Глава 7

Кэл

– Вы поможете нам? В самом деле? – переспросила Глория Пилфорд, снова наполняя бокал вином.

– Я оценю вашу ситуацию. – Произнеся эту фразу, я объяснил, сколько это будет стоить в день.

Глория беспомощно взглянула на Боба и Мэдэлайн, пытаясь понять, кто из них готов взять расходы на себя.

– Хорошо, – сказала ее тетка. – Мистер Уивер, я выпишу вам чек за пять дней.

– Мэдэлайн, я могу решить этот вопрос, – подал голос Боб.

– Нет, – произнесла Мэдэлайн Плимптон тоном, не терпящим возражений. – Вы и так сделали более чем достаточно. Услуги мистер Финча, должно быть, обошлись вам в целое состояние.

Боб не стал спорить. Мисс Плимптон открыла выдвижной ящик стола, достала чековую книжку, проставила на ней сумму и подпись, оторвала чек и вручила мне. Я не глядя сунул его в бумажник.

– Ладно, – сказал я. – Начнем с того, что выясним, каково положение на данный момент.

Мэдэлайн Плимптон села на свободный стул рядом с Бобом Батлером. Глория осталась стоять у холодильника.

– Сколько людей знают, что Джереми находится здесь, а не в Олбани? – поинтересовался я.

– Я не говорила об этом ни одной живой душе, – ответила мисс Плимптон. – Кроме вас.

– И я тоже, – подхватил Батлер.

Глория как раз в этот момент занялась пристраиванием обратно в холодильник почти пустой бутылки вина и потому повернулась к нам спиной.

– Мисс Пилфорд! – окликнул я ее.

– Простите?

– Глория, ответьте на заданный вопрос, – потребовала мисс Плимптон.

Закрыв дверцу холодильника, Глория медленно обернулась:

– Я никому не говорила. Во всяком случае, конкретным людям.

– Что это значит? – не понял я.

Глория опустила глаза, словно ребенок, которого застали лезущим в банку с вареньем.

– Я, кажется, что-то запостила.

– Что именно? – осведомился я.

– Я написала, что это замечательно – покинуть Олбани и насладиться миром и покоем.

Я пошевелил пальцами, тем самым дав знак Мэдэлайн Плимптон, которая находилась ближе всех к лэптопу. Поняв меня, она потянулась к портативному компьютеру.

– Попробуйте найти это сообщение, – попросил я.

– Я сама, – сказала Глория, пересекая кухню и забирая лэптоп у своей родственницы. Открыв крышку, она пробежалась пальцами по клавиатуре. – Вот. Я ничего конкретного не сообщила.

Взяв у нее компьютер, я изучил последние посты.

– Скажите мне еще раз, когда вы сюда приехали, – обратился я к Глории.

– Они провели здесь уже четыре ночи, – ответила за племянницу Мэдэлайн Плимптон, даже не пытаясь скрыть усталую безнадежность в голосе.

Я проверил, какие посты размещала на своей страничке в Фейсбуке Глория в течение последней недели. В прошлую пятницу она написала: «В мире так много ненависти. Люди должны перестать ненавидеть и начать понимать». Эти слова вызвали сотни лайков и около шестидесяти комментариев. Кто-то высказывался в поддержку автора изречения, кто-то наоборот. Проглядывая комментарии, я убедился, что процентов восемьдесят из них были негативными. Вот один из них, весьма типичный: «А некоторым мамашам не мешало бы начать учить своих детишек не сбивать людей машинами».

На следующий день Глория написала: «Как хорошо будет уехать из города. И отправиться туда, где тебя всегда примут».

Не могу назвать себя знатоком поэзии, но даже я узнал строку Роберта Фроста из стихотворения о возвращении домой.

– Вот это, например, – я указал на экран, – ясно говорит всем о том, что вы намерены отправиться в родной город.

– Но я ведь не называю его, – возразила Глория.

Вместо ответа я забил в поисковую строку фразу «Откуда родом Глория Пилфорд, мать Большого Ребенка» и нажал на клавишу Enter.

Из высветившихся ответов на запрос сразу же стало ясно, что Глорию воспитала ее родственница Мэдэлайн Плимптон, проживающая в Промис-Фоллз. Там же говорилось о том, что сто или более лет назад именно Плимптоны основали город, что когда-то они владели местной дубильней, а затем, через много лет, создали первую городскую газету. В статье упоминалось также о том, что Мэдэлайн Плимптон неоднократно бывала в зале суда во время процесса по делу Джереми.

– Вот, – сказал я. – Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, куда именно вы отправились. А адрес мисс Плимптон, вне всякого сомнения, легко найти в Интернете.

– Боже, Глория, – насмешливо произнес Боб. – Это же все равно что нанять самолет, который с помощью цветных дымовых шашек написал бы в небесах, где именно тебя следует искать.

Мэдэлайн Плимптон закрыла лицо ладонями.

– Вы забанены, – заявил я.

– Я что? – не поняла Глория.

– Если вы не можете удержаться от размещения постов в соцсетях, я запрещаю вам пользоваться компьютером, телефоном и любыми другими электронными устройствами. Вы сами подставляетесь и подвергаете себя опасности.

Глория закусила нижнюю губу и отвернулась, но через несколько секунд снова посмотрела на меня.

– Вы не понимаете, – заговорила она, положив руки на компьютер. – Вы не знаете, через что мне пришлось пройти. Меня сделали всеобщим посмешищем. Для всех на свете я – нерадивая мать, которая не смогла научить своего ребенка понимать, что хорошо, а что плохо. Да, это сработало. В результате Джереми не посадили в тюрьму. И это главное. – По щекам Глории потекли слезы. – Но я дорого заплатила за это. А теперь вы хотите запретить мне рассказывать миру, что я не тот человек, за которого меня принимают.

Тирада Глории нисколько не тронула мисс Плимптон, которая пересекла комнату, закрыла крышку лэптопа и, взяв его в руки, сунула под мышку.

– Дай мне твой телефон, дорогая, – обратился к Глории Боб. Она бросила на него такой взгляд, словно он только что попросил ее отдать свою почку.

– Это унизительно, – произнесла она. – Вы все не имеете права так поступать!

– Я не смогу защитить Джереми, если из этого дома будет происходить утечка информации, – заметил я.

– Вы считаете меня способной сделать что-то, что повредило бы моему сыну? – осведомилась Глория.

– Неумышленно, сами того не желая, – пояснил я. – Ваши посты в самом деле опасны. Даже если вы в них не сообщаете ничего важного, люди, читающие их, понимают, где находится ваш сын, когда вы их размещаете.

– Ну же, Глория, дай мне твой телефон, – повторил Боб.

– Но он нужен мне на случай экстренных обстоятельств, – продолжила сопротивление Глория Пилфорд. – Тебе ведь нужен телефон, Боб, чтобы заключать сделки!

– Это другое, дорогая. Если я не буду заключать сделки, я перестану зарабатывать деньги. А как бы я оплатил защиту твоего сына в суде, не имея средств?

– Мне понравилось, как ты это сказал. Моего сына.

– Но ведь он в самом деле твой сын. Полагаю, тот факт, что я помог ему, хотя он не мой ребенок, свидетельствует как раз о том, как много ты для меня значишь.

– Да, конечно, ты настоящий герой. – Губы Глории растянулись в язвительной усмешке. – Ты такой заботливый.

– Телефон, – напомнил Боб.

– Я не знаю, где он, – сказала Глория с неуверенным видом.

– Боже правый, да вот же он! – Боб протянул руку к декоративной вазе, стоявшей на столе.

Глория попыталась опередить его, но не успела. Корпус аппарата был розовым в белый горошек. Боб сунул телефон во внутренний карман своего спортивного пиджака.

– Это далеко не все, – произнес я, думая о том, что предпочел бы сам хранить телефон Глории. – Есть еще мобильный Джереми. Полагаю, что когда он не играет на нем в игры, то переписывается со своими приятелями. В этой переписке он также может сообщить о себе лишнее.

Глория презрительно рассмеялась:

– Что ж, давайте, отнимите телефон и у него.

Снова открыв дверцу холодильника, она достала недопитую бутылку с вином.

– Глория, угомонись, – посоветовала мисс Плимптон.

– Все в порядке, Мэдэлайн. – Глория слегка приподняла бутылку, словно демонстрируя ее родственнице. – Это единственное, что меня хоть немного успокаивает. Всем вам наплевать на то, что я…

В это время раздался звон разбитого стекла. Глория и Мэдэлайн вскрикнули. Мы с Бобом быстро переглянулись. Звук явно исходил со стороны фасада дома. Я бегом бросился в холл. По мраморному полу были разбросаны осколки, среди которых я сразу увидел камень размером с кулак. По обе стороны от входной двери располагались два узких, но высоких, от пола до потолка, окна. Камень угодил в то, которое находилось слева.

Распахнув дверь, я увидел длинноволосого молодого человека лет двадцати, бегущего к машине, которая стояла с включенным двигателем у обочины. Это был синий фургон. Его сдвижная дверь с пассажирской стороны оказалась открыта.

Прежде чем нырнуть внутрь, молодой человек оглянулся и выкрикнул:

– Вот тебе, проклятый Большой Ребенок!

Забравшись в салон автомобиля, парень захлопнул дверь. Машина взвизгнула покрышками и сорвалась с места. Я бросился бежать следом, но разглядеть задний номер не смог – через какие-то секунды фургон свернул за угол и исчез. Машина была старая и, скорее всего, сошла с конвейера «Дженерал моторс» – таких в каждом из окрестных городов имелось добрых сто тысяч штук, не меньше. Что касается типа, швырнувшего в окно камень, то я успел разглядеть, что он белый, с волосами до плеч и весит порядка ста восьмидесяти фунтов. Одет он был в джинсы и синюю футболку. Вряд ли подобное описание могло оказаться полезным для полиции. Вернувшись в дом, я застал в холле Глорию, Мэдэлайн и Боба Батлера.

– Кто это был? – спросила мисс Плимптон. – Вы их видели?

– Только мельком, – ответил я.

Меня поразило не столько случившееся, сколько то, что даже шум, крики и звон стекла не заставили Джереми покинуть веранду. Даже если бы он заткнул уши ватой, все равно не мог бы не услышать, что в доме явно произошло нечто из ряда вон выходящее.

Пройдя через весь дом, я вышел на веранду. Дверь с проволочной сеткой, ведущая на задний двор, была полуоткрыта.

Джереми на веранде не оказалось.

Глава 8

Барри Дакуорт сел в свою машину и покатил в бар «У Рыцаря», который находился всего в пяти минутах езды. По дороге ему пришлось плестись следом за синим «Фордом Эксплорер» с номерами штата Мэн, водитель которого вел себя крайне неуверенно. Задние тормозные огни то вспыхивали ярко-рубиновым светом, то гасли. Было очевидно, что тот, кто сидел за рулем, заблудился.

Когда «Форд» остановился перед светофором, Дакуорт затормозил рядом и жестом попросил водителя опустить боковое стекло. Когда тот выполнил его просьбу, детектив увидел сидящего за рулем мужчину лет сорока, а рядом с ним, на пассажирском сиденье, женщину.

– Вы что, сбились с дороги? – спросил Дакуорт.

– Вы не знаете, как проехать к парку, где находится водопад? – поинтересовался мужчина. – Мы с женой ищем место, где была убита Оливия Фишер.

Женщина показала Дакуорту клочок бумаги, похожий на газетную вырезку.

– Мы объезжаем все места, так или иначе связанные с массовым убийством, которое произошло в городе в прошлом году, – пояснила она.

Мужчина, сидящий за рулем, улыбнулся:

– Мы просто обожаем посещать места преступлений. Наверное, мы ненормальные. Так вы знаете, как туда проехать?

– На этом перекрестке поверните направо, на следующем еще раз направо, а потом езжайте прямо, – ответил Дакуорт.

На лице водителя появилось недоуменное выражение.

– А разве мы не попадем так на дорогу, ведущую обратно в Олбани? – осведомился он.

– Ну да, – кивнул Барри. Затем поднял стекло, снял ногу с педали тормоза и тронул машину с места.

Детектив припарковался в полуквартале от бара «У Рыцаря». Перед тем как отправиться в заведение, он осмотрел переулок рядом со зданием. Последним, что запомнил Брайан Гаффни, прежде чем отключиться на двое суток, являлось именно это место. Переулок был узкий, не шире шести футов, поэтому места с трудом хватало, чтобы протиснуться мимо выстроившихся в ряд мусорных баков. Выходил он на небольшую автомобильную стоянку.

Дакуорт прошел по переулку от его начала до самого конца, внимательно глядя на выщербленный асфальт. Ничто не привлекло его внимания, да он и не мог бы определенно сказать, что именно ищет. Затем он посмотрел вверх в надежде увидеть где-нибудь на стене камеру наблюдения – но, увы, не обнаружил ни одной.

Затем детектив вернулся на главную улицу. Было начало мая. Прошел уже почти год с момента тех страшных событий, которые произошли в Промис-Фоллз и в результате которых погибли многие его жители. Городские власти собирались в скором времени провести специальное мероприятие в память о них – Дакуорта пригласили на него в качестве почетного гостя. Он, однако, не имел ни малейшего желания в нем участвовать.

Потянув на себя дверь бара, детектив вошел внутрь и подумал, что было бы несправедливо назвать заведение «У Рыцаря» забегаловкой. Оно оказалось пусть не роскошным, но все же вполне приличным баром. В нем имелись все обязательные внешние атрибуты – неоновая реклама безалкогольного «Будвайзера», темного пива «Микелоб» и виски «Джек Дэниэлс», беспорядочно разбросанные по залу круглые столики, отдельные кабинки с правой стороны, высокая барная стойка слева от входа, полки, плотно заставленные разнообразными бутылками. У стойки на высоких стульях сидело человек шесть посетителей, смотревших по телевизору, подвешенному у потолка, бейсбольный матч.

Зал был заполнен примерно наполовину, и Дакуорт не сомневался, что с окончанием рабочего дня народу в нем еще прибавится. В заведении «У Рыцаря» гостей потчевали не только спиртным. Четверо работников, расположившиеся в специальном киоске, жарили куриные крылышки. Запах жареной курятины и горячего жира защекотал ноздри Дакуорта, и он почувствовал, что сильно проголодался.

И вспомнил, что куриные крылышки обычно подают с сельдереем или морковью. При желании, сказал он себе, такое блюдо с натяжкой можно было отнести к сбалансированным. Однако Барри прекрасно знал, что к его возвращению домой Морин обязательно приготовит что-нибудь на обед – нечто такое, что не будет истекать подгоревшим жиром и плавать в остром соусе.

Будь сильным, приказал он себе.

Оглядевшись, он увидел то, что ему понравилось: в отличие от переулка, на стенах бара камеры наблюдения были. Бармен за стойкой, худощавый мужчина лет тридцати в джинсах и рубашке с закатанными до локтя рукавами, протирал белым полотенцем бокалы.

– Что вам налить? – спросил он Дакуорта.

– Пока ничего. Я бы хотел задать вам несколько вопросов, – сообщил детектив, демонстрируя полицейский значок. – Как вас зовут?

– Аксель. Аксель Тэрнстон. – Бармен, прищурившись, метнул цепкий взгляд на значок, который Барри тут же убрал обратно в карман. – Боже, это же вы!

– Простите, не понял?

– Мне знакомо ваше имя. Это вы поймали того типа. Господи, ну конечно, это сделали вы!

Дакуорт молча кивнул.

– Так чего вам все-таки налить?

– Ничего не надо, серьезно.

– Да ладно вам. Что вы любите? Выпейте за счет заведения. Может быть, скотч? Это лучший из всех напитков. У меня есть «Спиберн», «Макаллан», «Гленморанж» и еще…

– Я серьезно, ничего не нужно. Вы очень любезны, но я ведь на службе, понимаете?

Аксель весело ухмыльнулся:

– Конечно, понимаю. Еще как понимаю. Так, может, хлопнете не виски, а чего-то другого?

– С удовольствием выпью стакан воды.

Аксель громко рассмеялся:

– Стакан воды! Вот умора! Вы ведь шутите, верно?

Дакуорт не сразу понял, что так развеселило бармена. И только через несколько секунд до него дошло: Аксель Тэрнстон подумал, что он намекает на прошлогоднюю трагедию, когда городские запасы питьевой воды оказались отравлены.

– Ну да, шучу, – отозвался детектив, не желая развивать эту тему.

– Дайте я налью вам бутилированной, – сказал Аксель и, сунув руку под прилавок, достал оттуда бутылку «Финли Спрингс». – Эта пойдет?

– Конечно, – кивнул Дакуорт. – Это моя любимая.

Аксель взял со стойки стакан, бросил в него лед, вскрыл бутылку и наполнил стакан водой.