Глава 5

Я отмыла лицо от крови позади кухонного павильона. Вода случайно попала в нос на вдохе, я откашлялась и замерла, опершись руками о край колодца.

Если не считать пульсирующей боли в виске, я чувствовала себя нормально: странное давление в груди и звон в ушах прошли. Меня хорошо воспитали в храме и в доме наместницы. С детства я уяснила, что старшинство и статус превыше всего. Почти девять лет на людях я и вовсе сдерживала каждый свой эмоциональный порыв, зная, что любое необдуманное слово отразится на Наён, чьё имя я ношу, притворяясь младшей госпожой.

Почти девять лет.

Я выпрямилась, не понимая, что на меня нашло. Как я могла совершить такую ошибку, да ещё на пустом месте. Небо налилось свинцом, тяжелея над головой. Я шумно вдохнула сухой, застоявшийся воздух с нотками запаха приближающегося дождя. Ветер дёрнул бронзовые колокольчики, создавая причудливую мелодию. Успокоившись, я обошла стороной любые павильоны и места, где могла наткнуться на кого-нибудь из старших, и отправилась поговорить с дедушкой, как он и просил.

– Аша, – ласково улыбнулся он, когда я, постучав, вошла в павильон хранителя.

– Дедушка, – я коротко поклонилась и закрыла входную дверь.

Вдали от чужих глаз наши отношения были ближе и теплее, а общение непринуждённее. Однако перед остальными учениками он общался со мной демонстративно строго, чтобы не думали, что мне делают поблажки из-за родственной крови.

Жилище дедушки скромное, как и все здания в храмовом комплексе, но опрятное и чистое. Небольшое, но двухэтажное. Пол, поддерживающие потолок деревянные подпорки и перекрытия покрыты тёмным лаком. Так же как и массивный стол, и остальная немногочисленная мебель. Рисовая бумага на окнах обычно пропускает достаточно света, создавая обманчивое ощущение светлого помещения, но не сегодня. Из-за надвигающейся бури внутри стало сумрачно, поэтому дедушка зажёг пару масляных ламп.

Весь первый этаж разделён на импровизированные комнаты при помощи деревянных панелей с рисовой бумагой. В помещении нет никаких украшений помимо единственной ширмы с изображением Священного Клёна и оранжевого Дракона Запада. На широком столе сложены свитки, книги, кисти для письма и тушечница. Из стоящей в неглубокой нише курильницы вьётся дым, распространяя аромат сандала.

Дедушка жестом пригласил меня присоединиться к нему за столом, и я покорно села на мягкую подушку напротив.

– Что-то произошло? – Он нахмурил седые брови, и моя рука нервно дёрнулась к лицу.

– Внезапно пошла кровь из носа. Ничего страшного, – призналась я и потрогала верхнюю губу, но даже если там остались следы крови, то я не могла их нащупать.

Дедушка задумчиво умолк, оценивающе изучая моё лицо. Он не успел ничего сказать, как входная дверь вновь распахнулась, и на пороге появился Джун с подносом, на котором стояли чайник и две пиалы.

Он опустился на колени рядом с нами, бросив на меня обеспокоенный взгляд.

– Что произошло с моей внучкой? – спросил дедушка у Джуна.

– Она накричала на Ришу и Раяна, когда те дрались. Приказала им остановиться. И у неё пошла кровь из носа, – сдал меня друг, расставляя принесённое на стол.

Я возмущённо набрала полную грудь воздуха, готовясь обвинить его в предательстве, но сдержалась, решив, что на сегодня достаточно невежливого поведения в присутствии старших. Дедушка благодарно кивнул Джуну:

– Спасибо. Ты хороший друг для Аши, тебе я доверяю.

Джун улыбнулся мастеру, но моментально избавился от горделивого выражения лица и покраснел, встретив мой прищуренный взгляд, не обещающий ему ничего хорошего.

– Спасибо за чай, и можешь идти.

Джун поклонился и заторопился к выходу, подгоняемый моим недовольным взглядом, которым я надеялась прожечь в нём дыру. Мне было известно, что Джун всё докладывал дедушке из-за беспокойства о моём здоровье. Он отчитывался о любых изменениях в моём физическом состоянии после отравления. Я плохо помню самые первые, жуткие дни и не могу оценить, как сильно они повлияли на моих близких, однако как только дело касается моего здоровья, то все сразу же становятся излишне серьёзными.

Единственное, чего я добилась, это честного признания, что отрава должна была меня убить. После осмотра лекарь сказал, что милосерднее было бы помочь мне умереть. Спасло меня чудо и знания дедушки о традиционной медицине. Ему, как хранителю, проучившемуся в храме Юга, знаменитого своими целителями, известны многие травы и их свойства. Однако даже обладая этими знаниями, он боролся за мою жизнь четыре дня, не смыкая глаз.

Прошли годы, но дедушка продолжал переживать, что отрава по-прежнему содержится в моём теле, и ему удалось лишь на время замедлить процесс, отсрочив мою смерть. По его словам, тогда у меня так же шла кровь из носа, ушей, рта, а в первые дни текли кровавые слёзы. Поэтому теперь любой схожий симптом заставлял всех напрягаться.

– Вечером я сделаю тебе настойку.

Я едва не поморщилась, вспомнив её вязкий землистый вкус. Мне пришлось пить её около года. После я возвращалась к дедушкиному лечению лишь пару раз, в качестве профилактики.

– Я в порядке. Правда.

Он медленно кивнул, и я разлила травяной чай по пиалам.

– Ты хотел со мной поговорить, – напомнила я, надеясь, что он отвлечётся и забудет об услышанном от Джуна.

– Да, – протянул дедушка, нехотя уходя от темы. – Пришло время тебе кое-что отдать.

Несмотря на возраст, седые волосы и многочисленные морщины, он одним плавным движением поднялся с подушки, не касаясь пола руками. Грея пальцы о тёплую керамическую чашу, я наблюдала за дедушкой, который отошёл к дальней стене, сдвинул панель, открыв свой склад с оружием. Помимо кинжалов и лука, там висели всего два прямых меча. Он взял нижний, вернулся за стол и уложил клинок передо мной.

С первого взгляда меч показался простым: эфес и ножны деревянные, маленькая гарда словно рукоять почти сразу переходит в лезвие. Я взяла меч и наконец заметила, что выдаёт его дороговизну. Смола. Изысканная роспись, вьющаяся по ножнам, была заполнена ярко-оранжевой смолой, будто маленькие ручьи навсегда застыли на поверхности, а в рукоять мастер добавил многочисленные кусочки янтаря.

– Это меч твоей матери, – пояснил дедушка, и я вскинула на него шокированный взгляд.

Моя бабушка тоже была ученицей храма, но умерла, рожая мою маму. Дедушка мог иметь идеальную семью, обладающую полным правом жить с ним в храме, но у судьбы оказались другие планы. Он остался один и растил единственную дочь, а спустя несколько лет почувствовал, что она тоже выбрана драконом в качестве ученицы. Дедушка был невероятно горд. По его словам, мама была умна, смела и талантлива. Он прочил ей будущее великого мастера и наставника, который поможет дедушке найти и вырастить следующего хранителя. Однако мама доучилась лишь до чёрной формы среднего уровня и влюбилась в торговца из Шилина. По рассказам дедушки, мой отец не был богат или потрясающе красив, однако мама за что-то его полюбила и решила оставить храм. По моим подсчётам, критическую роль сыграла ещё и ранняя беременность мной, хотя дедушка никогда ни в чём меня не обвинял и даже не касался этой темы, но, зная даты, было несложно подсчитать, что мама родила меня в моём возрасте.

Дедушка был разочарован решением дочери покинуть храм, отказаться от всех знаний и перспективы стать мастером. Её выбор разбил ему сердце и разрушил их отношения на многие годы. Их ссора была настолько серьёзной, что они практически не виделись после её ухода.

Мне было четыре, когда по нескольким провинциям, включая нашу, прокатилась эпидемия. Родители её не пережили, а я переболела. Я осталась сиротой, и друзья отца принесли меня в храм, не зная, что делать.

Дедушка принял меня, несмотря на то, что я не имела права тут жить, не являясь учеником. Мама отказалась от служения дракону, тем самым оборвав родственную связь. Однако дедушка пошёл против правил и оставил меня. Скорее всего он надеялся, что однажды дракон ему нашепчет, что я тоже избрана. Но годы шли, и ничего подобного не происходило. Я не была избрана Драконом Запада и осталась жить в храме только благодаря дедушке и сочувствию остальных наставников, знающих, что мне некуда идти. Другие ученики отнеслись ко мне с пониманием, мы вместе ели, играли, учились. Я посещала все те же занятия, что и избранные драконом моего возраста, но у меня не было поясной подвески ученика и, как бы ни старалась забыть, я всегда помнила, что не принадлежу священному месту.

К нынешнему моменту я абсолютно забыла лица своих родителей. Кроме дедушки, у меня никого нет.

– Я не ученик храма и не могу иметь меч, – возразила я, но невольно сжала пальцы вокруг ножен и рукояти, не желая его отпускать.

– Не ученик, – согласился дедушка. – Но ты моя кровь. Этот храм – твой единственный настоящий дом, и я хочу, чтобы ты вернулась сюда после того, как Наён исполнится восемнадцать, а ты станешь свободной.

– Даже если я вернусь, уже слишком поздно. Мне не получить звание мастера.

И я недостаточно хороша в обращении с мечом, чтобы иметь право на собственное оружие. Несмотря на занятия с Раяном, Джуном и дедушкой, из-за жизни двойника я не могла уделять тренировкам достаточное внимание и уступала любому ученику среднего уровня. Хотя кто знает, может, и младшие разберутся со мной на раз-два.

– Ты получила достойное образование, – напомнил дедушка. – Остальному я научу тебя сам, когда ты вернёшься, а там посмотрим.

– Здесь не дозволено жить посторонним, – не знаю, почему я продолжала возражать. Мне некуда идти, и на самом деле больше всего ужасало осознание, что меня не примут обратно в храм. Я отгоняла этот страх всеми силами, сосредоточившись исключительно на мысли о свободе.

– Ты не посторонняя. И дозволено, если хранитель разрешит.

Следующее возражение осталось невысказанным, я прокрутила в голове услышанное, а дедушка с хитрой улыбкой отпил чай из своей пиалы.

– Значит… ты можешь позволить мне остаться? Я смогу жить в храме до самого конца? – с надеждой спросила я, сильнее сжав пальцами меч.

– Я – нет, – с хриплым смешком возразил дедушка.

Я нахмурилась, не понимая.

– Ты собираешься вернуться в храм через полгода, а я перестану быть хранителем через три месяца.

– Раян, – осознала я.

Я опустила взгляд на оружие в руках и почти расслышала, как мои хрупкие надежды покрылись паутинкой трещин.

– Официально должность Раяна будет озвучена к концу года, но в действительности дракон уже выбрал его. Он перешёл к Раяну, как только тот вернулся. Все нужные для этого ритуалы мы провели наедине, и я передал ему всё, что хранителю требуется знать, – откровенно признался дедушка, и я разинула рот, услышав самую настоящую тайну.

– Ты уверен? – Я подалась чуть вперёд, и дедушка кивнул, постукивая двумя пальцами себе по груди.

– Уверен. Мы оба ощутили перемены. Это нормально, ко мне душа тоже перешла чуть раньше. Примерно на два месяца. Люди любят приурочивать события к каким-то памятным датам, но дракон всё делает без чёткого расписания. Я даю тебе меч сейчас, Аша, чтобы ты пошла и отдала его Раяну на хранение, а потом попросила позволения остаться. Я не могу просить за тебя.

– Дедушка, я же буквально недавно на него повысила голос. – С разочарованным стоном я уронила голову, и мои каштановые волосы упали вперёд, едва не оказавшись в пиале с чаем.

– Значит, к списку добавь извинения.

– Можно я попрошу его в следующий раз, через пару недель?

– Нет. Прекрати всё откладывать. Если он не позволит, то нужно заранее подумать о том, где ты будешь жить дальше.

Эта мысль отравляла сознание, но к такому раскладу необходимо приготовиться. Ответ хранителя зависел не только от его личного желания, но в первую очередь от нужд храма и того, что шепчет ему Западный Дракон.

– Иди сейчас, пока дождь не начался, – приказал дедушка, кивнув на двери. – Но перед этим не забудь помолиться у Священного Клёна. Вы приехали с утра, но так и не выказали должного уважения. Наён тоже возьми.

Я уже была у древа, но не стала спорить и покорно поднялась на ноги. К выходу я направилась скованным шагом, практически обнимая переданный мне меч. Впервые я получила что-то, принадлежащее моей маме.