршин равен 71, 12 см) друг от друга. Эти посадки создали неповторимую красоту дороги. На тракте были устроены станции и этапные тюрьмы. По тракту прошли и проехали выдающиеся люди. В 1791 и 1797 годах по тракту был провезен А. Н. Радищев, следовавший в Илимскую ссылку и обратно из нее. В 1826-1827 годах по тракту проследовало более 100 декабристов. В 1849 году по тракту прошли петрашевцы, среди которых были писатель Ф. М. Достоевский и поэт А. Н. Плещеев. По нему везли на каторгу революционера-демократа Н. г. Чернышевского, писателя В. г. Короленко. По тракту проехали выдающиеся деятели нашей страны: И. И. Ползунов, А. П. Чехов, И. А. Гончаров, Н. М. Пржевальский. В 1837 году по Сибирскому тракту проследовал будущий император Александр II. Сибирский тракт сохранял свое значение вплоть до строительства широкой сети железных дорог. В Удмуртии есть интересный туристический маршрут «Сибирский тракт: годы, народы, судьбы» (см. В «Приложениях»).

Есть хорошее стихотворение Е. Мисюрева:

 
Тракт Сибирский, тракт старинный
режет надвое Урал.
Путь его безмерно длинный,
Да и век его не мал.
 
 
Пугачева Емельяна тракт Сибирский
повидал.
Здесь ямщик счастливо-пьяный тройку
лихо погонял.
 
 
Были помыслы их чисты, но, познав
России ширь,
В кандалах шли декабристы в
Забайкалье и Сибирь.
 
 
Тракт лежал, скорбел, несчастный,
в обрамлении берез.
Он вплетал очей прекрасных горечь,
соль обильных слез.
 

А моя мама любила петь русскую народную песню «Колодники», автор стихов – А. К. Толстой (1817-1875):

 
Спускается солнце за степи,
Вдали золотится ковыль.
Колодников звонкие цепи
Взметают дорожную пыль.
 

Припев:

 
Динь-бом, динь-бом, –
Слышен звон кандальный,
Динь-бом, динь-бом, –
Путь сибирский дальний.
 
 
Динь-бом, динь-бом,
Слышно там и тут:
Нашего товарища
На каторгу ведут.
 
 
Идут они с бритыми лбами,
Шагают вперед тяжело.
Угрюмые сдвинуты брови,
На сердце раздумье легло.
 
 
«Что ж, братцы, затянемте песню,
Забудем лихую беду!
Уж, видно, такая невзгода
Написана нам на роду».
 
 
Поют про свободные степи,
Про дивную волю поют…
День меркнет все боле,
А цепи дорогу метут да метут.
 

Белоярка. Наш казенный дом

С 23 февраля 1941 г. решением 8-й сессии районного совета депутатов трудящихся отец назначается заведующим районным земельным отделом. Мы переезжаем в Белоярку, где ему выделили по деревенским меркам большой хороший дом на высоком фундаменте по адресу ул. Комсомольская, 5. Мама работает библиотекарем в Белоярской школе, которая с сентября 1941 г. стала средней. Я училась в этой школе с 1945 по 1947 год – 1-2 классы Мамину библиотеку я помню очень хорошо. Художественное оформление книг тех лет не сравнить, конечно, с сегодняшним. Но и тогда были красочные книги. Я помню, как с замиранием сердца я рассматривала цветной портрет Ивана-царевича, как любовалась замечательными рисунками Чарушина в его книжках о животных. «Мышонок Пик» Бианки также иллюстрировал Чарушин. Одна из любимых книг – Аркадий Гайдар «Тимур и его команда» с его умницей-собакой. Все-таки у нас замечательная детская литература! Этот дом жив по сию пору и по-прежнему возвышается над соседними домами. Но все дело было в том, что дом был казенный. Он принадлежал райсовету и переходил от одного руководителя к другому. Когда отец погиб, маме предложили освободить дом, предоставив при этом другое жилье в какой-то дальней деревне.

И вот в один прекрасный день мама и бабушка сложили часть нехитрого домашнего скарба на двухколесную тележку, и мы пошли смотреть тот дом. Нашим глазам открылась печальная картина. Избушка оказалась очень маленькой однокомнатной халупой. Внутри и снаружи – все закопченное, черное. Мама заплакала, и мы повернули назад. От переживаний мама слегла. На следующий день пришел уполномоченный с вопросом, почему не освободили дом. У мамы на табуретке около кровати стоял стакан с водой. Она бросила его в уполномоченного. Тот ретировался. Но было ясно, что рано или поздно все равно придется куда-то уезжать. Куда?! Здесь быт был налажен: огород кормит, кое-какая живность есть, есть работа. Куда уезжать сердечнице с двумя детьми и матерью на руках? Представляю себе, как переживала мама! но вернусь к дому. Через высокие ворота входили во двор и видели по левой стороне сарай – тогда его только построили, и он приятно желтел новеньким тесом. В сарае был погреб, где хранилась картошка. По мощеной большими плоскими камнями дорожке подходили к невысокому крылечку и входили в сени. В сенях по верху над входом были устроены полки, на которых стояли кринки с молоком. Как сейчас вижу кота, слизывающего сливки с одной из этих кринок.

Здесь же был чулан, в котором стояли ларь с мукой и небольшая лежанка. Летом здесь было прохладно, и я иногда спала там. Но пугали большие черные тараканы, которых не было видно, но очень хорошо было слышно, как они чем-то хрустят. Казалось, что они что-то жуют. Бабушка говорила, что это хруст крылышек. Было страшновато и неприятно. Затем входили в большую переднюю со столом и широкими некрашеными лавками, которые чистили время от времени ножом, поставив вертикально лезвие, нажимая на него и соскребая верхний загрязнившийся слой. Точно также скребли некрашеный пол, по которому было так приятно ходить босиком. Направо от двери были прибиты крючки для одежды, налево – рукомойник, который состоял из умывальника, полочки для мыла, ведра для использованной воды. (Ну, Мойдодыр – вы знаете). Но я больше всего любила умываться на речке.

Ностальгия по родной деревне, по детским годам, меня никогда не оставляла. Память детства настолько сильна, что в 80 лет я все помню, как будто это было вчера. Набоков как-то заметил, что детство самая лучшая пора, а вся оставшаяся жизнь – лишь воспоминания о ней. И сколько бы ты ни прожил, лучше всего ты помнишь детство. Это действительно так! в 1979-1999 годах, когда мы жили в Ужгороде, я устроила над ванной рукомойник. Он выручал, когда летом не было горячей воды. В большой комнате на стене повесила ходики, очень похожие на те, что висели у нас в передней. Само собой, что тогда мы с Мишкой подтягивали гирю, когда надо и не надо. Баловались. И в этот момент, когда я записываю свои воспоминания, которые столько лет просились на бумагу, я испытываю настоящую радость, а слезы так и катятся, и горло перехватывает…

Эта первая проходная комната была отделена от кухни дощатой перегородкой, обклеенной сверху донизу красочными листами из журнала «Огонек». Мы могли подолгу стоять около этой стенки и рассматривать картинки. Здесь я впервые увидела фотографии знаменитых балерин: Галины Улановой, Натальи Дудинской, Ольги Лепешинской. Они меня поразили совершенно, и все мое раннее детство прошло в хождении на цыпочках и в имитации взмахов крыльев руками.

Такая же дощатая стенка, выкрашенная бледной голубой краской, отделяла переднюю от горницы. Эта стенка служила нам с братом классной доской. Я, как старшая, изображала учительницу, а Миша – ученика. На стенке хорошо писалось мелом. Кроме ходиков в передней, в правом углу, висела божница. Считалось, что родители мои – неверующие, поэтому нас с братом не крестили, а божница принадлежала бабушке.

Два окна в горнице выходили на улицу. Два окна поменьше в прихожей – во двор. Зимой окна промерзали насквозь. Мороз рисовал на них удивительные белые цветы. Когда надо было посмотреть в окно, дыханием подтапливали снег, а потом расширяли окошко по кругу пальцами.