С момента начала проекта прошло уже полтора года, и нас оставалось около 20 человек, когда к нам пришла необычная гостья. Большинство воспитательниц к тому времени уже уволилось, так как у них почти не осталось работы. Недостроенный санаторий опустел, и для тех, кого еще не разобрали по семьям, наступило время почти полной свободы. Пару раз в неделю к нам приходили учителя, давали задания и проверяли наши знания, но все остальное время мы занимались чем хотели.

Я сидела в библиотеке и читала какую-то книгу, когда прибежала одна из оставшихся нянечек и торопливо потащила меня за собой. По дороге она торопливо объяснила мне, что за мной пришли. На мой изумленный взгляд она пожала плечами и пояснила, что пришла женщина, которой требуется именно девочка 15 лет. На тот момент я была единственной подходящей кандидатурой, но была уверена, что от меня откажутся сразу, только увидев меня или прочитав мою характеристику.

Когда я вошла в кабинет директрисы, то увидела стоящую ко мне спиной женщину с длинными черными волосами. Она внимательно слушала директрису, которая рассказывала обо мне, стараясь не слишком сгущать краски.

– Вы понимаете, Карен очень хороший ребенок, но сложный в общении… Но сейчас у нас осталось всего 17 детей, и большинство из них мужского пола. А вот и наша девочка пришла, вы можете с ней познакомиться, если считаете, что она вам подойдет…

– Я уверена, что Карен нам подойдет, – коротко отрезала собеседница и повернулась ко мне. Это был первый раз, когда я увидела свою будущую «маму». Ее глаза были холодными и пустыми, но губы растянулись в неискренней улыбке.

– Здравствуй, моя дорогая.

Я хотела поздороваться, но не смогла. В первый раз в жизни мне стало по-настоящему страшно.

***

Проснувшись, я не сразу поняла, где нахожусь. Мне было так тепло и уютно, как будто я сидела у костра, вот только вокруг было темно. Но когда я увидела, что рядом мирно спит Марк, я моментально вспомнила, как оказалась в его комнате, и сразу вскочила. Брат сонно посмотрел на меня и поинтересовался:

– Торопишься куда-то?

– Не совсем… А сколько времени сейчас? Мы что – проспали весь день?

– Нет, прошло всего часа полтора, не волнуйся. Лили и мама вернутся еще не скоро, никто тебя не увидит в нашей комнате. К тому же мы ничего ТАКОГО не делаем, – наверно, Маркус пытался пощутить, но я плохо воспринимала такого рода юмор, поэтому ответила резко:

– Для ТАКОГО я еще слишком маленькая, не забывай об этом! Мне всего 15 лет, извращенец!

Брат тяжело вздохнул и неопределенно пожал плечами, но ничего не возразил. Я же пыталась быстро сообразить, что делать дальше. Проспав несколько часов, я все еще плохо соображала и толком не могла придумать, как поступить с неожиданным союзником. Насколько я могу ему доверять? Его помощь была одноразовой акцией? Или же его отношение ко мне вдруг поменялось так кардинально? Для полноценного анализа ситуации мне не хватало данных, но и верить на слово своему недавнему противнику я тоже не собиралась. Сделаем-ка вот что…

– Я сейчас уйду в свою комнату, а ты поедешь в школу за сестрой. И не спорь со мной. Мы должны сделать вид, что ничего не изменилось. Никто не должен знать, что ты теперь на моей стороне.

Я специально сказала все это так, чтобы подчеркнуть, что на данный момент я ему верю и верю в то, что он мой союзник. Если он сейчас начнет спорить с последним утверждением, значит, его помощь была одноразовой, а в остальном ничего не изменилось. К тому же я постаралась высказать свои предложения самым приказным тоном, на который только была способна. Пусть разозлится – когда человек теряет контроль, он обычно говорит именно то, что думает, а не то, что ему полагается сказать. Его реакция меня не разочаровала:

– С какой стати ты тут раскомандовалась? Никуда я не поеду! Лилиан вполне может приехать домой на автобусе!

– Не спорь со мной, – повторила я ледяным тоном, чтобы его распалить еще сильнее. Но эффект был прямо противоположным – Марк вдруг сник и неохотно признал:

– Наверно, ты права. Если Лили увидит, что я продолжаю тебя защищать, она может попробовать выместить злобу на тебе, а я не всегда смогу быть рядом, чтобы остановить ее. Видимо, я должен согласиться на твой план, чтобы обезопасить тебя.

Интересная у него логика получается. Значит, он все еще мой друг? Я могу на него положиться в трудной ситуации? Или же этот часть его хитрого плана? Я никогда не умела никому доверять полностью. Мне всегда казалось, что даже если человек делает мне добро и ничего не просит взамен, за этим всегда что-то стоит. А уж добрые дела в исполнении моего братца, которого еще сегодня утром я считала недалеким, злобным, тупоголовым дурачком – для моей способности доверять это было серьезное испытание. Моя вечная подозрительность уже начала шептать мне на ухо всякие нелицеприятные варианты, для чего Марк так себя ведет, и многие из них были вполне реалистичными. Мне требовался способ проверить его искренность и хорошее отношение ко мне, но пока ничего не приходило в голову. Ладно, пока будем придерживаться моего плана, а дальше посмотрим.

– Вот видишь, ты сам понимаешь, что пока мы должны вести себя так, как раньше. Ты будешь и дальше говорить мне гадости, а я буду продолжать тебя игнорировать. Никто не должен ничего заподозрить.

– Слушаюсь, госпожа, – с легкой иронией брат поклонился и пошел переодеваться.

Пока он ездил в школу, у меня было время продумать свою дальнейшую стратегию. Никаких особых гениальных идей мне в голову не приходило, поэтому я решила делать вид, что сегодня ничего не произошло. Пусть Маркус продолжает быть моим врагом, пусть говорит гадости, я буду его игнорировать, как и раньше. Самое важное, чтобы Лили больше не пыталась мне физически навредить. С ней надо быть поосторожнее и следить за каждым ее шагом. Надеюсь, от «брата» мне уже не надо ожидать ничего подобного, но я не имею права расслабляться и считать, что все самое тяжелое и страшное позади. Я не дома, вокруг меня чужие люди, а не семья, и об этом не стоит забывать. Интересно, а когда-нибудь у меня будет настоящая семья? Или моя судьба это жизнь среди людей, которым я не могу доверять? Хотя я в принципе доверять не умею, так что невелика беда.

Дожидаясь свою семейку, я лениво поделала уроки, прибрала в своей каморке, хотя там и так было достаточно чисто, потом взяла книгу почитать и зачиталась. Мне больше не хотелось что-то думать, планировать или решать, а хотелось просто отдохнуть от всего. Не каждый день твоя «сестра» выталкивает тебя из машины. И не каждый день бывший враг, а по совместительству еще и «брат» становится на твою сторону. В общем, денек выдался суматошный, поэтому моему утомленному сознанию требовался покой хотя бы на пару часов.

Отдых пошел мне на пользу, и к возвращению остальных членов семьи я снова была в полной боевой готовности. Как обычно, Маркус не только забрал сестру из школы, но и маму с близнецами из детского сада. Дин и Дан от самых дверей бросились ко мне и схватили за руки, предлагая сразу же пойти в их комнату и помочь им нарисовать картинку по заданию воспитательницы. Рисовать я не умею в принципе, поэтому уже собралась отказаться, но тут в разговор вступила мама и строго велела всем отправляться на кухню ужинать.

Я иногда не понимаю, почему маленькие дети так тянутся ко мне. Я редко улыбаюсь, почти всегда занята своими мыслями, не умею сюсюкать и не считаю, что к детям следует как-то особенно относиться. Младенцы это понятно, они еще сами ничего не могут и не умеют, но детишки постарше отлично сами все соображают, поэтому я никогда не пыталась с ними говорить на каком-то ломаном языке, на все вопросы старалась отвечать четко, ясно и точно. Может, это их и привлекало во мне, не знаю. Но факт оставался фактом – еще в приюте дети помладше всегда хотели проводить время со мной, втягивали меня в свои игры и поверяли свои маленькие секреты. Иной раз мне даже немного льстило такое доверие с их стороны. В любом случае, к маленьким детям я всегда относилась лучше, чем к подросткам или взрослым, охотно участвовала в их играх, терпеливо отвечали на бесконечные вопросы и никогда не позволяла старшим обижать младших.

Придя в эту семью, я быстро поняла, что мама ко мне абсолютно безразлична, у папы просто не было времени на кого-то из детей (он постоянно пропадал на работе), Лили с Марком почти сразу начали проявлять враждебность, но вот близнецы полюбили меня с первого взгляда. С самого начала я относилась настороженно ко всем, кроме них. Я не очень люблю детей, но я ценю в них отсутствие лицемерия и искренность. Я видела, что я им действительно нужна и интересна, поэтому с удовольствием проводила с ними время, когда мама бывала занята.

В этот вечер Дин и Дан тоже надеялись утащить меня в свою комнату, но мама быстренько выпроводила их из кухни, велев нарисовать картинку самим, и затем повернулась к нам. Выражение ее лица говорило о том, что она злится. К моему удивлению, когда она злилась или ругалась, ее глаза переставали быть холодными и равнодушными. То есть она была искренней в проявлении негативных эмоций, но никогда не показывала (или не испытывала) ничего позитивного. У нас с ней определенно было нечто общее, хотя я старалась об этом особо не задумываться. Мне не очень-то хотелось вырасти такой, как она, и навсегда спрятаться за ледяной маской безразличия ко всему. А мама приступила к допросу:

– Это правда, что Лилиан напала на Карен и выбросила ее из машины?

Наступила тишина. Я смотрела в пол и делала вид, что меня тут нет. Лили от неожиданности громко икнула, а затем последовала моему примеру. Но Марк не стал молчать:

– Да, мама. Я ведь уже говорил тебе об этом.

– Хорошо, но я хочу, чтобы девочки рассказали мне, как все было. Почему Лилиан это сделала?

– Мамочка, но ты ведь знаешь, как мы ее не любим, – с жаром начала объяснять сестра. – Мы не хотим, чтобы она жила в нашей семье! Поэтому я просто хотела…

– Убить меня? – я в упор посмотрела на нее, и она сразу замолчала. Зато вмешалась мама:

– Дорогая, я сомневаюсь, что убийство было ее целью. Но она поступила очень плохо и будет наказана. А вот Маркус все сделал правильно. Маркус, ты молодец!

Эти слова мамы вызвали волну эмоций со стороны всех остальных участников разговора. Маркус покраснел и опустил голову, явно польщенный маминой похвалой. Я помалкивала, испытывая противоречивые чувства – с одной стороны, я была благодарна «маме» за то, что она защищает меня, с другой стороны, меня не покидало ощущение, что она делает это не по воле сердца, а только потому, что так положено делать в подобной ситуации. А Лили вообще вскочила и от злости затопала ногами:

– Это я поступила правильно! Мой брат не должен был заступаться за эту ворону! Мы же одна семья, а она чужая, чужая!

Краем глаза я заметила, что Маркус сжимает кулаки и готовится резко ответить сестрице, но этого нельзя было допустить. Я слегка кашлянула, а когда он посмотрел на меня, еле заметно покачала головой. Он слегка кивнул и сказал совсем не то, что собирался сказать:

– Лили, милая, ты абсолютно права насчет этой вороны, но все-таки угрожать ее здоровью мы не имеем права. Не забывай, что пока она живет с нами, мы получаем неплохие деньги. А если она на нас пожалуется, ее заберут обратно в приют, а мы лишимся этих денег. И тогда нам с тобой придется ходить в школу пешком, маме придется искать работу…

– Да, все верно, – сестра вздохнула и села обратно на стул. – Ты поэтому помог ей?

– Конечно, солнышко! Я ведь потом приехал за тобой в школу, оставив ее дома одну. Я бы тоже хотел от нее избавиться поскорее, но мы не можем этого сделать, к сожалению.

– А если она пожалуется в какую-нибудь инстанцию, что мы изводим ее насмешками? – опасливо поинтересовалась Лили, но мы с Маркусом ответили почти хором:

– Нет, не пожалуется.

– Нет, не пожалуюсь.

После паузы брат пояснил:

– Ты же помнишь ее слова после того, как ты выбросила ее из машины? Она сказала, что ей наплевать на наши слова, лишь бы мы не трогали ее физически. Пока мы не трогаем ее, она не трогает нас, верно?

– Именно так, – подтвердила я, немного удивленная тем, что он запомнил все это. Еще больше меня изумило, что мама совершенно не принимала участие в нашей дальнейшей беседе, а смотрела в окно и думала о чем-то своем. Видимо, она почувствовала мой взгляд, так как обернулась к нам и устало сказала:

– Я рада, что мы все выяснили. Надеюсь, больше вы не будете обижать свою новую сестру. Неважно, какие деньги мы за нее получаем, все равно она член семьи, и надо это помнить. Чтобы наказать Лили и наградить Маркуса, я решила, что Лили весь следующий месяц будет убирать вашу общую комнату одна, а Маркус не будет ей помогать и сможет отдыхать после школы. Ну а Карен я разрешаю неделю не ходить в школу, так как ей надо прийти в себя и набраться сил. Теперь можете идти по своим делам. Надеюсь, вопрос действительно решен.

– Да, мама, – мы все закивали и торопливо покинули кухню. Я скрылась в своей комнате и решила, что лучше не буду думать о том, что Марк изменил свое отношение ко мне. Пусть все остается по-старому. Очевидно, он понял, что должен продолжать обзывать меня и вести себя так, как будто я ему очень мешаю. Наконец-то этот странный, долгий день закончился, но никаких существенных изменений он не принес. Я так и осталась чужаком в этой семье.

***

Прошло почти два месяца. Как я и ожидала, внешне ничего не поменялось. Марк и Лили активно дразнили меня, но никаких действий не предпринимали. Мама не вмешивалась, лишь иногда напоминала им, что я часть семьи, и им пора привыкнуть к этому. Разумеется, я продолжала ездить в школу на автобусе, а Маркус с Лилиан ездили на машине, как и раньше.

Я большую часть времени игнорировала все семейство, проводя время либо в одиночестве, либо в комнате близнецов, общество которых позволяло мне забыть обо всех проблемах. Дан учил меня рисовать, а с Дином мы вместе пытались научиться танцевать что-то вроде вальса.

Наступила очередная суббота, которая порадовала меня только тем, что можно отдохнуть от школы целых 2 дня. Мне всегда было легко учиться, с детства я отличалась хорошей памятью и достаточно развитой логикой. Одноклассники относились ко мне вполне сносно, в классе я никому не мешала, поэтому с некоторыми у меня даже завязалось некое подобие дружбы. Но меня утомлял сам процесс учебы. Уроки были длинными и скучными, ни один предмет меня не интересовал, а на переменах вообще было нечем заняться. Чаще всего я прогуливала половину уроков, убегая в небольшой парк в 5 кварталах от школы. Там было тихо, безлюдно, а в пруду плавали утки и селезни. Частенько я брала из дома хлеб и подкармливала их, особенно в зимние месяцы.

В школу я возвращалась к концу уроков, чтобы успеть на автобус и приехать домой вовремя. Хотя я была уверена, что если бы наша «мама» знала, что я не хожу на уроки, ей было бы все равно. Деньги за мое присутствие в их семье приходили бы даже в том случае, если бы я вообще не ходила в школу. Учителя на меня никогда не жаловались, так как я была одной из немногих в классе, кто действительно читал учебники, а еще я всегда делала домашние задания, даже если не собиралась идти на урок.

Весь субботний день я собиралась провести в своей комнате с книжкой в руках, так как дома почти никого не было и стояла непривычная тишина. Папа повез маму, Лили и близнецов по магазинам. Приближалось лето, поэтому надо было готовиться к отпуску, покупать летние вещи итд. Маркусу надо было готовить реферат, поэтому он не поехал, я же отказалась под таким же предлогом, хотя на самом деле мне просто никуда не хотелось ехать. Обойдусь без очередной маечки или купальника, зато смогу провести день спокойно.

Однако моим мечтам не было суждено сбыться. Через полчаса после отъезда родственников раздался стук в дверь моей комнаты. Пришлось вставать, отодвигать задвижку и впускать Марка. Его решительное выражение лица мне как-то не понравилось… С таким лицом люди обычно покоряют вершины, завоевывают крепости или пробивают головой стены. Пока что единственной стеной в радиусе досягаемости была я, поэтому робко надеялась, что его визит будет коротким и не опасным для меня. Даже начало разговора меня не вдохновило.

– Нам надо поговорить, – сурово произнес «завоеватель», пристально глядя мне в глаза. Ну начинается… После этих слов редко бывает что-то хорошее, поэтому я опасливо спросила:

– О чем?

– О нас с тобой.

Ничего себе завернул… Интересно, только мне почудился легкий пафос в его тоне? И чего о нас говорить? Прозвучало так, как будто мы с ним женаты лет 20, не меньше. Надо бы уточнить, что братец имеет в виду, но как-то боязно. Нехорошее такое у меня предчувствие, что ответ мне не понравится. Уж больно вид у него торжественный, как на похоронах президента. Да и взгляд такой пытливый, как будто он уже в голову мою забрался и бредовые мои мыслишки читает… Ладно, не буду сдаваться без боя. Лучшая защита это нападение:

– А разве есть о чем говорить? Ничего же вроде не изменилось.

– Ты в этом уверена? – и снова этот взгляд, как будто он мне голову сканирует.

– Слушай, да говори ты толком, зачем пришел! Не люблю загадками говорить и тебе не советую.

– У тебя довольно скоро день рождения…

Интересная смена темы. К чему бы это?

– Не знаю, к чему ты это сейчас вспомнил, но вообще через 2 месяца, в начале июля. А что?

– А то, что я хочу тебя поздравить с днем рождения.

– Сейчас? Не рановато будет?

Поторопился ты, приятель, с поздравлениями… Хотя может у них в семье так принято?

– Да нет! – наконец-то на лице брата проявились какие-то человеческие эмоции. Он строго посмотрел на меня и нахмурился. – Почему ты всегда такая язвительная?

– Не знаю, наверно, пошла в маму или в папу, трудно сказать. Сам понимаешь, дети в приюте мало знают про своих родителей.