– Не думаю, что это правильно, – возразила она. – Хватило бы только доверительной собственности для Аннабел. Остальное должно было отойти к тебе, папа.

На взгляд Кейт, в деньгах они с Саймоном не нуждались. Они вполне достаточно зарабатывали в плюс к ценным бумагам Кейт, и в свое время ее родители подарили им очень щедрый чек, позволивший Кейт и Саймону приобрести земельный участок и построить собственный дом.

– Нет, Кейт. Так хотела твоя мама. Точно так же посту пили с имуществом ее родители. А мне деньги ни к чему. Мне просто жаль, что ее нет с нами…

Его голос сорвался.

– Но все же… – произнесла Кейт, однако Саймон прервал ее:

– Я согласен с твоим отцом. Если она так хотела, мы должны с уважением отнестись к ее воле.

Тень пробежала по лицу Харрисона. Кейт показалось, что в его глазах мелькнуло раздражение. Ее тоже покоробило вмешательство Саймона. Не его это было дело, и не стоило ему ничего говорить.

– Должен согласиться с Саймоном, – проговорил Гордон, и Кейт опустила голову. Она-то отлично знала, чего стоит Гордону согласиться с Саймоном хоть в чем-то. – Имущество весьма значительное. Тридцать миллионов Харрисону и тридцать тебе, Кейт, из которых десять в виде доверительной собственности отходят Аннабел.

Кейт знала, что сумма будет значительной, но все же была удивлена. Наследство, доставшееся от матери, прибавлялось к миллионам, оставленным ей бабушкой. Немалая часть этих денег была использована на создание Детского кардиологического фонда, обеспечивающего бесплатным лечением детей, не имевших медицинской страховки. Фонд брал на себя все расходы, включая оплату жилья для родителей на то время, пока дети находились в больнице. Кейт и Харрисон – оба они были кардиохирургами-педиатрами – принимали больных со всей страны, и средства фонда помогали им посвящать значительную часть своей деятельности оказанию бесплатной помощи.

Кейт села прямее, наклонилась вперед.

– Я хочу вложить часть денег в качестве доверительного взноса в фонд, – сказала она Гордону. – Ты сможешь организовать встречу с Чарльзом Хэммерсмитом, чтобы он мог обсудить это с нашим поверенным?

– Конечно, – кивнул Гордон. – Сразу же займусь этим.

Саймон кашлянул.

– Может быть, стоит немного повременить и подумать, сколько именно денег мы решим вложить в фонд, до встречи с ними.

Гордон перевел взгляд с Кейт на Саймона и вернулся к ней. Он ждал ее ответа.

– Договорись, пожалуйста, о встрече, Гордон, – сказала она, повернула голову к Саймону и натянуто улыбнулась: – У нас будет достаточно времени, чтобы это обсудить.

Гордон сложил ладони и склонился к столу:

– Не знаю, как быть… пожалуй, просто скажу вам.

Он выдержал драматичную паузу. Все в ожидании смотрели на него.

– В чем дело? – не выдержал Харрисон.

– Мне звонила Лили. – И снова пауза. – Это было за день до того, как… она… Кхм… в общем, она попросила меня никому об этом не говорить… но теперь ее нет… словом, она хотела приехать и внести изменения в завещание.

– Что? – одновременно вырвалось у Кейт и Харрисона.

Гордон печально кивнул:

– Как я понимаю, вам ничего об этом неизвестно?

Кейт посмотрела на отца. Тот побледнел.

– Нет, мы ничего не знаем, – сказала Кейт. – Ты уверен, что она хотела встретиться с тобой именно для этого?

– Совершенно уверен. Она подчеркнула, что хочет сделать это в присутствии нотариуса. Я вынужден был сообщить об этом полиции, естественно. И хотел, чтобы вы об этом узнали.

Харрисон шагнул к столу Гордона:

– Что именно сказала моя жена?

Щеки Гордона покраснели.

– Я только что сказал. Она хотела изменить свое завещание. Ее последние слова перед тем, как она повесила трубку, были: «Буду признательна тебе, если это останется между нами».

Кейт снова посмотрела на отца, пытаясь разгадать его настроение. Но его лицо было непроницаемым.

– Есть еще что-нибудь или мы можем идти? – спросил Харрисон скованным голосом.

– Нужно только кое-что подписать, – ответил Гордон.

После подписания бумаг встреча закончилась, Гордон вышел из-за стола и сжал руки Кейт в своих ладонях:

– Если есть что-то, хоть что-нибудь, что я могу сделать для тебя, пожалуйста, звони мне.

Он отпустил ее руки и крепко обнял.

Гордон всегда был ужасно неловок и несуразен, а они были знакомы с детских лет.

В детстве у него было несколько друзей, они остались дружны и подростками. А вот была ли у Гордона хоть одна девушка, этого Кейт не знала. По крайней мере, в юности не было. Он всегда был странным – к примеру, не носил джинсы, предпочитая им (помимо школьной формы) клетчатые или цветастые брюки для гольфа, крахмальные рубашки и галстуки-бабочки. Кейт никогда не чувствовала себя рядом с ним комфортно, но при этом всегда приходила к Гордону на выручку, если кто-то начинал над ним потешаться. В общем, хотя Кейт и не считала Гордона своим другом, им приходилось то и дело сталкиваться из-за того, что их родителей связывали между собой долгие отношения.

Как-то раз, когда Кейт было почти тринадцать, а Гордону – четырнадцать, в доме Бэрронов была устроена традиционная новогодняя вечеринка, и он ее остановил.

Праздник был в разгаре. А Гордон сказал:

– Какая скукотища. Пойдем. Покажу тебе кое-что интересное.

– Не думаю, что стоит. Как-нибудь в другой раз.

Кейт попятилась.

А Гордон шагнул ближе к ней:

– Пойдем. Тебе понравится. Обещаю.

– Что мне понравится?

– Мой новый арт-проект. Я над ним несколько месяцев работал. Пошли со мной.

Гордон хотел взять ее за руку, но Кейт крепко сжала ладони, и Гордон первым вышел из комнаты.

Кейт пошла за ним в дальнее крыло большого дома, где она прежде никогда не бывала. Гордон провел ее по длинному коридору и остановился перед закрытой дверью. Обернувшись, он сообщил:

– Мама подарила мне эту комнату на Рождество. Для моих арт-проектов.

Гордон достал из кармана ключ и вставил в замочную скважину. Кейт провела кончиком языка по верхней губе и ощутила солоноватый вкус испарины. Дверь открылась, Гордон щелкнул выключателем. Мягкий свет наполнил небольшую комнату, где сразу стало тепло и уютно. Стены здесь были выкрашены в темно-красный цвет, повсюду висели большие черно-белые фотографии с изображением старинных рядных домов.

– Это ты снимал? – спросила Кейт, шагнув ближе к одному из снимков в рамке.

– Я, – кивнул Гордон. – Какое-то время назад. Но я хочу показать тебе то, над чем работаю сейчас.

Он нажал на кнопку на стене и подошел к металлическому столу, где стояли компьютер и проектор. Услышав шуршание, Кейт обернулась и увидела, как опускается киноэкран.

– Сейчас приглушу свет, – сказал Гордон, включив проектор.

На экране замелькали кадры с изображениями домов. Вскоре камера сосредоточилась на одном доме. Медленно-медленно изображение начало увеличиваться, и наконец Кейт смогла разглядеть обитателей дома. Стройная светловолосая женщина сидела на диване и смотрела телевизор, а двое маленьких детей расположились на полу и играли в какую-то игру. Затем камера отступила, и в поле зрения возник другой дом. И снова камера приблизилась, и стали видны две женщины. Одна сидела за кухонным столом, а вторая стояла возле раковины и мыла посуду. Запись продолжалась и демонстрировала дела, которыми занимались жители домов. Когда видео закончилось, Гордон выключил проектор и зажег свет.

Кейт была ошеломлена.

– Ну, и как тебе это нравится? Я несколько месяцев работал. Назову это «Современное мещанство».

Гордон просто-таки сиял от гордости.

– Гордон. Ты шпионишь за людьми!

– Не шпионю я. Любой бы это увидел, если бы подошел поближе и заглянул.

– Ну уж нет. Это как любопытный Том^[21].

Гордон явно сильно расстроился – это было заметно по его лицу.

– А я думал, что тебе это понравится.

– Фотограф ты действительно хороший, но думаю, в следующий раз тебе стоило бы взять другую тему. И давай вернемся.

Они вышли из комнаты в молчании. Но как это ни было странно, Кейт стало жалко Гордона. Сам-то он явно восхищался своим проектом и однозначно был не без способностей. Но ему и в голову не приходило, что этот проект был откровенным нарушением прав человека на частную жизнь, и это Кейт очень не понравилось. Это ей не нравилось до сих пор, но она старательно не допускала, чтобы ее личное отношение к Гордону хоть как-то сказывалось на их деловых связях. После того давнего эпизода Гордон ни разу не переходил черту в общении с Кейт, поэтому она последовала семейной традиции – поручать Бартонам вести все ее денежные дела. А то происшествие Кейт всеми силами старалась забыть и говорила о нем только с Блер.

Когда они вышли из кабинета Гордона, Саймон положил руку на плечо Кейт.

– Мы закончили, Сильвия, – сказала Кейт секретарше.

– Аннабел и Хильда там, дальше по коридору. Я провожу вас к ним, – сказала Сильвия и пошла вперед.

Кейт, Саймон и Харрисон зашагали следом за ней.

Сильвия открыла дверь переговорной комнаты. Кейт переступила порог, и у нее замерло сердце. В комнате никого не было. На столе лежала коробка с цветными карандашами. На пол упала наполовину раскрашенная картинка.

Сердце Кейт бешено заколотилось. У нее было такое чувство, что она сейчас лишится сознания.

– Где она? – с трудом выговорила Кейт. – Где моя дочь?

– Я… я… – озадаченно вымолвила Сильвия.

У Кейт закружилась голова. Отец взял ее за руку:

– Кейт, милая. Наверняка они просто пошли в туалет.

Кейт, не раздумывая, выбежала из переговорной комнаты и, промчавшись по коридору, распахнула дверь женского туалета.

– Аннабел? Хильда? – крикнула она хрипло, истерично.

Но ответа не последовало. Послышался шум сливного бачка, из кабинки вышла молодая женщина в деловом костюме. Она явно смутилась.

Куда же они подевались? Кейт выскочила в коридор и увидела, что к ее мужу и отцу присоединился Гордон.

– Кейт… – проговорил Гордон, но не успел вымолвить еще хоть слово, как послышался мелодичный звон, и распахнулись двери кабины лифта.

– Мамочка, посмотри, что мне дала мисс Хильда!

Кейт резко обернулась и увидела Аннабел, стоящую в кабине лифта. Девочка улыбалась и держала яблоко и коробку с соком.

Кейт бросилась к ней, остановилась и подхватила дочку на руки. Уткнувшись носом в плечо Аннабел, она вся дрожала от радости и облегчения.

– Мамочка, у меня сок проливается, – чуть укоризненно выговорила Аннабел.

Кейт отбросила назад кудряшки со лба малышки:

– Прости, детка.

– Папочка, смотри, что у меня есть.

Саймон взял у Кейт дочку и закружил. Аннабел взвизгнула от радости.

Кейт повернулась к Хильде:

– Вы меня до смерти напугали. Как вы могли вот так взять и уйти?

Хильда попятилась, словно ее ударили:

– Простите, Кейт. Она проголодалась, а я вспомнила, что на нижнем этаже есть магазин. Вы же знаете, я бы ни за что не позволила, чтобы с ней что-то случилось. Я за ней, как орлица за орленком, слежу.

Вид у нее был такой, будто она вот-вот расплачется.

Кейт была в ярости. Хильде было сказано, насколько серьезно и важно всем быть начеку. У Кейт все еще пылали щеки, но язык она придержала. Она слишком хорошо понимала, что от злобных слов в непростой ситуации напряжение только возрастает. Ничто так не важно в операционной, как спокойствие. Все они сейчас пребывали в состоянии стресса, но Кейт решила, что обязательно будет долго говорить с Хильдой дома, но так, чтобы этого не слышала Аннабел.

– У нас у всех нервы на пределе. Все нормально, – вмешался Саймон. – А теперь давайте пойдем.

Он успокаивающе посмотрел на Кейт.

Когда они вышли на стоянку, Кейт пошепталась с Саймоном и отвела в сторонку Харрисона.

– Что это могло значить? – спросила Кейт. – С какой стати маме могло понадобиться изменять завещание?

Харрисон покачал головой:

– Не знаю, но я бы не стал так уж сильно из-за этого переживать. Может быть, это было как-то связано с фондом.

Для Кейт эти слова ничего не объяснили.

– Но почему она попросила Гордона сохранить этот разговор в тайне?

Глаза отца едва заметно сердито сверкнули.

– Я же сказал тебе, Кейт, я не знаю.

– Мамочка, я устала! – крикнула от машины Аннабел.

– Иду! – крикнула в ответ Кейт.

Но мысль о том, что мать хотела изменить завещание, упорно не выходила у нее из головы.

Они подошли к машине, где их ждали Аннабел, Саймон и Хильда. Харрисон наклонился и поцеловал внучку в щеку:

– До скорого, аллигатор.

Аннабел весело хихикнула:

– Пока, крокодил^[22].

Кейт взяла отца под руку:

– Лучше бы ты остался у нас. Просто сердце разрывается, как представлю, что ты один там, в квартире.

– Все со мной будет хорошо. Мне нужно побыть среди ее вещей. – Он немного помолчал и добавил: – Завтра буду на работе.

Кейт пришла работать в кардиологическую клинику отца после окончания интернатуры и ординатуры. Сама она сейчас и подумать не могла о работе, о пациентах.

– Так скоро? – удивилась она. – Ты уверен?

Она не знала, когда вернется к работе – по крайней мере, ей казалось, что это не случится в ближайшее время. Пока убийца разгуливал на свободе, она ни за что не разлучилась бы с Аннабел.

– А что же мне еще делать, Кейт? – пожал плечами Харрисон. – Мне нужно чем-то занять себя, иначе я с ума сойду. К тому же мои пациенты во мне нуждаются.

Кейт кивнула:

– Пожалуй, я тебя понимаю. Но я пока не могу. Мне нужно еще какое-то время. Я попросила Кэти отложить прием моих пациентов на несколько недель.

– Ну и хорошо. Побудь дома, сколько нужно. Херб и Клер готовы взять на себя твои операции, пока ты не будешь готова вернуться.

– Пожалуйста, поблагодари их от меня, – сказала Кейт, поцеловала отца и пошла к машине.

Саймон отъехал от стоянки, и Кейт услышала негромкий голос Хильды. Она сидела с Аннабел на заднем сиденье и читала девочке книгу. Они проехали всего несколько миль, и Аннабел заснула. Все трое взрослых до окончания пути молчали. Каждый из них был погружен в собственные мысли. Кейт радовалась тому, что во второй половине дня ее навесит Блер. Ей нужно было с кем-то поговорить. Должна была существовать какая-то связь событий, какая-то подсказка, которую она не замечала, не видела.