Цитаты из книг автора «Лия Арден»

Зимние братья… мрачные, вспыльчивые и холодные.

Что это, Агата? Месть? – кивает он на кандалы, а его губы растягиваются в кислой усмешке. – Мы закончили приятную часть, пришло время переходить к убийствам, – возвращаю я ему старую фразу, но улыбаюсь, вновь касаясь его щеки. Он приникает лицом к моей руке и целует ладонь, всё ещё доверяя. Моя улыбка моментально вянет. – Планируешь кого-то убить? – насмешливо спрашивает он, моргая несколько раз. – Да. Троих. – Даниил и Елена? И кого ещё? Меня?

Или, может, красного, как кровь, маленькая Мара? – продолжает насмехаться он, не прекращая свои ласки, наблюдает, как я хватаю ртом воздух.

Он ласкает и дразнит, пока мой голос не хрипнет от стона, а ногти не оставляют царапины на его напряжённых руках. Я трусь поясницей, усиливая его желание, и он не выдерживает. Вновь разворачивает к себе и снимает с меня нижнее платье через голову. Я не успеваю смутиться из-за собственной наготы, как он отбрасывает покрывало и одеяло, бережно укладывая меня на кровать.

А какая из них твоя? – Хочешь занять мою? – едва слышно хмыкает он, бросая короткий взгляд исподлобья, я замечаю синяки у него под глазами. – Переживаю, что могу случайно её занять. – Моя та, что понравится тебе больше всего, – уже открыто забавляется он. Я фыркаю и поднимаюсь со стула. – Ты сам не дал мне чёткого ответа, так что не смей меня будить, если я действительно займу твою. – Хорошо, я прилягу рядом как можно тише, – насмешливый ответ Морока прилетает мне в спину, но я игнорирую его, уходя на второй этаж.

Прости меня, – в его взгляде столько раскаяния, что его внезапный отказ пугает меня ещё больше. – Нам нельзя, мне… нельзя так. Мы… не можем, Агата.

Александр… Он шумно втягивает носом воздух, позволяя моим трясущимся пальцам расстегнуть пуговицы на его рубашке. – Ты уверена в том, что делаешь, Агата? – по телу проходит дрожь, когда я слышу его голос, сейчас он звучит ниже, чем когда-либо, а глаза такие тёмные. – А ты? – Мои пальцы замирают на середине, я уже вижу его голую кожу на груди, мне хочется прикоснуться к ней, но я медлю. Его губы приоткрываются, а дыхание сбивается, тогда я расстёгиваю его рубашку до конца. Он едва ли обнажён, но теперь, касаясь каждой напряжённой мышцы его пресса, я понимаю, почему мне было так больно, когда я ударила его. Он потрясающе сложен и сейчас, в тусклом свете свечей, чарующе красив. Я не могу оторвать взгляд от того, как его кожа покрывается мурашками под моими пальцами. Моя рука такая бледная на фоне его груди, хотя его кожа тоже светлая. Я хочу его. Эта мысль не просто вспыхивает искрой, а поднимается пожаром по всему телу, когда я чувствую его сердце под своей ладонью. Я прижимаюсь губами к его шее и едва успеваю увидеть край его чернильного рисунка, как у всех Теней Морока. Он и правда расположен не на руке, а начинается на левой груди, но уходит в сторону плеча, пока скрываясь от меня под тканью рубашки. Александр выдыхает сквозь зубы, а я прижимаюсь к нему всем дрожащим телом, обхватывая его шею руками. Его тело такое горячее, но губы ещё горячее. Не прерывая поцелуя, он тянет меня к кровати. Секунду назад я стояла, и уже лежу на мягком матрасе, пока Александр нависает сверху. Его руки едва заметно трясутся, он всё-таки отстраняется, чтобы расстегнуть мою рубашку. – Тебе весело? – хрипло интересуется он, замечая улыбку на моих губах. – Удивляюсь твоему терпе… – он рвёт последние пуговицы, устав с ними бороться, – … нию…

когда пальцами тянусь к пуговицам на рубашке, он перехватывает мои руки. – Ты не так поняла, Агата, – хмурится он, – никто не намекал, что тобой можно воспользоваться как развлечением. – Знаю, – просто отвечаю я, понимая, что смелею только из-за лёгкости в голове после выпитого. – Тогда, что ты… Я сама подаюсь вперёд, накрывая его губы своими, и вначале Александр теряется, отвечает мне неуверенно, с сомнением. Но когда понимает, что чувства, которые я вкладываю в этот тягучий поцелуй, настоящие, то сразу перехватывает инициативу. Отвечает мне с такой неожиданной жаждой и пылкостью, словно это именно ему всё запрещали всю его жизнь, а не мне. В этом поцелуе больше нет былой враждебности, в нём голод и желание получить то, чего нам так не хватало долгие годы – чужой любви.

Если желаешь обыграть его, то откинь покрывало и посмотри, если нет, то можешь ничего не делать. Александр присаживается на край своего стола и продолжает спокойно расстёгивать пуговицы на кафтане, но заметив мою растерянность, останавливается. – Если тебя это смущает, то я могу сам сказать. Тебе нужно только спросить.

Пойдём. – Куда? – На четвёртый этаж. Ведь Марк попросил тебя проследить, чтобы я дошёл до своей комнаты в целости и сохранности. Ты даже не знаешь, где моя спальня, – его губы изгибаются в слабой улыбке, и я иду за ним. От лестницы мы поворачиваем налево и идём по коридору, который мало чем отличается от коридора на третьем этаже. – Думаешь, Марк решит проверить и спросит, какого цвета у тебя дверь? – иронично замечаю я, но всё равно смотрю на двери, гадая, которая из них ведёт в комнату Аарона. Здесь они все двойные, белые, украшенные абсолютно одинаковым узором с позолотой и золотыми массивными ручками. – Нет. Он спросит, какого цвета у меня постельное бельё и сколько подушек на кровати, – спокойно отзывается принц, распахивая передо мной пятую комнату по счёту. – И сколько? – удивляюсь я, заходя к нему в покои. Здесь темно, лишь несколько свечей в подсвечниках позволяют разглядеть, где стоит мебель. Я даже не могу определить, насколько комната большая, но вижу три огромных окна, сквозь которые проглядывает светлое зимнее небо, затянутое снежными облаками. – Три, – отвечает принц, прикрывая за собой дверь. – А постельное бельё? Зачем Марку вообще такое спрашивать? Встречая взгляд Аарона и замечая, как уголки его губ дёргаются в снисходительной улыбке от моей недогадливости, я начинаю понимать. Перевожу взгляд на кровать. На ней тёмное покрывало, и узнать цвет простыней я смогу, только если подойду и откину его или если… лягу сама.