Известие произвело странный замораживающий эффект, и в наступившей тишине стал отчетливо слышен звук работающего на этаже принтера. Новость была неординарная, учитывая, что прежде в отделе подбора персонала начальников не водилось – в конце концов, нас же всего три человека. Справившись с первым шоком, я покосилась на Диану. Она сидела с выражением азиатской невозмутимости на лице, хотя удар был нанесен сокрушительный – если кто и должен был возглавить отдел, так только Диана, хотя бы потому, что она уже несколько лет являлась нашим неформальным лидером.
Новопредставленная Ирина выступила вперед и широко, на американский манер, улыбнулась. Я почувствовала, как Диана напряглась.
– Здравствуйте! – голос у нее был бодрый, вполне приятный, хотя и несколько приторный, как карамель «Петушок». – Ко мне можно обращаться просто Ирина, и я надеюсь, что мы с вами составим отличную команду, способную сделать нашу процветающую компанию еще успешнее! Сейчас мне хотелось бы с вами со всеми познакомиться.
– Диана, – Диана встала со своего места и, потянувшись через стол, по-мужски пожала новой начальнице руку. Дианин решительный захват сверху ясно давал понять, как сама подчиненная видит свою позицию, и Ирина поспешила выдернуть руку, переведя взгляд на Лисикову.
– Анна, – скромно улыбнулась Лисикова.
– Со… – начала я, и была бесцеремонно перебита завыванием собственного голодного желудка.
На гладком лице Ирины мелькнула брезгливая гримаска, но затем она лучезарно улыбнулась:
– Приятно со всеми вами познакомиться. Теперь вы можете возвращаться на свои рабочие места.
Уходя, я заметила холодный, пренебрежительный взгляд, который Ирина бросила на меня.
– Эта сучка себя еще покажет, – прошипела Диана, оказавшись у своего компьютера.
– Ты же сказала, не стоит делать скоропалительные выводы о людях.
– О некоторых все сразу ясно.
К обеду Диана разузнала об Удаловой в своих источниках.
– Раньше работала в компании Stuffmax на должности «менеджер по привлечению клиентов». Говорят, была на этом поприще очень неплоха – да уж, не сомневаюсь, пускать пыль в глаза она умеет. В «Синерджи» ее изначально намеревались привлечь на ту же должность, но ее так и распирало от желания руководить. И нас пустили в расход, – Диана мрачно усмехнулась.
Аня тоже сидела подавленная. Может, мне не хватало проницательности, но если что и тревожило меня в нашей новой начальнице, так это ее близость к Роланду. Да и рабочее место ей оборудовали далеко от нас.
Весь день Ирина не показывалась, шныряя где-то по недрам компании. После обеда у меня шло собеседование за собеседованием – я старалась работать как можно лучше. В шесть Аня и я засобирались домой. Вечно перерабатывающая Диана, удивительно, к нам присоединилась.
День был замечательный, весна разошлась вовсю. Молодые листочки на деревьях были яркие-яркие. У меня было бы отличное настроение, если бы сегодня был другой день. Мысленно я называла понедельники черными, потому что именно в этот день недели я должна была навещать маму и бабушку.
Дожидаясь на Полевой трамвая, я с трудом преодолевала соблазн позвонить и соврать, что я опять заболела. И так в прошлый раз я еле отговорила бабушку приехать поухаживать за мной.
– Привет, – распахнув дверь, сказала мне мама каким-то сдавленным голосом. Прижав платок к уголку глаза, она подняла взгляд к портрету моего отца, висящему на оклеенной рыжими обоями стене прихожей. Отец смотрел задорно и весело.
Вот черт, как я могла забыть о годовщине… лучше бы сказала, что заболела.
– Привет. Привет, бабушка, – я сделала вид, что ничего не замечаю, хотя знала, что меня это не спасет.
– Ах ты моя сиротка, – бабушка крепко прижала меня к себе и, всхлипнув, всколыхнулась всем телом. Непонятно, как ей еще удавалось перемещаться по узкому коридору хрущевки. Одетая в мягкую юбку и кофту, она походила на громадную стеганую бабу на чайник. – Голодная, небось, после работы?
– Я на диете, – объявила я, но меня уже толкали в сторону кухни. – У меня свой режим питания. Так что я просто попью с вами чаю.
– У меня уже супчик сварен, пироги поспели…
– Диета тебе не поможет, – уверенно заявила мама.
– Почему?
– Такая конституция. Однажды ты станешь такая же толстая, как бабушка. С этим ничего не поделаешь.
– И все-таки я попытаюсь, – упрямо возразила я.
– Не обижай бабушку! Бабушка с утра у плиты! А у бабушки вены!
У меня тоже есть вены, но отпираться бесполезно… Тяжело вздохнув, я взяла ложку. Бабушка уже поставила передо мной полную тарелку щей. Я чувствовала сильный голод, но понимала, что скоро буду вспоминать о нем с ностальгией.
Тяжело опустившись на табуретку, мама снова потерла уголок глаза платочком.
– Есть новости? – спросила она слегка с надрывом.
– Начальница у нас новая появилась.
– Молодая?
– Да.
– Красивая?
– Да.
– Доча, – вздохнула мама, – тебе будет очень тяжело с ней работать.
Я поперхнулась супом. Прокашлявшись, в свою очередь спросила:
– А у вас как дела?
– Да чего спрашивать, ведь сегодня такой день… Двадцать восемь лет, как папы нет с нами. Тебе только два года стукнуло… помнишь его?
– Помню, – привычно буркнула я, хотя не помнила ни-че-го, как будто отца у меня никогда и не было.
– Он был прекрасный человек. Такой сердечный. А уж какой красавец! На нашем курсе все девчонки только на него и смотрели… но он всегда был мне верен…
Я подняла взгляд на очередной портрет, висящий над кухонным столом. На этой фотографии взгляд моего отца был лиричным, теплым. Мужчина он действительно был очень привлекательный, походил на советского актера. Странно, что я ничего к нему не чувствовала. Он был летчиком и погиб во время парада из-за нелепой ошибки коллеги.
– Пока студенты были, ни копеечки лишней не было, а он подарил мне золотое колечко. Тоненькое, как проволочка. Но ради этого колечка он ведь целую неделю по ночам грузовики разгружал… с его-то образованием, с его изящными пальцами!
Я с трудом проглотила последнюю ложку супа, и бабушка сразу выставила на стол второе. Мама разливалась соловьем. Я знала, что она может продолжать, и продолжать, и продолжать.
– Кушай, кушай, – приговаривала бабушка. – Вон как щеки запали.
– Да как же запали, – отошла от темы мама. – С той недели кило набрала, если не два. Вон как на ней костюм сидит, чуть не лопается.
– Да я сама сейчас лопну. Больше не могу!
– А пироги как же? – забеспокоилась бабушка. – Мне что их, выбрасывать теперь?
– Вот уж конечно, не может она, – продолжала мама. – Всегда лопала и лопала. В детстве вот такая ходила пухлая.
Эту войну мне никогда не удавалось выиграть. Если я сопротивлялась сильнее, они тоже увеличивали нажим. Кроме того, их было двое. Когда мне было двадцать четыре, и я съезжала с этой квартиры, я весила восемьдесят пять килограмм. И все, о чем я могла думать, так только: «Катиться! Катиться прочь отсюда!»
Взяв пирог с картошкой, я принялась жевать его как возможно медленнее. Торжествующая бабушка выставила на стол блины. Я почувствовала острую ненависть к еде и украдкой расстегнула верхнюю пуговицу на брюках.
Мама вернулась к своему восторженному монологу. Жуя и сонно моргая, я почти ее не слушала, зная, к чему она придет в итоге.
– Ты должна найти себе мужчину. Если уж не красивого, то хотя бы достойного мужчину.
– Где их найдешь, достойных, – буркнула я, давясь пирогом с малиновым вареньем.
– Конечно, от тебя все попрячутся, если не будешь следить за собой. Ты не смотри, что я сейчас набрала. Когда твой папа меня увидел, я была как тростиночка тоненькая. Впрочем, мне и было-то двадцать лет.
А мне вот тридцать, мама. Так чего париться, поезд уехал!
Мама протерла глаза, в этой раз действительно слегка увлажнившиеся.
– Достаточно воспоминаний. Они все еще будят тоску.
Я посмотрела на свои наручные часы. Половина девятого. Действительно, достаточно.
– Печеньица? – спросила бабушка. – Свеженькое, со сгущенным молоком, такая вкуснятина.
– Думаю, мне пора. Дома есть кое-какие дела.
– Придумала ты с этой квартирой. Деньги за нее платишь.
– Да, но хозяйка берет с меня немного, а здесь только две маленькие комнаты.
– Ты могла бы спать в комнате с бабушкой.
«И каждую ночь она будет стоять надо мной с куском колбасы, чтобы впихнуть его мне в глотку, едва я приоткрою рот во сне», – со злостью подумала я.
– Да, но мне бы не хотелось мешать бабушке…
– Ей это только в радость. Ты же знаешь, как она тебя любит.
– Да, но отсюда мне неудобно добираться до работы… Ты же знаешь эти трамваи. Чуть где авария на путях, и движение встало на полдня.
– Нужна тебе эта работа, никаких перспектив.
– Да, но как раз сейчас у нас реорганизация, посмотрю, что будет. Все, бабуля, мамуля, мне совсем пора, – с трудом подняв свое перекормленное тело, я бочком протиснулась мимо бабушки в коридор.
– Есть один мужчина… может, я могла бы тебя с ним познакомить, – сказала мама как бы между прочим, когда я уже стояла у открытой двери.
– Что за мужчина?
– Знаешь Раису Константиновну? Вот ее сын. Зовут тоже Константином. 42 года, своя торговая фирма. Высокий, брюнет, красавец.
– Хм. А не староват для меня?
– Да ты сама не молодуха. Хотя… ты права, он не для тебя. Девушку ищет представительную, ухоженную, а ты у меня простушка, не умеешь себя вести в приличных местах.
– Неправда, – возмутилась я. – Я хочу с ним познакомиться.
– Ладно, я дам ему твой телефон, – мама слегка скривила губы: «Если ты хочешь…» – Он тебе позвонит.
– Только не забудь.
– Не забуду.
– Может, возьмешь вареньица пару баночек? – с надеждой спросила бабушка.
– В следующий раз, – клятвенно пообещала я и, пыхтя, заспешила вниз по лестнице. Все, повинность выполнена, можно расслабиться до следующего понедельника. Я бы запрыгала от радости, но пироги и прочее нещадно тянули меня вниз.
Вечером мне позвонил тот самый Константин. Разговор получился по-деловому кратким, впрочем, голос собеседника мне понравился – низкий, глубокий, уверенный. Мы договорились на воскресенье, в восемь – поздновато для меня, но Константину так было удобно.
С утра я чувствовала боль в желудке, после вчерашних злоупотреблений, и была только рада выпить безвкусный «Супершейп». Едва добравшись до работы, я сразу бросилась изображать из себя Новую женщину: уверенную в себе, сосредоточенную, не позволяющую себе лениться, трусить и отступать от поставленных целей.
Ирину я увидела всего однажды, причем она шла по коридору с Роландом, иногда касаясь его руки и слушая его с преувеличенным вниманием. Какая же она красивая, стройная, высокая… Я расстроилась, но потом напомнила себе, что в новой жизни нет места для уныния, и поплелась в кухню забодяжить стаканчик «Супершейпа». Диана поехидничала надо мной, но легкость в моем теле указывала, что я на верном пути. К счастью, кухня была тем местом, где Ирина точно не появится – она обедала в кафе, на первом этаже.
Вечером, слоняясь по квартире с бурчащим животом и болящим после многочисленных телефонных разговоров ухом, я не знала, куда себя деть. Без сомнений, истязая себя таким образом, к воскресенью я буду выглядеть замечательно, но до этого дня еще надо дожить…
Тем не менее среда пережилась относительно сносно; четверг – сложно, но можно; к пятнице на меня напала такая слабость, что я едва добралась до работы.
– Ты чего такая кислая? – поинтересовалась Диана.
Но я только мотнула головой, вяло копаясь в резюме и даже не думая переключиться на целлюлит знаменитостей.
К субботе я окончательно пожухла, как завалявшаяся в супермаркете морковка, но, как выяснилось, когда я отлепила себя от кровати и доплелась до ванной, это была не самая большая из моих проблем: на щеке проступило красное пятно, к вечеру расцветшее в настоящий прыщ. Рехнуться можно! Прыщ в тридцать лет!
Я мазала прыщ антисептиками, мазями и кремами «мгновенный эффект», и они пошли ему на пользу, в смысле, он стал еще крупнее и ярче. Унылая и голодная, я потратила день на просмотр «Секса в большом городе», но все, о чем я могла думать, так только о том, что ни у одной из героинь нет прыщей.
В воскресенье я вскочила ни свет ни заря и сразу начала готовиться к свиданию. Перебрав несколько вариантов, я остановилась на красном платье – оно было старенькое, простого покроя, но выглядело элегантно и хорошо скрадывало животик. Красной обуви у меня не было, но я решила, что черные ботильоны вполне подойдут, потому что сумка у меня черная. При макияже, с уложенными волосами, я выглядела бы неплохо, но гнусный прыщ, напоминающий раздувшуюся от крови пиявку, все рушил. Я замазала его тремя слоями тонального крема, и он стал менее заметен, но не скрылся совсем. Больше я ничего не могла сделать и, полностью собранная за пять часов до свидания, села на диван и стала ждать.
В половине восьмого, трясущаяся от волнения, я была у ресторана «Октябрь». В 20.15, на шикарной красной машине, прибыл Константин. Он оказался внушительным крупным мужчиной с кустистыми подвижными бровями и громадным загнутым грузинским носом, который сначала вызвал во мне желание развернуться и бежать, но потом я вспомнила, что у героя «Ну разве она не милашка?» тоже был тот еще шнобель, и немного успокоилась.
В ресторане мы расположились за заранее заказанным столиком. Я смущенно улыбнулась, рассматривая роскошную обстановку. Как долго я не была на свидании? Год, не меньше. А как давно не ходила в хороший ресторан («Макдоналдс» не в счет)? Еще дольше.
Константин пошевелил бровями и деловито спросил:
– Что есть будем?
Я раскрыла меню, и после недельной голодовки аппетитные картинки так и запрыгали перед глазами. Рот мгновенно наполнился слюной.
– Давайте по вашему выбору.
Кивнув, он, не глядя в меню, привычно сделал заказ, после чего наконец обратил взгляд на меня. Чувствуя себя неуютно, я немного повернула лицо, пытаясь спрятать прыщ. Не помогло.
– На щеке у тебя чего?
– Да так… прыщик выскочил.
– Лет-то тебе сколько?
– Тридцать.
– Не девочка. Чего все прыщавишься?
Пока я раздумывала, как мне на это ответить, он уже отвлекся от прыща:
– Значит так, я занимаюсь бизнесом, продаю товары народного потребления. Телемагазин, Интернет-магазин, и прочее. Дел много, времени мало, поэтому давай обойдемся без всяких сюсю-мусю и прочей ерунды. Я Константин Георгиевич Гиоргадзе, 42 года. Пью редко, курю много. Инсультов не было, здоров как бык, только грибок на левой стопе, но я его выведу. Зарабатываю хорошо, живу в центре, неподалеку от Ладьи, квартира три комнаты, 110 квадратных метров. Машина BMW. Есть собака породы дог, гулять, если что, с ним будешь ты. Не судим, долгов нет, в ближайших планах намерен жениться, детей надо двое. Люблю харчо и картошку с салом. Теперь ты о себе.
Но у меня не было слов. Уж не знаю, что меня так подкосило: его прямолинейность или грибок на его стопе.
– Ну… меня зовут София Острова… – начала я и, к счастью, меня прервал подошедший официант.
Официант разложил приборы, салфетки. Поставил перед нами тарелки с сильно прожаренным, залитым жирным соусом мясом. Запах шел восхитительный. В одной такой порции калорий было больше, чем я потребила за неделю (если исключить тот сокрушительный ужин в понедельник).
Константин сразу приступил к еде, и я решила не отставать. С набитым ртом он махнул мне рукой: «Ты продолжай, продолжай». Беззвучно вздохнув, я проглотила кусок мяса и продолжила:
– Я работаю в компании «Синерджи». Менеджер по подбору персонала, – произнести слово «ассистентка» у меня язык не повернулся.
– Менеджер? Бумажки, что ли, весь день перекладываешь?
Мне показалось, или он разговаривает со мной пренебрежительно?
– Я общаюсь с людьми. Это непростая работа, – возразила я и тут обнаружила, что меня подташнивает. – Извините, я отойду.
На пути к туалету тошнота усилилась. Видимо, после недели на «Супершейпе» мой потрясенный желудок отказывался принимать пищу, да еще такую тяжелую и жирную. Возле унитаза я аккуратно опустилась на колени, ожидая, что меня вот-вот вырвет. Этого не случилось, но тошнота как будто бы улеглась. Я побрела обратно в зал.
– Полчаса пропадала, – проворчал Константин.
Я вдруг отчетливо поняла, что он меня бесит. С такими «конкретными» манерами он хорошо бы смотрелся на разборке 90-х годов, но не на свидании.
– Не полчаса, десять минут. Поправляла макияж.
– Вам бы только все физиономии свои красить, – произнес Константин с плохо скрываемым презрением. – А зеленая чего? Темнишь ты… и не замужем, в твои годы. Ты учти, мне не надо увечных, которые пацана родить не в состоянии, так что колись – аборты делала, венеру ловила?
Сраженная такой грубостью, я наклонилась к тарелке и мой организм выдал самую соответствующую текущей ситуации реакцию: меня аккуратно вывернуло прямо на остатки еды.
Одним взглядом Константин ясно дал мне понять, что я должна делать.
– Я заплачу за себя сама. Сколько это стоило?
Оставив на столе тысячную купюру (буду думать, что это откупное), я покинула здание. На улице было темно, хоть глаз выколи. Стоя на трамвайной остановке, я дрожала от холода, а трамвай все не шел. Полдесятого движение и вовсе остановится на ночь, так есть ли смысл ждать? Проклиная свою неудачливость, я заковыляла вдоль рельсов. Что за город! Когда они решат проблемы с транспортом? Я была совершенно разбита. Сложно сказать, что задело меня больше: мое унижение на свидании или же то, что моя мама считала, что я недостойна такого вот человека.
Ни прохромала я и ста метров, размышляя, что вещи уже не станут хуже, как увидела… вот радость-то, моего соседа! Он был одет в своем стиле: полосатый свитер вырвиглазной расцветки и шорты. Голые коленки вызывающе сверкали в промозглом полумраке. И это в начале апреля! Я пригнула голову и ускорила шаг, но он уже заметил меня.
– Why so serious? 1
– Я не понимаю по-английски, – буркнула я.
– Вид у тебя угрюмый, – он развернулся и пошел рядом со мной. – Слушай, я не знаю, что у тебя случилось, но что-то мне подсказывает, что тебе нужно просто посмеяться и забыть.
«Вот и смейся, над своими проблемами».
– Посмотрела бы я, как бы ты смеялся, вышагивая через весь город по разбитому асфальту на восьмисантиметровых каблуках, – возмутилась я.
– Вызвать тебе такси?
– Не надо, – сказала я, но он уже достал мобильник и набирал номер.
Такси мы дожидались в напряженном молчании. В машине ситуация не наладилась.
– Слушай, – протянул Эрик, когда мы подъехали к дому, – я, оказывается, не при деньгах. Ты заплатишь?
Рассчитавшись, я сердито взбежала по лестнице на свой пятый этаж и, ворвавшись в квартиру, громко хлопнула дверью. Итого: один прыщ, полторы тысячи трат (при том, что до зарплаты неделя, а в кошельке осталась пара сотен), два скверных мужика и одно настроение, которое хуже некуда. Кажется, в блокнот достижений писать пока нечего.
Схватив «Невинную грешницу» Конни Мейсон (приятно почитать про еще большую дуру и неудачницу, чем я), я залегла в ванной, подавляя острое желание утопиться. В час ночи я дошла до круглосуточного магазина, купила шоколадку, килограмм бананов и готовую запеканку, спустив все оставшиеся деньги.
Утром стрелка весов показала 64 килограмма, и я выбросила «Супершейп» в мусорное ведро. Уходя на работу и запирая дверь, я увидела на коврике маленький конвертик – возможно, он уже был здесь, когда я выходила ночью, но тогда я его не заметила. Внутри были купюры и записка от Эрика: «Я стучался, чтобы отдать деньги за такси, но ты не открыла. Надеюсь, сегодня у тебя все наладится».
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке