Цитаты из книги «Мара и Морок. Особенная Тень»

Когда Анна с каменным лицом кладёт передо мной последнюю книгу, я поднимаю на неё недоумённый взгляд. – Это же… – Да. Это семейное древо Рахмановых. – Зачем нам правители Аракена? – Эта книга с портретами, – холодно поясняет сестра. Я почему-то боюсь опустить взгляд на раскрытые страницы, продолжая смотреть в глаза сестре. Внутри всё сжимается, я начинаю догадываться, к чему она ведёт, и мне это не нравится. Я медлю, словно моё отрицание может что-то изменить. Будто если я не опущу взгляд, то правдой то, что уже и так произошло, не станет. – Я буду в ярости? – неуверенно спрашиваю я, оттягивая момент. – Очень на это надеюсь, – серьёзно кивает Анна, тыкая пальцем в портрет передо мной. На нём изображён молодой мужчина, на вид ему чуть больше двадцати. У него четко выделяющиеся скулы и линия челюсти, но остальные черты лица плавные, пухлые губы и светло-карие глаза, а светлые волосы лёгкими волнами падают на лоб и закрывают уши. Его брови приподняты, на губах смущённая улыбка, что придаёт лицу ещё больше очарования. И этим очарованием он схож с Даниилом. – Кто это? – тихо спрашиваю я. – Это… Ариан, которого я знала. Ариан, которого любила. Ариан… который наврал мне обо всём, начиная со своего имени.

жива уже больше трех лет. Так что, из нас двоих теперь я старшая сестра. Маленькая Мара. Теперь я младшая. Морок давал мне множество подсказок.

Клюквенный морс. Он не мог знать, что я его люблю. Только если… – Как много ты рассказала Аар… Александру обо мне? Я продолжаю стоять в середине комнаты, где сестра оставила меня, пока она роется в шкафу в поисках подходящей одежды. – Возможно, даже слишком много, – неуверенно отвечает Анна. – Я говорила о тебе так много, что, кажется, он начал меня ненавидеть. «А я только и слышу: Агата, Агата, Агата! Со всех сторон, вначале один! Потом другая! Только твоё имя каждый чёртов день!» Я думала, он говорил о Данииле и Елене, но, вероятно, он подразумевал вовсе не их. – Или меня

Я не в обиде. – На его лице проступают спокойная улыбка и облегчение, что уже никто ни на кого не орёт и не пытается убить. – Хотя не каждый день тебя желает убить мёртвая сестра твоей жены. – Жены? – бездумно повторяю я, стараясь осознать смысл слова. – Северин!

Я привёз тебя сюда, чтобы ты передумала. У меня вырывается злой смешок. – Такое возможно, только если Ариан не предавал Анну и моя сестра жива, – язвительно выплёвываю я. – Тогда мы придём к компромиссу, потому что Ариан не предавал твою сестру. Мы, не моргая, сверлим друг друга взглядами. Он упрямым, а я хмурым. И никто из нас не хочет сдаваться. – И Анна жива. Я её воскресил.

Умно. Но ты серьёзно сломала кровать? – Благодарю. Понравилось меня переодевать? – Я предпочитаю кого-то в сознании, – едко отвечает он. – И любишь быть за главного, – киваю я на свои скованные руки.

Попытка не пытка, – оставаясь в неудобном положении, как можно ровнее выдавливаю я. Он нагло оглядывает меня с головы до ног, прекрасно замечая румянец. – Тогда можешь пытаться почаще, я подыграю.

Это была хорошая попытка. Я почти поверил. Только думал, что мы вначале закончим приятную часть, а потом перейдём к убийствам.

Когда я ничего не отвечаю, он немного отодвигается, чтобы посмотреть мне в глаза. Его лицо так близко, что это напоминает мне о нашем первом поцелуе, о том странном моменте, когда моё сердце сделало настоящий удар. Сердце словно тоже вспоминает об этом и начинает биться быстрее. – Можно? – специально с выдохом задаю я тот же вопрос, что он задал мне тогда. Аарон молчит дольше обычного, медленно осознавая схожесть ситуации. Я уверена, что он откажет. – Да. Несмотря на заминку, мы подаёмся вперёд одновременно. Раскрывая для него губы, я оправдываюсь, что могу позволить себе этот враждебный поцелуй в последний раз. Пока мы ещё не добрались до Ашора, пока я ещё не оказалась в его дворце, не увидела его портрета в семейной галерее среди других членов семьи Ласнецовых. Пока у меня ещё осталась эта маленькая лживая лазейка, что мне не обязательно его ненавидеть. За всеми своими оправданиями я не замечаю, что Аарон давно сжимает меня в своих руках и жадно крадёт мой воздух. Этот поцелуй дикий, с долей ненависти и раздражения, настолько же болезненно горячий, каким бывает жжение снега на обмороженных руках. На его губах всё ещё остался привкус сладкого яблока, съеденного сразу после скудного ужина. Его дыхание сбивается, когда я запускаю холодные руки ему под рубашку, которую успеваю вытащить из штанов. Он не отстаёт и расстёгивает мой кафтан, так же пытаясь добраться до открытой кожи. Аарон едва слышно стонет мне в губы, когда я касаюсь пальцами его мышц на животе, он тянет меня в сторону наших спальников, и я безропотно следую за ним, тянусь вслед за его губами. Но пока он стягивает с моих плеч кафтан и сбрасывает на пол, сознание возвращается ко мне. Я хватаюсь за реальность, как утопающий за верёвку, боясь, что собственная глупость вновь накроет меня с головой, затуманивая разум. С трудом отрываюсь от его мягких губ и заношу руку для удара, не пощёчины, а того, что, надеюсь, разобьёт ему лицо. Аарон успевает перехватить мой кулак в последний момент. Он тяжело дышит, его рубашка в беспорядке, а зрачки расширены, но он всё равно едко ухмыляется.

Я не против, если ночью ты попробуешь меня придушить. Можешь попытаться, – вот он, тот Аарон, к которому я привыкла, он отличается от сдержанного Александра, прекрасно контролирующего ситуацию. Губы сами растягиваются в усмешке. Я понимаю, что мой Морок никуда не делся, он не одна из его масок, но часть его самого, – но тронешь кого-то из команды, и я продемонстрирую, как много интересного могу заставить тебя делать.