Анна Маркина

«Представляешь, как же так можно, скопом?..»

– Итак, – приступил барышник, – вот этот

стоит совсем недорого и может еще хорошо послужить.

Борис Виан

 
Представляешь, как же так можно, скопом?..
Пока в небе шла выпечка облаков
с солнечным сиропом,
на земле проводили аукцион,
торговались за стариков.
 
 
Публика была собранна и строга,
то и дело с табличкой вытягивалась рука —
лишь бы, лишь бы не проморгать
подходящего старика.
 
 
Был один превосходный лот:
грузный и серый, как кашалот…
Но ушел, к сожалению, за бесценок.
Приобрел его хозяин дорогого особняка,
посадил в углу
в декоративных целях.
 
 
А еще запомнилась (даже страшно,
как же годы бывают злы!)
неудачливая актриса, вышедшая в тираж, но
сохранившая стать и отзвуки благородства.
Некрасивая дама взяла ее мыть полы,
чтобы та оттеняла ее уродство.
 
 
Были двое (пара) – просили не разлучать.
И за них все поднимались и поднимались руки
полчаса или, может быть, целый час.
Они, видимо, умудрились набить оскомину,
раз их продавали внуки.
Чья взяла – не помню уж.
 
 
Я ведь тоже могла бы купить кого-то,
устроить своей свекровью,
чтоб нудела о времени, о здоровье
да была засохшая, как смола,
чтобы пахла ивой, шалью и молоком,
ну, ты знаешь, просто была порядочным стариком,
я б такую приобрела.
 

Елена Погорелая

«В коридорах пахнет мелом…»

 
В коридорах пахнет мелом.
Вслед за матом неумелым
пятиклассников щербатых
в класс врывается звонок,
гомон, смех и ругань,
ворох
сплетен и тетрадей, шорох
рюкзаков, подолов мятых,
спотыкающихся ног.
 
 
В коридорах пахнет потом
и малиновым компотом
из трехведерного бака
для столовой.
На углу
опоздавший к перекличке
по привычке ищет спички:
то ли съедет из барака,
то ли сядет на иглу —
 
 
это он узнает летом…
В коридорах пахнет светом.
Просквозит по кабинетам
беглый луч – и все молчат.
Опоздавший постучится,
промелькнет и истончится…
Что зимой с тобой случится,
oh my sweet and summer child?
 

Лета Югай

Ангеловы кружева

 
Ниточка дороги
Идет под ногами прямо,
Перекрещивается с другою,
Поворачивает направо,
Закручивается в улитку,
Завязывается узелочком
И снова расходится со своей товаркой,
И идет под ногами прямо
Все дальше от места встречи.
 
 
Ангеловы кружева
Плетутся из наших судеб.
Симметричный узор
Виден,
Когда поднимаешься к облакам.
Иные ангелы, что коклюшки
С тончайшей шеей и длинным телом,
Другие острые, как иголки,
Их крылья – заточенные мечи,
А те и вовсе складываются крючком,
Из-под земли достанут и выведут к свету.
 
 
Солнечный зайчик прыгает по обоям,
Золотой клубочек.
Беги за ним,
Мимо точек, цветочков и закорючек,
Попадая в омуты фотографий,
Перелетая по сиреневым лепесткам букета,
Выпрыгивая в окошко,
Сливаясь с всесветлым солнцем.
 

Олег Мошников

Родился в 1964 году в Петрозаводске. Окончил Свердловское высшее военное политическое танко-артиллерийское училище. Служил заместителем командира военно-строительной роты, в государственной противопожарной службе МВД и МЧС России по Республике Карелии. Автор четырех сборников стихов и трех книг прозы. Член Союза писателей России. Живет в Петрозаводске.

Морозко

Брату Александру

 
Сказкам верить не хотим,
Мимо – не проедем…
Одиноко – днем одним
Постаревшим детям.
 
 
Пролетел без мамы век,
Без отца – полжизни:
Был в безбрежном детстве снег
Слаще и пушистей.
 
 
Расставанье – без вины,
Оклик – без ответа, —
Две стрелы разведены
Сторонами света.
 
 
В искупленье – глаз сухих
И походки твердой —
Ткнутся нежные стихи
В снег медвежьей мордой.
 

Улица Пионерская

 
«Пионерская – не сдается!» —
Обещала Анапа с вокзала
Приполнехонько моря и солнца —
Только коек – в сезон – не хватало…
 
 
Не меняется город Анапа! —
Порт понтийский, османская крепость,
Город воинской славы, однако, —
 
 
Все хранит лебединую верность
Берегам, казакам, флотоводцам,
Обещая сезонникам гордо:
Пионерская – не сдается! —
 
 
И не только на пике курортном.
 

Станция Погостье

 
Войной, ветрами ленинградскими
Насквозь простреляно Погостье…
На твердом поле окопаться бы,
Погреть сухой землицей кости.
 
 
Дернина жесткая на бруствере.
В чехле – саперная лопата…
Не примиряются – сочувствие
И долг безусого солдата.
 
 
И на умение, на счастье ли
Надежды мало – это ясно:
Плечом к плечу встают в согласии
Бессилие и сопричастность.
 
 
На подсознанье где-то – боязно
От мокрых ран отнять ладони:
В полегшей роте выжить – совестно,
Упав плашмя в медовый донник.
 

Степан Фрязин

Младшее альтер эго итальянского слависта Стефано Гардзонио, с которым он находится в постоянной борьбе и соревновании. Автор книги «Мои безделки» (2017).

Живет на ПМЖ в Италии (г. Цветоград, Флоренция). Фамилия его указывает на происхождение оного и на обычай ездить уже с 1975 года на пл. Воронок по линии Москва Ярославская – Фрязево и путать ее с линией Москва Ярославская – Фрязино. Как С. Г. публиковал повести и очерки в журналах «Знамя» «День и ночь» и др.

Степан Фрязин – литературный псевдоним профессора Пизанского университета, исследователя русской литературы, десять лет возглавлявшего Ассоциацию итальянских славистов, члена Международного комитета славистов Стефано Гардзонио. Он пишет стихи и прозу на русском языке уже давно: на русском языке опубликованы повесть «Рабыня кудрявая» и поэтический сборник «Избранные безделки. 2012–2015». Публикуемая в этом номере подборка стихотворений Степана Фрязина – творческий эксперимент и литературная игра знаменитого итальянского профессора и его русского альтер эго.

Старость рифмуется с радостью

Забыл повеситься

За полумесяцем…

Н. И. Х.

Иллюзия

 
Ты вернулась в квартиру с террасой,
Где драцена нас ждет, словно счастье,
Где старинная светится лампа
И молчит, зеленея, листва.
Ночью слышишь гудок из вокзала,
Вечерком вкруг толпятся фанаты,
И внезапно их гол возбуждает,
Будто ценится в жизни лишь миг.
Ты вернулась и хрупкой, и сильной.
И вся улица блещет тобой.
На холме монастырь чуть белеет.
И все синее небо – твое!
 

5 октября 2017 года

«Выпал снег, и старый зуб…»

 
Выпал снег, и старый зуб
Тихо заболел.
Я стою, как старый дуб,
Слышу птичью трель.
Пой, скворец моей души,
Песню в честь страстей.
Дева, нежно обними
Жгучий ствол скорей.
Выпал снег и тает вдруг.
Старый зуб гниет.
Улетел скворец на юг,
С девой – самолет…
 

1 марта 2018 года

Раннее послание

 
Я люблю твою нежную кожу
И шипящее в неге «Хочу!».
Где же ты, что мне жизни дороже?
Милый друг, я в тиши не ворчу!
Ой, вернись, нет, я больше не буду
Обижаться, в досаде молчать.
Как хочу я к весеннему чуду,
В обнимку проснуться…
и вся благодать!
 

5 марта 2018 года

«Старый трутень я бесплодный…»

 
Старый трутень я бесплодный,
Не летаю, только сплю.
Ко всему давно негодный,
Даже мух я не ловлю.
Краб слепой, сижу в ракушке.
Моя жизнь как анекдот.
Чей конец – шепчу я в ушко,
Чтоб не слышал черный кот.
 

14 сентября 2018 года

Массачукколи

 
Потускнело озеро,
С гор сошел туман,
С неба льются слезы,
Плачет Чио-Чио-сан…
Идет мальчик к пристани,
Ветер зонт украл,
Ноты реют листьями,
Заиграл рояль…
 

15 июля 2019 года

Из старого альбома

 
Снимок Первой мировой.
Окна лагерной палаты.
Сидишь, дедушка ты мой.
Рядом русские солдаты.
 
 
Третий год уже война.
И в плену ты врач военный.
Из Калуги лейтенант
Лекарь твой коллега пленный.
 
 
А вокруг лишь пустота.
Тени прошлого, просторы.
Всюду жизни простота.
Тиха память, светлы зори.
 
 
Снимок Первой мировой.
Да рассказывал ты мало.
Мир не вечный, мир другой.
Это все, что мне осталось.
 

27–28 ноября 2019 года

Проза

Ричард Семашков (РИЧ)

Родился в 1991 году в Калининграде. По окончании гимназии поступил в московский институт на факультет экономики, а затем в тульский университет на психфак. Оба факультета бросил. Работал разнорабочим, продавцом, грузчиком, сторожем.

После службы в армии поступил на заочное отделение журфака, которое окончил в 2016 году. Под псевдонимом РИЧ записал несколько музыкальных альбомов, в том числе «Патологии» (совместно с Захаром Прилепиным), «У дома», «Литий», «Мой трип-хоп» и др. В настоящее время живет в Санкт-Петербурге и работает колумнистом в разных изданиях.

Ваш чай, товарищ полковник

Бабушка была на суете, дед на паузе.

– Сейчас же надень шапку! – крикнула на меня бабушка, закрыв собой выход из дома.

– Пока, бабуль, мне пора, – добродушно сказал я, сделав вид, что не заметил приказа.

– Надень шапку! – повторила она для своего наивного внука.

– Ба, ну какая шапка? Не холодно же, – пытаясь скрыть раздражение, продолжал я заведомо проигранное сражение.

– Немедленно надень шапку, осень на дворе! – Она не слушала, что я говорил.

– У меня ее даже нет с собой, мне не холодно, – отмахнулся я, пытаясь обойти бабушку и скользнуть в дверь.

– Тогда надень капюшон, – не растерялась бабушка, уткнув руки в бока.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Да!

– Нет!

– Надень капюшон, кому сказала!

Шансов обойти примерно стопятидесятикилограммовую бабулю в узком коридоре не было. Много раньше меня это понял дед, который всю словесную битву стоял за нами и ждал, пока я выйду на улицу, чтобы последовать за мной и сесть в «жигули», на которых мы должны были отправиться на вокзал.

– Надень капюшон! – неожиданно сзади раздался суровый возглас деда – даже бабушка вздрогнула.

После того как я накинул капюшон и, едва коснувшись губами рыхлой бабушкиной щеки, вышел из дома, дед, хлопнув входной дверью, повторил: «Надень капюшон». Я поднял брови. «…А потом сними! Что ты как маленький?»

К серым «жигулям» я шел, по-дурацки улыбаясь.

Я любил деда по отцовской линии. Деда по материнской линии я тоже любил, но не так, как деда по отцовской. Он выигрывал по всем пунктам: никогда не ругал, уделял мне внимания больше, чем остальным внукам, и всегда давал мне свою машину – без доверенности, не спрашивая, зачем она мне нужна, просто говорил, что ключи лежат в бардачке.

Статный, худой человек с благородными чертами лица. Сколько помню, он всегда был седым, поэтому лет с десяти я его так и звал – Седой. Дед был не против, ему прозвище нравилось.

В популярном сериале «Игра престолов» есть герой, которого зовут сир Джорах, он состоял в рядах миэринских наемников, а затем перешел служить Дейенерис Таргариен. Один из самых привлекательных стариков в этом сериале. Так вот, мой дед очень похож был на этого наемника, которого играет шотландский актер, с той лишь разницей, что охранял он не красивую блондинку – мать драконов, а огромную суетливую бухгалтершу.

Отслужив три года в армии, он сразу же уехал на три года в тюрьму – в последнюю