Доверительные отношения

«Куда ведёт настоящий мужчина понравившуюся ему женщину на первой их встрече? В ресторан, разумеется. Не в чебуречную же её вести, в конце концов, не в загс, упаси, Господи, и не в свои холостяцкие апартаменты. Впрочем, насчёт апартаментов – это мысль, но туда уже потом, а сначала всё-таки в ресторан».

Так примерно рассуждал Пустохвалов, когда, зажав в одной руке гвоздичку, а другой пытаясь поддержать за локоток свою избранницу, поднимался по крутым ступенькам навстречу неоновой вывеске «Трактиръ». Его спутница – дамочка со строгим лицом и худыми лодыжками – пребывала, по-видимому, не в настроении.

– Простите, но я как-то увереннее себя чувствую, рассчитывая только на свои силы.

Она решительно высвободила руку, окатив кавалера холодным цунами, выплеснувшимся из её глубоких синих глаз.

«Стесняется, – решил Пустохвалов, – нормальных мужиков не видела до меня, похоже».

– Позвольте я вам хоть плащик помогу снять, – угодливо улыбаясь, пролебезил он, когда парочка сдавала вещи в гардероб.

– Это совершенно лишнее, я и сама могу прекрасно с этим справиться.

«А может, и не стесняется вовсе. Просто с характером баба, но ничего – обуздаю, дай срок только, и не такие бастионы брали».

В зале дамочка, не обращая внимания на предупредительно поставленный перед ней стул, демонстративно присела на соседний.

– Только ради бога не надо дуться, – бросила она, заметив гримасу то ли скорби, то ли недоумения на лице кавалера. – Намекать женщине на то, что она не в состоянии сама подвинуть себе стул или снять плащ, – это пошло и бестактно. Это, если хотите, пережиток средневекового кобелиного шовинизма, предрассудок того времени, когда женщинам изо всех человеческих радостей доставались только Kinder, Kueche und Kirche.

– Так вы это, прощу прощения, феминистка, что ли?

– Всего-навсего лишь выступаю за равноправные, доверительные и уважительные отношения между полами. Осуждаете?

– Не так чтобы очень… удивляюсь только. Но всё-таки, согласитесь, женщина – это женщина, а мужчина – это мужчина, так матушкой-природой уж заведено. А вы, бессовестная, все законы природы попрали, в смысле – поухаживать даже за собой не даёте, – кокетливо упрекнул её Пустохвалов. – И как, извините, нам, самцам, теперь обольщать вас прикажете в эпоху цифровой экономики – ни дуэлей тебе, ни мамонтов поблизости, а тут ещё и руку в автобусе подавать не велят.

– Придумаете что-нибудь, на то вы и мужчины, в конце концов.

– В таком случае у меня созрел тост: за умеренную эмансипацию. Или, другими словами, за равенство полов, но… только после свадьбы. Поддержите?

– Возможно, – лукаво прищурилась дамочка, – если, конечно, вы вина мне нальёте.

– С вашего позволения, мадемуазель…

Слово за слово, разговор незаметно перетёк в мирное русло. После второго бокала избранница заметно оттаяла и даже позволила Пустохва-лову положить к ней в тарелку немного запечённой рыбы.

А после третьего тоста доверие между полами было полностью восстановлено. Забывшая про гендерное неравенство эмансипантка смотрела на Пустохвалова влюблёнными глазами, готовая хоть сейчас делегировать ему все необходимые полномочия для доказательства последним своих чувств. Пустохвалов, надо сказать, тоже не терялся: и подкладывал, и наливал, и предупредительно щёлкал зажигалкой.

В десятом часу Пустохвалов махнул официанту рукой, после чего принесли счёт.

Увидев кругленькую цифру, бравый кавалер нахмурился и смачно втянул ноздрями воздух.

– Ух ты, четыре с гаком! Ничего себе так погуляли.

– Я, к вашему сведению, тоже могу поучаствовать, – не растерялась эмансипированная спутница Пустохвалова, перехватив его тяжёлый взгляд.

– Ну, если вы так настаиваете, – пробормотал он. – Разве с вами поспоришь, с эмансипантками.

Рыцарь стремительно терял игривость и расположение духа. На безвольной нижней губе его повисла тлеющая сигарета. Левый глаз, вперившийся в принесённый официантом квиток, слегка подёргивался.

Порывшись у себя в сумочке, женщина с гордостью выложила на стол тысячу рублей:

– Мой вклад, пожалуйста.

– В смысле?

– Ну, доля моя, так сказать…

– Разве это доля, это, скорее, дуля какая-то, честное слово, – покраснел Пустохвалов, поспешно пряча зелёную купюру во внутренний карман твидового пиджака.

– Нет, значит, чтобы в гардеробе дать мужику мужиком себя почувствовать, – глухо бурчал он себе под нос при этом. – Только там мы как бы эмансипе, а когда доходит до серьёзного, так сразу про слабый пол свой вспоминаем.

Спустя мгновенье Пустохвалов уже в полный голос разражался горьким упрёком:

– Нехорошо так поступать, любезная. И, заметьте, дело тут вовсе не в жадности, а в равноправных и уважительных половых отношениях.

– Не понимаю, о чём это вы сейчас, – испуганно поёжилась дамочка.

– А чего тут непонятного? Сам я, положим, пил беленькую по триста рэ за флакон, вам же бокал урожаем две тысячи тринадцатого освежал, целых три раза, кстати. Бордо! А бутылочка, между прочим, на две тысячи целковых тянет, – помахал он перед её носом принесённым счётом.

– Так я вроде бы и не допила её даже.

– При чём тут «допила – не допила», деньги-то за целую бутыль посчитаны. А ещё я ел селёдку под шубой, а вы балычок на шпажках заказать себе изволили, – раздражённо сказал Пустохвалов.

Дамочка, перегнувшись через стол, нащупала зажигалку и судорожно затянулась, зажав сигарету между мелко подрагивающими пальцами.

– Будь по-вашему, посчитайте, как сочтёте справедливым.

– Вот это другой разговор, милочка. Сейчас посчитаю, в общем, слушайте: две котлеты по-киевски, картофель фри, клубничный десерт…

Пустохвалов увлёкся. Попросив у официанта ручку, он с энтузиазмом ударился в вычисления. Через минуту обратная сторона счёта уже пестрела столбиками цифр, чем-то напоминающими собой бухгалтерские проводки.

– Сами понимаете, дело тут не в экономии, а в принципе, – приговаривал он, уткнувшись взглядом в бумагу. – Вопрос… э-э-э… принципиальный, уважительные отношения полов строятся на взаимном их доверии. Плюс ещё две сосиски по-венски. Пардон, сосиски это я съел. Значит, отнимем две сосиски, прибавим салат из авокадо. Не подскажете, сколько будет, если из трёхсот пятидесяти пяти отнять двести сорок восемь?

Наконец необходимые арифметические действия были выполнены.

– Уф, итого с вас ещё тысяча девятьсот восемьдесят пять рублей, – сказал он, смахивая градины пота с раскрасневшегося лица.

В ответ его спутница молча положила перед ним две тысячи и так же молча, не поднимая глаз, встала из-за стола.

Ей было стыдно и мерзко, как будто бы она наступила на неубранную кучу в подъезде. У неё свело от нервного напряжения нижнюю челюсть, а по коже поползли мурашки.

Он тоже чувствовал внутри себя какой-то необъяснимый дискомфорт: «Интересно, а что она ещё, собственно, хотела? У нас равенство полов, не Средневековье какое-нибудь. Хотя, – подумал он, вспомнив свои одинокие холостяцкие апартаменты, – неплохо было бы совершить какой-нибудь благородный поступок, чтобы восстановить пошатнувшийся статус-кво в наших доверительных отношениях».

Пошарив растерянным взглядом по сторонам, Пустохвалов остановился на недопитой бутылке бордо. После чего он наполнил бокал до краёв и блаженно крякнул…

* * *

Через минуту он догнал её в гардеробе:

– Подождите, да подождите вы! Ну что вы, ей-богу, нате вот, примите, – и протянул ей две сотенные и пятнадцать рублей мелочью.

Поймав недоумённый взгляд эмансипантки, Пустохвалов объяснился:

– Допил я бутылку вашу, подумал: не оставлять же добро. Это моя доля с неё. И ещё сдача с ваших двух. Вот теперь мы уж точно в расчёте…

Нарасхват

Несмотря на раннее утро и плохое самочувствие, рядовая пенсионерка Ангелина Степановна несла трудовую вахту на своей маленькой кухне, охая и кряхтя, сновала между плитой и холодильником, выходила к мусоропроводу и на балкон, тяжело переставляя непослушные стопы, обутые в тёплые тапки из овчины. Перед глазами у неё плясали навязчивые серые мухи, а где-то в затылке плескалось килограмма полтора раскалённого свинца.

Артрит, гипертония и диабет – единственные верные спутники пожилой женщины – сегодня как-то особенно напоминали ей о себе.

«Впрочем, это ещё ничего – жива, значит!» – Ангелина Степановна давно уже не расстраивалась по такому заурядному поводу, как хронические болячки, а вместо этого изо всех сил старалась радоваться тем скромным подношениям, которые покамест отпускала ей жизнь.

Сейчас она лепила сырники и, прищурив от удовольствия глаз, представляла, как скоро польёт пышущие жаром сочные лепёшки прошлогодним вареньем из чёрной смородины, а потом, обжигая нёбо, будет запивать их зелёным чаем с терпким ароматом жасмина.

Не успело зачавкать масло в тяжёлой чугунной сковороде, как в квартире пенсионерки раздался телефонный звонок.

– Однако кому бы это я могла понадобиться? – удивилась она. – Притом с утра уже.

Внешний мир не слишком жаловал Ангелину Степановну вниманием. Разве что старинная подруга позвонит на здоровье посетовать да двоюродная сестра ещё вспомнит, когда нужда до пенсии перехватить случится. Больше некому. Дочка с семьёй в Заокеании сколько лет уж демократией наслаждается. По уши в делах да заботах вся. Вот и звонит потому, наверное, редко, да и то чаще ночью. Супруг же, Царствие ему небесное, пять лет, как в Николо-Архангельском обосновался. А тут нате вам: «Странно, кто бы это мог быть?»

– Здравствуйте! – протаранил эфир волевой баритон в ответ на её застенчивое «аллё». – Сегодня мы приготовили для вас шикарную новость. Только для вас и только сегодня. Готовы выслушать? Тогда присядьте и ничему не удивляйтесь, уважаемая Ангелина Степановна.

Баритон теперь был уже не властным, а, напротив, сочился из трубки сладким елеем:

– Ибо мы хотим предложить вам лучшие лекарства со скидкой в целых пять процентов. И всё это, заметьте, в рамках муниципальной программы поддержки инвалидов и пенсионеров…

– Поди ж ты, – обрадовалась Ангелина Степановна, – как кстати. Мне-то всё равно до аптеки надо, коринфара вон последняя упаковка осталась. А тут как-никак скидка. Постойте, постойте, а вы не жулики часом? – насторожилась на всякий случай она.

– Здрасьте вам! – обиделся голос. – Я представляю Фонд «Долголетие», что при городском департаменте социальной защиты. У нас даже рекомендации есть. – Пенсионерка услышала, как на том конце провода зашуршали бумагами. – Вы скажите лучше: хороша ли наша новость?

– Новость, признаюсь, любопытная. Настолько, что я, пожалуй, даже зайду к вам вечерком, точнее, завтра, сегодня не смогу, давление, знаете ли, разгулялось.

– Вот ещё, никаких завтра! Со здоровьем не шутят. Мы сейчас же направим к вам социального работника. Он быстренько всё расскажет и покажет, заодно измерит давление бесплатно, пульс пощупает. Тут же и рассчитаетесь. Забота о старшем поколении – наш священный долг. Да, чуть из головы не вылетело, – спохватился голос, – скидка действует при условии предоплаты и минимальной суммы заказа в десять тысяч рублей. Как говорится, утром – деньги, вечером – стулья.

– Ну хорошо, заходите, – решилась наконец Ангелина Степановна, проверив заначку в вазочке. – Ой, по мобильному звонят. Вам несложно будет попозже набрать, я вам адрес продиктую?

– Пустое, у нас есть.

Повесив трубку, женщина взяла мобильный телефон: «Ишь ты, как я нарасхват сегодня!»

– Слушаю!

– Ангелина Степановна? – обласкало слух пенсионерки юное мелодичное сопрано. Получив утвердительный ответ, сопрано набрало обороты и зачастило скороговоркой: – Мы являемся эксклюзивными представителями вашего районного отделения социального обеспечения. У вас есть минутка?

– Извините, нет, у меня сырники горят.

– Вот и славненько! – послышалось из трубки. – Мы вас надолго не задержим. Ведь когда предлагают современные лекарственные препараты, да ещё с неприлично высокой скидкой, долго раздумывать, согласитесь, не приходится…

– К тому же вы чуток опоздали, – виновато сказала женщина, прижимая телефон к уху сухим плечиком, ибо соответствующая конечность была занята у неё спасением сырников. – Мне только что позвонили представители городского фонда и уже предложили скидку, причём аж в пять процентов.

– Во ско-о-олько? Ну разве это представители? Жульё, ей-богу, – забулькала от возмущения трубка. – Нищего пенсионера на каких-то пять процентов купили. Форменный развод. Другое дело – семь, как у нас! В нашем лице государство реально заботится о своих пенсионерах. Ну как, подходит вам такое предложение?

– Подходит, подходит, – обрадовалась пенсионерка. – А от меня, наверное, документы какие-нибудь нужны, чтобы право на скидку подтвердить?

– Обижаете, Ангелина Степановна. Скажите только, когда вам встретиться удобно?

– В течение дня и подходите, деточка. Кстати, вы мне давление померите?

– Конечно, и пульс проверим, и гланды…

Только Ангелина Степановна хотела продиктовать милой девушке код от подъезда, как снова раздалась трель звонка.

– Ой, простите, мне тут на городской звонят, повисите на линии немного, – сказала Ангелина Степановна и снова сняла трубку городского телефона: «Надо же, день какой суматошный!»